Она порылась в каких-то бумагах и вернулась к телефону.
— Да, — сообщила она. — Ты можешь баллотироваться. Собери двадцать подписей, и тебя включат в список кандидатов.
Двадцать подписей? И все? Никогда не думал, что баллотироваться в школьный комитет так просто. Я собрал подписи, подал заявление и начал предвыборную кампанию. Моя платформа? «Уволить директора средней школы и его заместителя!»
Взбудораженные тем, что ученик средней школы действительно может найти законные причины для увольнения высших школьных чинов, которые к нему цеплялись, еще пятеро местных «взрослых» тоже решили баллотироваться.
Разумеется, они еще больше раскололи голоса старших избирателей — и я победил, получив голоса всей молодежи от восемнадцати до двадцати пяти лет (которые вряд ли пришли бы на выборы, если б не соблазнились идеей послать своего директора на виселицу).
На следующий день после победы я шел по школе (мне оставалось учиться еще целую неделю) и миновал заместителя директора с гордо незаправленной рубашкой.
— Доброе утро, мистер Мур, — процедил он. Раньше меня звали «Эй, ты!». Теперь я стал его начальником.
Через несколько месяцев после того, как я начал работать в школьном комитете, директор и его заместитель подали «заявление об уходе» — уловка для «сохранения лица» в тех случаях, когда вас «просят» уйти. Через пару лет директор умер от сердечного приступа.
Я знал его с незапамятных времен. Когда мне было восемь, он пускал меня и моих друзей покататься на коньках или погонять шайбу на маленьком прудике за его домом. Он был добрым и щедрым и всегда оставлял дверь своего дома открытой — на случай если нам понадобится переодеть коньки или погреться. Годы спустя меня пригласили в новый оркестр играть на бас-гитаре, а своей у меня не было. Он одолжил мне гитару сына.
Я говорю это, дабы напомнить себе: что-то хорошее есть в каждом из нас, и человек, с которым у меня возникли серьезные разногласия, одновременно еще и тот, кто поил нас, замерзших соседских ребятишек, горячим шоколадом.
Если вы — американский школьник, то скорее всего довольно плохо знакомы с конституцией США и своими гражданскими правами. Посему предлагаю прочесть этот карманный справочник, составленный по материалам Американского союза гражданских свобод (АСГС). Коли вы захотите узнать побольше о своих правах, о вопросах формы, о ваших школьных документах или дискриминации на почве сексуальной ориентации, свяжитесь с местным отделением АСГС, а можете зайти на их сайт в Интернете: www.aclu.org/ students/slfree.html.
* Первая поправка к конституции гарантирует вам право на свободное высказывание собственного мнения и свободное общение. Если верить Верховному суду, эти права есть даже у вас, скромных учеников… по крайней мере пока.
* В 1969 году Верховный суд (в деле «Тинкер против независимого школьного района города Де-Мойна») постановил, что Первая поправка применима к ученикам городских школ. Правда, частные школы вольны устанавливать собственные правила по поводу выражения взглядов, ибо они не являются государственными.
* В государственных школах ученики могут выразить собственное мнение устно или письменно (на листовках, значках, нарукавных повязках или рубашках), если только они не причиняют «серьезного материального» вреда занятиям или другой школьной деятельности. Школьные директора если и могут запретить ученикам произносить «грубые и непристойные» выражения, то не везде.
* Если вы с другими учениками выпускаете собственную газету и хотите вывешивать ее в школе, директора не могут проверять ее содержание или запрещать распространение газеты (пока она не станет «непристойной» или не нарушит школьную деятельность).
* Однако директора имеют право контролировать то, что появляется в официальной школьной газете (той, которая издается на деньги школы). В 1988 году постановление Верховного суда по делу «Школьный округ Хэйзелвуд против Кулмейера» гласило, что администрация государственных школ имеет право контролировать выступления учеников в официальных школьных изданиях или на мероприятиях (вроде театрального кружка, художественных выставок, ежегодника или газеты), если, по мнению директора, ученики произносят нечто неуместное или негативно воздействующее, даже если высказывание не содержит непристойностей и не подрывает школьную деятельность.
В некоторых штатах — включая Колорадо, Калифорнию, Айову, Канзас и Массачусетс — приняли законы о «Свободном выражении собственного мнения в старших школах», расширив, таким образом, свободу слова учеников. Узнайте в ближайшем отделении АСГС, действуют ли такие законы в вашем штате.
Сегодня учителя — излюбленная мишень политиков. Достаточно послушать товарищей вроде Честера Финна, бывшего заместителя министра образования в администрации Буша-старшего, и вы поверите, что в современной разрухе повинны распущенные, ленивые и некомпетентные учителя.
— Если вы составите список Десяти Особо Опасных Убийц американского образования, то не знаю, кого вы сочтете наиболее опасным: учительский профсоюз или самих преподавателей, — заявил Финн.
Безусловно, в стране полным-полно никчемных преподавателей, которым бы больше подошло заниматься распространением чистящих средств «Эмвэй».[51] Однако подавляющее большинство — верные своему делу педагоги, избравшие профессию, за которую платят меньше, чем их ученики зарабатывают продажей экстази, и этих самоотверженных людей мы хотим наказать. Не знаю, как вы, а я хочу, чтобы к тем, кто заботится о моем ребенке больше часов в день, чем я, относились с любовью и нежностью. Именно они «готовят» моих детей к этому миру. Так с какой стати мне поливать их грязью?
Думаете, отношение общества к учителям должно выражаться в таких словах:
Учителя, огромное спасибо, что посвятили свою жизнь моему ребенку. Могу ли я ЧЕМ-НИБУДЬ помочь вам? Не нуждаетесь ли вы в ЧЕМ-НИБУДЬ? Я полностью в вашем распоряжении. Почему? Потому что вы помогаете моему ребенку — МОЕЙ КРОШКЕ — учиться и расти. От вас зависит не только ее способность в дальнейшем зарабатывать на жизнь, вы оказываете огромное влияние на ее видение мира, представление о других людях и самооценку. Я хочу, чтобы она верила в свои силы, в то, что для нее нет закрытых дверей и неосуществимых надежд. Ежедневно я на семь часов доверяю вам самого дорогого для меня человека. И потому вы — одни из самых важных людей в моей жизни! Спасибо вам.
Однако вот что на самом деле постоянно слышат учителя:
* «Обратите внимание на учителей, которые заявляют, будто интересы ребенка для них прежде всего, и таким образом выкачивают из государства деньги на повышение зарплаты» («Нью-Йорк пост». 26 декабря 2000 года).
* «Согласно произведенной оценке, количество плохих учителей составляет от пяти до восемнадцати процентов — при общей численности 2,6 миллиона» (Майкл Чепмен. «Инвестор бизнес дейли»),
* «Большинство работников образовательной сферы принадлежит закрытому сообществу энтузиастов… которые вместо творческого подхода и поиска новых идей обкатывают на учениках устаревшие житейские методы» (Дуглас Карминен, цитирую по «Монреаль газетт». 6 января 2001 года).
* «Профсоюзы учителей заступились за преступников и педагогов, которые вступали в сексуальные отношения с учениками, а также за тех, кто просто не умеет преподавать» (Питер Швейзен. «Нэшнл ревью». 17 августа 1998 года).
Какие приоритеты мы ставим перед американским образованием? Ну да, в списке государственного финансирования оно где-то между инспекцией состояния мясных продуктов и управлением по технике безопасности и санитарии. Человек, ежедневно заботящийся о нашем ребенке, в среднем получает за год 41 351 доллара. Конгрессмен, который заботится лишь о том, какой из табачных лоббистов пригласит его на обед, получает 145 000 долларов.
Учитывая пощечины, которые общество чуть ли не каждый день раздает учителям, неудивительно, что столь немногие выбирают эту профессию. В Америке так не хватает педагогов, что некоторые школы уже выписывают их из-за границы. Недавно в Чикаго приняли на работу педагогов из двадцати восьми стран, включая Китай, Францию и Венгрию. К началу нового семестра в Нью-Йорке семь тысяч заслуженных учителей уйдут на пенсию… а шестьдесят процентов новых учителей, пришедших на замену, будут недоучившимися.
А вот что меня добило: сто шестьдесят три нью-йоркских школы в 2000/01 учебном году откроются без директора! Вы не ослышались — школа, которой никто не руководит. Очевидно, мэр и школьный комитет проводят эксперимент по теории хаоса — загнать пятьсот несчастных детей в разваливающееся здание и смотреть, как природа возьмет свое! В городе, где контролируется большая часть мировых финансовых ресурсов, где количество миллионеров на квадратный фут больше, чем жвачки на тротуаре, мы никак не наскребем денег, чтобы увеличить зарплату начинающего учителя до 31 900 долларов в год. И еще удивляемся, когда у нас ничего не получается изменить к лучшему.
И ведь пренебрегают не только учителями — американские школы буквально разваливаются на части. В 1999 году четверть американских государственных школ сообщили о непригодном состоянии как минимум одного здания в каждой. В 1997 году во всем Вашингтоне (округ Колумбия) задержали начало учебного года почти на месяц, поскольку треть школьных зданий оказались небезопасными.
Почти у десяти процентов государственных школ количество учеников на двадцать пять процентов превышает вместительную способность основных зданий. Занятия приходится проводить в коридорах, на улице, в спортзале, в кафетерии, а в одной школе, где мне довелось побывать, даже в туалете уборщицы. Впрочем, туалеты уборщиц все равно не используют по назначению — в Нью-Йорке почти пятнадцать процентов из тысячи ста городских школ не имеют постоянного обслуживающего персонала, так что учителя драят полы в своих классах, а ученики обходятся без туалетной бумаги. Мы уже посылаем наших детей торговать леденцами, дабы их школы могли купить инструменты для оркестра… Что дальше? Будут мыть машины, чтобы заработать на туалетную бумагу?