На сером небе появились первые просветы, бледные рассветные лучи просачивались сквозь упрямо сопротивляющиеся облака.
– Карстен был прав, – сказала Ди, сидевшая на пассажирском сиденье.
– Кажется, он очень заинтересован в том, чтобы мы спасли Молли, – глухо отозвался Бергер.
Ди посмотрела на экран своего мобильного и зачитала:
– «Управление электричеством компьютеризовано. При повторном подключении требуется индивидуальный код, который жильцы должны получать лично. Отключить электроснабжение – единственный способ заставить людей покинуть дома».
– Этот тип знает, как устраивать теракты, – буркнул Бергер.
Время тянулось медленно. На улице становилось все светлее, а в автомобиле все холоднее. Постепенно на парковку стало прибывать все больше машин, благодаря чему Бергер мог теперь иногда, чтобы погреться, завести двигатель, не привлекая внимания. У входа в церковь образовалась очередь. Среди беспорядочно передвигавшихся людей и машин становилось все сложнее замечать отдельные лица и номерные знаки.
Бергер и Ди столько раз вместе сидели в машинах наружного наблюдения, что чувствовали себя как рыбы в воде. Но в то же время совершенно неестественно. Как будто они разыгрывали сцену из пьесы о далеком прошлом. Все хорошо знакомо и совсем не знакомо.
Обстоятельства совершенно изменились.
Суета на парковке становилась все оживленнее. Машины сигналили, один из водителей, бурно жестикулируя, показывал на место, где стояла машина Бергера и Ди, видимо, желая его занять. Автомобили парковались тесно, люди ругались, угрожающе размахивали кулаками, делали неприличные жесты. Гудки слились в какофонию. Перед Бергером и Ди встал грузовик, шофер которого принялся невозмутимо разгружать товары для находящейся напротив автозаправки.
Минут через десять Бергеру это надоело. Он вылез из машины, обошел грузовик и попытался обозреть творящийся вокруг хаос. Окинув взглядом очередь, извивающуюся перед входом в церковь, Бергер заметил, что и там суета превращается в нечто более угрожающее. Откуда понаехало столько людей?
И тут он увидел его. В укромном углу парковки стоял голубой фольксваген с номером LAM 387. Он был пуст.
Бергер пригнулся, вернулся к Ди, помахал ей, чтобы она вышла, и показал на свою находку. Натянув капюшоны, они как можно незаметнее приблизились к скоплению людей перед церковной дверью и стали каждый со своей стороны очереди пробиваться к ее началу, не обращая внимания на раздававшиеся протесты. Температура не превышала десяти градусов мороза, и люди были основательно укутаны, так что не всегда удавалось разглядеть их лица. Пару раз Бергеру пришлось показать свое фальшивое полицейское удостоверение, хотя он предпочел бы этого избежать.
Взбудораженность толпы нарастала по мере приближения к цели, в какой-то момент Бергеру показалось, что их с Ди готовы линчевать за то, что они лезут вперед без очереди. Ему даже пришлось пробраться сквозь людскую массу, чтобы вырвать Ди из рук высоченного мужчины с синевато-красным лицом. Вдруг в двадцати метрах от них он заметил отделившуюся от очереди фигуру в пуховике оливково-зеленого цвета с капюшоном. Ему удалось вызволить Ди, одновременно следя взглядом за удаляющейся фигурой. Та скользнула направо по расчищенной дорожке между засыпанными снегом могилами.
Бергер двинулся в ту сторону, и Ди следом за ним. Кто-то подставил ему подножку, и он, не удержавшись, рухнул лицом вперед. За спиной раздался грубый смех. Ди проскользнула мимо него. Лежа в снегу, Бергер видел, что она добралась до дорожки, ведущей на кладбище. Он поднялся, выбрался из толпы и побежал следом за своей напарницей.
Фигура в зеленом пуховике, шедшая по обледеневшей дорожке, остановилась. Казалось, она наблюдает за Бергером и Ди. Лица под капюшоном видно не было. До нее оставалось метров двадцать, и Бергер как раз обогнал Ди, но снова грохнулся на землю, на сей раз по собственной вине. Тропинка представляла собой настоящий каток. Бергер встал, балансируя на скользком пятачке. Фигура стояла неподвижно, невидимые глаза уставились на них из-под капюшона. Казалось, она выжидает. Как будто она знала что-то, чего Бергер и Ди не знали.
Бергеру это не нравилось. Фигура застыла в ожидании между двух могил. Пытаясь вернуть себе равновесие, Бергер бросил взгляд за плечо. Ди там не оказалось. Как только Бергер устремился вперед, насколько это было возможно по льду, фигура в пуховике метнулась направо. Вероятно, туда вела еще одна дорожка, между могил. Бергеру было далеко до такой скорости. Наверное, на преследуемой были ботинки с шипами. Фигура быстро удалялась в направлении парковки. Бергер еще не добрался до поворота, а она уже перемахнула через засыпанную снегом живую изгородь, как заправский барьерист. Бергер выбежал на вторую дорожку, снова поскользнулся, не смог удержаться на ногах и увидел, что зеленый капюшон движется мимо нескольких припаркованных машин в сторону «фольксвагена.
Черт возьми, он ее сейчас вот-вот упустит.
К этому моменту очередь протянулась через все кладбище. Зеленая куртка уже почти проскользнула к выходу, но вдруг что-то произошло.
Какой-то человек стремительно выбежал из-за припаркованного около входа автомобиля, протаранил зеленую фигуру и всем телом вдавил ее в машину на другой стороне дороги. Оба капюшона упали с голов на плечи, и все еще стоящий на коленях Бергер увидел два темноволосых каре, как будто кто-то схватился со своим отражением. Потом, будто в замедленной съемке, Ди с силой, какую он в ней и не подозревал, схватила Йессику Юнссон за волосы и впечатала ее голову в боковое стекло автомобиля.
Казалось, облако разлетевшихся во все стороны осколков никогда не уляжется.
Четверг, 26 ноября, 09:16
Бергер вошел в комнату. Дверь у него за спиной захлопнулась. В безликом помещении и обои на стенах, и столик из березовой фанеры казались одинаково лишенными какой-либо индивидуальности. На боковом столике стояло все то же устройство, что и раньше. Никаких окон. У стола два стула. Один пустовал, на другом сидела Йессика Юнссон.
Ее запястья были привязаны к подлокотникам кабельными стяжками. На лице краснели многочисленные царапины, некоторые были заклеены пластырем, из некоторых все еще немного сочилась кровь. Бергер сразу узнал странную легкую улыбку, которая играла у нее в уголках губ. Йессика не произнесла ни слова.
Бергер сел, включил записывающее устройство на боковом столике и спросил:
– Где Молли?
Йессика Юнссон не ответила. Ее взгляд блуждал по голой комнате, анализировал. Бергер продолжил:
– Игра окончена, Йессика, вы ведь это понимаете?
Никакой реакции.
– Подумайте хотя бы о Рейне. О вашем Рейне. Не дайте ему совершить еще одно, последнее убийство, спасите его от очередного психоза.
Собственная сдержанность причиняла Бергеру боль. Ему хотелось накинуться на эту мразь и порвать на куски. Но Ди, которая подсказывала ему в наушник-«ракушку», как себя вести, уговорила его не применять силу, поскольку толку от этого не будет.
– Задень за живое, – прозвучал в ухе ее голос.
Он должен попытаться, должен изо всех сил постараться задеть Йессику Юнссон за живое. Как бы, черт бы ее побрал, это ни было сложно.
Перед этим напарники горячо спорили о тактике. Будет ли лучше, если Ди примет участие в допросе? Или ей стоит провести его в одиночку? Наконец, они пришли к выводу, что ее отсутствие сыграет им на руку. По крайней мере, в начале.
Ведь целью Йессики был все же Сэм Бергер и никто иной.
Он наклонился надо столом и сказал:
– Если вы расскажете, где она находится, я, вероятно, смогу добиться для вас ограниченного по времени тюремного срока. В противном случае вам грозит пожизненное заключение. Без шанса получить помилование. Так что вам больше никогда не выйти на свободу.
Йессика Юнссон сидела молча, наблюдала за Бергером с загадочным и решительным видом. В ней ощущалась какая-то абсурдная сила. И глубочайшая ненормальность. Допрос определенно предстоял непростой. Надо запастись терпением. Вероятно, Рейне не набросится на Молли в одиночку. Если, конечно, она еще жива…
Казалось, Йессика читает его мысли. Ее первыми словами было:
– Рейне знает, что должен сделать, если я не вернусь.
Бергер чувствовал, что его сейчас вырвет, просто вывернет на этот проклятый стол. В ухе раздалось наставление:
– И что же должен сделать Рейне?
Ему удалось сдержаться.
– И что же должен сделать Рейне, если вы не вернетесь?
Йессика улыбнулась, быстро, коротко, безрадостно:
– Завершить дело.
– Фарида Хесари, – подсказала Ди.
– Без вас Рейне становится другим человеком, – сказал Бергер. – Пока вы спали, он отпустил Фариду Хесари.
Йессика медленно кивнула, как будто ее задела какая-то мысль.
– Вы хорошо выполнили домашнее задание. Молодцы.
– Вы же именно этого хотели, – парировал Бергер как можно спокойнее.
– Вот и Рейне сделал работу над ошибками, – пожала плечами Йессика. – Он больше не повторит тот промах.
Бергер вгляделся в глаза Йессики Юнссон, смотревшие мимо него. На короткое мгновение ему показалось, что он насквозь видит ее неестественность. Как будто она понимает, что должна чувствовать боль, но не способна на это. Интересно, чувствует ли она вообще хоть что-то, или все это – только безумный спектакль.
– Мы знаем, что вам пришлось пережить, – начал Бергер.
– Да неужели? – засмеялась Йессика. – Будет лучше, если вы будете говорить о вещах, в которых разбираетесь.
Бергер умолк. Он смутно припоминал эту фразу. Йессика снова заговорила:
– Она сейчас в наушнике тоже ржет, Сэм? Как тогда, восемь лет назад?
Только теперь сцена в Орсе всплыла у Бергера в памяти. Он поднимает руку, вытягивает пальцы, изображая дуло пистолета, и стреляет в Рейне. И потом обращается к медсестре: «Будет лучше, если вы будете говорить о вещах, в которых разбираетесь». А Ди смеется.