– А в котельной? Где преступник сидел и выжидал?
– Робин как раз начал осмотр. Но его первый комментарий был: «В котельных обычно бывает намного грязнее».
– Йессика Юнссон утверждала, что не спускалась в подвал пару лет, – сказал Бергер.
Ди ответила:
– Либо она лгала и хотела скрыть, что на самом деле была гиперпедантична, – что в принципе соответствует параноидальной натуре, – либо преступник убрал там все сам, что более вероятно.
– В таком случае, видимо, это произошло до преступления? Он намеревался совершить кошмарное убийство, а в подвале у него лежали связанными два мнимых полицейских. Сомневаюсь, что после этого он вычистил всю котельную.
Ди вздохнула еще глубже и выкрикнула:
– Ты видишь, черт бы вас побрал, во что вы меня втравили? На сей раз я вынуждена вести параллельное расследование, зная намного больше, чем остальные занимающиеся этим делом полицейские. И я даже не могу сказать, что я в курсе, что убийца сидел и ждал в котельной. Совсем как ты, Сэм, когда ты занимался делом Эллен Савингер. И оно действительно стало твоим личным делом.
– Но точно так же, как и я, ты сама подставилась, Ди. Это ты наняла нас, а не наоборот. И не упусти возможность извлечь из этого пользу, продолжай опережать официальное расследование. Тогда мы сможем поймать этого дьявола, а тебе достанется вся слава.
– Да уж, до сих пор от вас было очень много пользы…
– Если он убрал котельную, очень вероятно, что и весь дом убрал тоже он, – сказал Бергер. – Должно быть, он сделал это так, что Йессика Юнссон ничего не заметила, вернувшись домой. Все было немыслимо тщательно спланировано. И при этом чертово полено в качестве орудия убийства. Которое просто-таки отрицает спланированность.
– Это тоже могло быть тщательно спланировано. Тот же способ, что и раньше.
– Ты думаешь о..?
– Ты тоже об этом подумал, Сэм. Да, я думаю об Орсе и о Хелене Граден, я думаю о допросе Карла Хедблума Алланом Гудмундссоном.
– Мы можем его навестить?
– Аллана? Да, оказалось, что его турнир по бриджу проходит не на Таити, а на острове Фрёсён. Так что это возможно.
– Не Аллана, – вздохнул Бергер. – Можем мы навестить Карла Хедблума и представиться сотрудниками НОО?
– Он находится на принудительном психиатрическом лечении в одной из крупнейших в Швеции судебно-психиатрических клиник, в Сетере. Я не знаю точно, где вы обретаетесь, но я знаю, что дотуда вам неблизко.
– Всего чуть больше тысячи километров на юг по глуши, – сказал Бергер. – Мы можем съездить к нему завтра с утра пораньше.
Он бросил быстрый взгляд на Блум. К его удивлению, она не сделала ни малейшей попытки протестовать.
– Да мы даже еще не знаем, было ли орудием убийства полено, – задумчиво процедила Ди. – Мы только знаем, что использовали очень острый нож. Чтобы отрезать часть бедра. Что, согласно предварительному анализу, произошло post mortem[3]. Количество крови на кровати, однако, указывает на то, что нож использовался и раньше, когда Йессика Юнссон еще была жива.
– Так это было бедро? Фу, черт…
– Нож не найден. Как и полено. Благодарите за это свою счастливую звезду. Уж на нем-то точно полно ДНК двоих одиозных бывших сыскарей.
– Вы знаете, когда он туда пробрался?
– Поскольку расследование еще только началось, никакого его пока нет. Но мы знаем, что Йессика Юнссон побывала вчера в трех магазинах и выпила кофе в кафе в Порьюсе приблизительно между десятью и тринадцатью часами.
– А мы пришли к ней незадолго до трех…
– Но мы этого не знаем. Это известно только вам.
– Будет сложно держать язык за зубами, Ди, уж поверь, я-то знаю.
– Дом находится приблизительно в десяти километрах от Порьюса, – сказала Ди. – Видимо, Юнссон вышла из дома приблизительно без двадцати десять, а вернулась в двадцать минут второго. Больше трех с половиной часов дом оставался пустым. А на севере днем совсем мало света. В течение полутора часов Йессика Юнссон, вероятно, находилась в чисто убранном доме, а преступник сидел в котельной. И она ничего не заметила.
– Она водила машину? – спросил Бергер. – У нее вообще была машина?
– Да, гараж рассчитан на два автомобиля. Ее Ford Fiesta стоит на месте. Куда интереснее второе место. Если бы вы вели себя хоть сколько-нибудь профессионально, когда заходили к ней, вы бы заметили, что там стояла другая машина. И тогда, возможно, вы взяли бы с собой в дом то нелегальное оружие, которое, как мне известно, у вас есть. Может быть, тогда всего этого удалось бы избежать. И Йессика Юнссон, может быть, осталась бы жива.
– Нам, естественно, следовало заглянуть в гараж, – признал Бергер. – Мы явно в плохой форме после долгого перерыва.
– Вы, черт возьми, не полицейские, – крикнула Ди. – Вы занимаетесь этим из ностальгии, чтоб… было о чем поболтать в спальне. Мне от вас никакой пользы, Сэм. Забейтесь снова под одеяло.
– Другая машина?
– Туда ведут кровавые следы из дома, как вы и сказали. И отпечатки сундука в паре мест по дороге в гараж, как будто он был настолько тяжелым, что его приходилось время от времени ставить на землю. Каждый раз там оставались и пятна крови. Размер соответствует трем оставшимся в чулане сундукам, которые, кстати, оказались пусты. Последний след крови остался на бетонном полу гаража, и там он обрывается, как будто сундук положили в машину. После не остались следы колес, которые похожи на следы небольшого автофургона вроде Volkswagen Caddy, а также, возможно, крошечные частицы краски, как если бы машина слегка царапнула стену гаража, сдавая назад. К сожалению, работа экспертов осложняется следами колес, глядя на которые, Робин воскликнул: «Если это не джип, то я готов полгода жрать ботулотоксин». Понятия не имею, что такое ботулотоксин, но не могу не спросить, нет ли у вашей парочки случайно джипа.
– Это один из сильнейших известных ядов, – сказал Бергер, бросив быстрый взгляд на Блум. – Щепотки хватило бы, чтобы убить всех людей во всей Швеции. В разбавленном виде называется ботоксом.
– У вас есть джип?
– И ты это прекрасно знаешь, – ответил Бергер. – Ты видела нас в Квикйокке. Я заметил бинокль.
– А вот чего я не знаю, так это как мне удастся замять присутствие джипа в расследовании. Еще одно спасибо вдобавок к тем благодарностям, которые я адресую вашему тандему. Вы не могли вести машину поосторожнее?
– Думаю, ты не понимаешь, в каком состоянии мы находились, – сказал Бергер. – Мы избавились от всех следов внутри дома. Ты по-прежнему работаешь в полиции, и никто не знает, что ты послала туда пару ренегатов. Твоя благодарность оправдана и радует меня.
– Сегодня в половине пятого утра я разыскала одного из наших старых информантов, Сэм. Ему пришлось анонимно позвонить в колл-центр и зачитать готовый текст. Йокмоккская полиция была здесь через час, и сигнал был передан в НОО. Мы сели на первый утренний самолет, четыре следователя во главе с комиссаром Конни Ландином и целый взвод экспертов-криминалистов во главе с Робином. Это большой механизм, особенно для норландской глуши. Моей же задачей в основном было не впутать в дело вас. Я бы тоже была благодарна за небольшую благодарность.
– Мы благодарны, Ди. Да или нет?
В трубке раздался треск, вдалеке, но все же отчетливо прозвучал мужской голос, прокричавший:
– С кем ты там, черт возьми, трепешься, Дезире? Давай заканчивай, ты нужна нам в доме.
Ди крикнула в ответ:
– Проблемы с няней, извини, Конни. Иду.
В трубку она полушепотом добавила:
– Мне пора.
– Да или нет, Ди? Сетер или нет?
Ди наморщила лоб, глядя в затянутое облаками небо. Снег начал попадать в ее невысокие сапоги, она почувствовала влагу на икрах. Солнце уже закатилось за горизонт, верхушки деревьев, окружавших поляну, на которой находился дом Йессики Юнссон, светились в остатках его последних лучей. Было ощущение, что материковый лед, покидая Европу, не случайно оставил норландскую глушь в самую последнюю очередь.
Подойдя к дому и сделав первых шаг по лестнице, Ди, наконец, произнесла:
– Да.
Отключившись, она вошла в одиноко расположенный дом в десяти километрах от Порьюса. Внутри стоял ящик с бахилами – его было невозможно не заметить. Ди сняла сапоги, поставила их так, чтобы они скорее высохли, надела бахилы на насквозь мокрые носки и прошла из прихожей в гостиную.
Слева, рядом с диваном эксперты установили на полу пару мощных прожекторов. Несколько криминалистов в белой одежде ползали по полу и ковыряли пинцетами лужу крови, на данный момент уже совершенно засохшей. Ди посмотрела на три отпечатка ноги и остановилась у лестницы. Свет и звук лились и сверху, сотрудники Робина трудились также на втором этаже. Ди осмотрела ведущие наверх следы, оставленные объектом, который тащили по полу. Действительно, похоже, что волокли кого-то, у кого на ногах были толстые носки. Не может быть, чтобы Йессика Юнссон была в тот момент в сознании. Вопрос, была ли она тогда вообще жива.
Ди обошла стороной ярко освещенную площадку и подошла к обеденному столу. Там стоял комиссар Конни Ландин и рассматривал стол. Это был крупный мужчина с еще более крупными усами. Он произнес:
– Хотел бы я знать, чем отдраили поверхность этого стола.
Ди промолчала, взяв на себя роль менее осведомленного подчиненного и дожидаясь снисходительных объяснений дядюшки Конни. Но думала она не об этом.
Думала она о Бергере и Блум. Вопреки воле рассудка она сунула голову в пчелиный улей и – ради прошлого – позволила себе довериться им. Бергеру, она доверилась Бергеру, а Блум, хотя, конечно, и казалась вполне надежной, не вызывала у Ди по опыту их встреч никакого доверия.
Почему их занесло в заполярье? Им выплатили крупные выходные пособия, и если бы они скинулись, они бы действительно могли открыть что-то вроде частного детективного агентства. Времена нынче такие, да и сложно себе представить кого-то, кто больше подходил бы на эту роль. Но почему здесь? Почему в норландской глуши? В местах, где почти никто не живет? Ведь в Стокгольме, Гётеборге, Мальмё возможностей куда больше?