Я подставила ладошку, чтобы ничего не упало на стол, и проглотила капусту, прикрыв глаза от удовольствия. Она была немного сладковатой, с особенным, присущим только ей кисловатым вкусом. Лук почти перемешался с капустой, а колбаса отдавала перцем.
Я открыла глаза, наблюдая, как, хитро сощурив глаза, ест Большой Босс.
– Спасибо, – услышала я наконец то, о чем так мечтала. Даже расчувствовалась и всплакнула.
– Что случилось? – обеспокоенно спросил меня Дмитрий Анатольевич и неожиданно протянул платок – большой, в синюю клетку. От него исходил тонкий, едва уловимый аромат мужского парфюма.
Я промокнула слезы, не переставая счастливо улыбаться.
– Ничего страшного, со мной все хорошо. Просто вы сделали меня счастливой.
– Чем? – враз изменился в лице генеральный, но я уже не обращала на это внимания.
– Ешьте, ешьте, – я так хотела увидеть, как он продолжит.
Неужели он в кои-то веки осознал, что ласковое слово и кошке приятно, а уж человеку и подавно. Я решила не посягать на все блюда начальника и взяла себе лазанью, поскольку «Мимозу» не любила.
Большой Босс съел все! Без остатка! Мы чинно выпили с ним чай, я рассказывала, как впервые готовила капусту и она у меня подгорела. Дыма было много, соседи чуть пожарных не вызвали. Мама потом долго не могла проветрить кухню. Зато после этого случая больше я кастрюль не портила.
– Молодец, а теперь вопросы, – опять слишком резко остановил меня Большой Босс. А я ему много чего хотела рассказать, ведь с тушеной капустой у меня столько всего связано!
Я держалась долго. Полчаса, наверное, отвечала как положено: четко, кротко поглядывая на Большого Босса, и не запнулась ни разу. Вот только ухмылка на лице генерального становилась все шире и шире. Глаза просто прожигали, поглощая мою уверенность. И настал тот момент, когда мне надоело.
– Хватит, – устало выдохнула я и встала. – Знаете, мне надоело. Не сдала – и ладно. Найду работу попроще.
С этими словами я поднялась со стула и даже успела взяться за пакет, когда Дмитрий Анатольевич мягко развернул меня к себе. Как он подошел, я видела, а вот среагировать не успела, испуганно подняла лицо, и опять сердце обмерло от страха, когда я словно с головой окунулась в туман его глаз.
– Я тебя не отпускал, – недовольно, но тихо произнес он. – Ты такая прыткая, что даже не услышала мой вердикт. Ты сдала экзамен.
– Сдала? – удивилась я, ведь он должен был пройти через три дня, практически перед самым корпоративом.
– Удивлена? – усмехнулся генеральный и отпустил мои плечи.
– Да, – кивнула я. Мне даже пришлось поправить выбившийся из-за уха локон. Стоя рядом с начальником, я ощущала неловкость. Он словно давил на меня своим авторитетом.
– Нужно верить в себя, Людмила, и не размениваться по мелочам.
Сделав мне замечание, мужчина развернулся ко мне спиной и мягкой походкой направился к своему столу, а я осталась стоять, прижимая к груди пакет с контейнером, будучи не в состоянии ступить и шагу. Я просто глупо улыбалась и старалась успокоить бешеный стук сердца. Сдала! Я сдала! Я сумела!
– Иди.
Я кивнула и поблагодарила Большого Босса. Но не за то, что мучил столько дней, а за то, что все же позволил мне сдать. Ведь мне казалось, что и сегодня я услышу его сухое «плохо», но нет. А все пятница! Волшебный для меня день!
Выскочив из кабинета генерального, я не смогла справиться с эмоциями и обняла не понимающую моего веселья Анну Витальевну. Я показала ей кулачки, подмигнула, но на вопросы, что случилось, промолчала. Лишь мысленно орала, что я СДАЛА!
– Я свободна, словно птица в небесах! – тихо пела я песню и, чуть не подскакивая от переполняющих эмоций, шла к лифтам. – Я свободна, я забыла, что значит страх!
И тут я замолчала, замерла, напугав секретарей, которые вначале мне улыбались, а увидев, как я раскрыла рот от озарения простой истины, окружили меня, пытаясь помочь.
– Нет-нет, ничего не случилось, – я поблагодарила их за заботу, добралась до лифта, а уже в нем во мне проснулось негодование. Это что же получается, он специально меня третировал, чтобы я не боялась? Что за глупая шутка? Зачем он так со мной? Или я опять себя накручиваю и все же плохо знала материал? Хотя я знала, на что способна, и всегда ответственно относилась к экзаменам и добросовестно готовилась. Неужели я права и Большой Босс вырабатывал во мне иммунитет, ведь об этом мне еще утром сказала мама, когда перекрестила у порога.
Часы показывали шесть вечера, когда в кабинет к Негласному вошел Роман, чтобы отчитаться по поводу приготовления к ежегодному корпоративу и пригласить друга на семейный ужин.
Дмитрий закатил глаза, понимая, что отказать Надежде Михайловне он не сможет. Бобров до сих пор обижался на мать за Розгина и радовался, что не одному ему придется выслушивать ее жалобы о пошатнувшемся здоровье и отсутствии внуков. Правда, это была очередная уловка, чтобы привлечь внимание сына.
Но делать было нечего, сказаться больным не получится, это только вызовет обратную реакцию со стороны матери Романа, и та непременно примчится лечить. А это страшно до такой степени, что испытав на себе один раз врачевательные способности Надежды Михайловны, Негласный старался быть всегда здоровым.
– Хорошо, – кивнул он обрадованному другу.
Прежде чем ехать в гости, Дмитрий заглянул в цветочный магазин, чтобы приобрести столь любимые Надеждой Михайловной розы. Она всегда говорила, что только эти цветы способны отразить отношение мужчины к женщине. Поэтому Дмитрий выбирал, тщательно разглядывая каждый бутон. Не приведи господи, они завянут на следующий день, госпожа Боброва не будет разговаривать с ним месяц. Этап этот пройден, и, наученные горьким опытом, друзья знали, что лучше перестраховаться. А то госпожа Боброва любила пакостить: то заблокирует карту Романа, сказав операторам, что сын пропал без вести, то устроит свидание вслепую, и тогда объяснять, что цветы не для нее, будет очень неприятно. Да и других каверзных ситуаций хватало. Вздорная женщина, хотя, впрочем, сынок тоже пошел в нее, а не в покойного отца.
– Спасибо, друг, – тихо шепнул Роман, когда они вошли в квартиру его матери.
Содержание двухэтажного пентхауса Боброву обходилось недешево, однако он упорно не соглашался жить с матерью под одной крышей, но и заставить светскую львицу вернуться в покинутый ею особняк в пригороде ему было не под силу. Семейное гнездо нынче пустовало и принимало гостей лишь летом, когда его хозяйка уставала от мирской суеты и возвращалась в места былого счастья.
Дмитрий молча кивнул, отдавая прислуге пальто.
– О, мои мальчики соизволили навестить меня! – всплеснула руками и наигранно обиженно воскликнула Надежда Михайловна, но стоило Дмитрию протянуть ей букет роз насыщенного пурпурного цвета, как она сразу оттаяла и заулыбалась.
– Ах, несносный мальчишка! Нет бы такую роскошь дарить жене, а ты опять решил приударить за мной.
– Мама, держи себя в руках. Ты для него стара, – не стал любезничать Роман и, поцеловав возмущенную даму прямо в губы, прошел в гостиную. – О, у нас тут банкет, все же ты нас ждала!
Негласный не улыбался, так как это могло обидеть Надежду Михайловну, которая негодовала над выходкой сына.
– Ромочка, как с твоей стороны невежливо говорить такое о своей любимой матушке.
– Мам, я тебя люблю, – Роман поцеловал в щеку подошедшую мать и, улыбаясь, продолжил: – И Диму люблю тоже. Поэтому не хочу терять друга, который, поверь мне, не выдержит твоего характера.
– Обормот! – беззлобно отругав, хозяйка несильно хлопнула сына ладонью по плечу. – Присаживайтесь, вы, наверное, голодные.
Служанка старалась успеть за всеми: то подливала воды, то выставляла тарелки, бесшумно бегая до кухни и обратно. Дмитрий оглядывался на окно, полностью заменявшее стену, за ним растеклась непроглядная тьма и лишь огни ночного города обозначали очертания домов. Мужчина вглядывался во мрак ночи, не прислушиваясь к перепалке Романа и его матери, видя, как тьма словно расступилась, показывая редкие звезды.
– Димочка, я и тебе подобрала спутницу на корпоратив. Помнишь Дарину, что сопровождала тебя в том году? Милая девочка, и ты ей очень понравился. Правда, она пожаловалась, что за весь год ты ей так и не позвонил, – ласково пожурила Негласного Надежда Михайловна, а тот пытался вспомнить, о ком, собственно, идет речь.
– Вы очень хорошо смотритесь вместе, – закончила свою мысль мать Романа, а ее сын с постной миной уставился в тарелку и яростно набивал рот.
Негласный усмехнулся и перевел взор на Надежду Михайловну:
– Если честно, я не помню Дарину…
– Ну как же, прекрасная девушка из моего модельного агентства…
Дмитрий не обратил внимания на объяснения госпожи Бобровой и неумолимо продолжил:
– …и точно не нуждаюсь в ее услугах в этом году.
Надежда Михайловна прекрасно расслышала неприязнь в его голосе, но тем не менее настаивала на своем, ведь чем быстрее остепенится друг ее сына, тем скорее и тот последует его примеру.
– Но разве может такой красивый и импозантный мужчина, как ты, появиться перед своими подчиненными один? Нет-нет, Димочка, я позвоню Дарине и предупрежу ее.
– Не стоит себя утруждать, Надежда Михайловна, в этом нет нужды. У меня есть уже пара на вечер.
Роман резко поднял голову и удивленно моргнул.
– Есть? – хором переспросили они с Надеждой Михайловной.
– Да, – кивнул Негласный и стал резать кусок рыбного стейка.
– А кто? – недовольно спросила Надежда Михайловна. – И почему я о ней ничего не знаю? Кто она, скажи мне, я должна знать о ней все, может, она тебе не подходит.
– Надежда Михайловна, поверьте, мне она подходит идеально, и я не ваш сын, поэтому не нуждаюсь в вашем благословении. Это мой выбор, не ваш.
Роман с восхищением смотрел на друга, но Надежда Михайловна оскорбилась:
– Я, может, и не твоя мать, но ты мне как сын.