о матери, о его юных годах, прошедших в Гавре, он уклонялся от ответа, заявляя, что для него жизнь началась, когда он приехал в Париж. Он наметил собственный путь, не вникая в свое душевное состояние, однако порой его пронзало острое чувство вины, когда речь заходила о Матье, младшем брате, на которого он не обращал ни малейшего внимания. Мать говорила, что Матье того не стоил, однако почему он так легко принимал ее слова на веру, не усомнился в правильности ее бесчеловечных, по сути, доводов?
— Могу я вам чем-то помочь? — спросила его продавщица с приветливой улыбкой.
Наверняка вид у него был крайне растерянный, к тому же он не бросил взгляд ни на одну из книг.
— Благодарю вас, я ищу Матье Каррера — я его брат.
— О! Приятно познакомиться… Меня зовут Надя. У Матье на сегодня назначена встреча вне магазина, но он скоро должен прийти. Хотите подождать у него в кабинете?
Она указала на эркерное окно, выходившее на первый этаж.
— Спасибо огромное, но сейчас я тоже буду занят. Вернусь попозже.
Спустившись на первый этаж, он предупредил об этом Луи, который был по-прежнему увлечен разглядыванием книг, и поспешил выйти из магазина.
Матье вышел из налоговой инспекции, гордясь собой: ему удалось полностью сохранить спокойствие. В ответ на его просьбу увеличить время рассрочки налоговик возразил вежливо, но твердо. Оборот книжного магазина шел вверх, поэтому дополнительного срока на погашение долгов он не получит. Сопровождавший его Корантен достал свою папку и принялся о чем-то спорить со служащим, сделав знак Матье, чтобы тот не вмешивался. И в конце довольно долгой дискуссии, умело аргументированной Корантеном, им удалось заключить новый договор.
— Поздравляю! И огромное спасибо! — сказал ему Матье, как только они вышли на улицу.
— Вы чересчур импульсивны, — Корантен вздохнул.
— Я вовсе не нервничал.
— Но вид у вас был словно на похоронах.
— Я устал оттого, что меня ощипывает, как цыпленка, раздевает до нитки, обкрадывает это прожорливое государственное казначейство.
— Таков наш общий удел.
— С чем мы все вынуждены смиряться! Поймите, Корантен, я согласен платить налоги, но пусть они не будут грабительскими. Я пашу как вол, заставляю выкладываться по полной моих служащих и развиваю коммерцию, а в результате мне почти ничего не остается, вот что возмущает меня больше всего! И если бы не моя страсть к книжному делу, я давно бы уже закрыл свой магазин.
Они обогнули мэрию и вернулись через улицу Теодора Майяра.
— С этой рассрочкой мы немного вздохнем, — сказал Корантен примирительным тоном. — Ну а насчет закрытия магазина — это же курам на смех!
Подойдя к улице Фоша, Матье бросил взгляд в сторону «Ворот океана».
— Как бы мне хотелось сейчас прогуляться по набережной! — признался он, улыбнувшись. — Но с этим придется подождать.
Морской ветер, приносивший с собой крики чаек, наполнял его радостью, так что он почти забыл о беседе с налоговиком.
— До завтра, Корантен!
— Завтра я не приду. Каждый день я вам не нужен, вы отлично вникли в курс дела.
Он побрел в другую сторону, а Матье вошел в книжный магазин.
Покупателей оказалось довольно много, и он приветствовал нескольких, с кем-то немного поболтал. Пока он добирался до эскалатора, какой-то мужчина лет сорока окликнул его:
— Простите, вы, должно быть, Матье?
— Да. Добрый день. Чем могу вам помочь?
— Меня зовут Луи. Я — друг Сильвена.
Продолжая вежливо улыбаться, Матье ждал продолжения, не зная, с кем он имеет дело.
— Вижу, вам мое имя ни о чем не говорит, — Луи вздохнул. Поколебавшись, добавил решительным тоном:
— Мы с вашим братом живем вместе.
— О, вы его сосед по квартире? Приятно познакомиться.
— Нет, мы с ним вовсе не соседи по квартире. Чуть больше, надеюсь! Мы с ним близки вот уже несколько лет.
Матье сначала потерял дар речи. Почему Сильвен ничего ему не сказал? Конечно, виделись они очень редко и практически не перезванивались. Знала ли мать о происходящем? А Фабрис? Жан? В очередной раз Матье с болью почувствовал, как он отчужден от своей семьи.
— Тем более приятно, — ответил он наконец. — А Сильвен что, где-то поблизости?
— Он в Гавре проездом и решил навестить вашу маму. А поскольку меня он представлять ей не станет, чтобы не волновать ее, он оставил меня здесь. Я очень люблю книги и… книжные магазины. Этот — выше всех похвал! Он необыкновенный.
— Благодарю. Я и сам им горжусь, хотя его можно еще улучшить. Не выпьете ли кофе?
Матье повел его в уголок чайного салона. Поскольку все столики были заняты, Матье сам приготовил две чашки кофе, протянул одну Луи.
— Будьте осторожны, он очень горячий. Пойдемте, поднимемся в мой кабинет.
Едва они вошли, как Луи тут же подошел к окну:
— О! Отсюда вы видите все!
— Окно не для того, чтобы следить за покупателями или сотрудниками, но здесь я словно нахожусь в самом сердце магазина. Мне нравится знать, что в нем происходит, узнавать кого-нибудь из самых верных своих клиентов, в любой момент иметь возможность спуститься и обменяться с ним парой слов, или уладить возникшую проблему, или же мне в голову приходит какая-нибудь новая идея, когда я смотрю на разные отделы магазина и вижу их все одновременно.
— Наверняка он обошелся вам в целое состояние, не правда ли?
— Работы потребовались поистине грандиозные, потому что его пришлось возводить на месте слишком обветшалого строения. К счастью, я знал, чего хочу, и хотел этого с такой силой убежденности, что заручился поддержкой банков.
— А вы любите книги?
Матье счел вопрос глупым, однако улыбка Луи была настолько теплой, что он счел своим долгом ответить.
— Это моя страсть со времен юности, которая с тех пор меня никогда не покидала. Слушай я лишь веления сердца, здесь не было бы ничего, кроме книг. Но времена изменились, стало труднее, люди стали меньше читать, а издатели публикуют книг все больше и больше. Тогда мне пришлось разнообразить ассортимент, окружив книги всевозможными аксессуарами, писчебумажными изделиями, поделками из кожи, настольными играми, короче, предметами, которые способны заинтересовать не только книголюбов, которые привлекают взгляд. Не говоря уже об электронном оборудовании, чтобы идти в ногу со временем. Чайный салон тоже устроен с целью создать приятную обстановку для покупателей, чтобы они подольше здесь задерживались. Той же цели служат и разноцветные лампочки, и удобные диванчики и кресла. Часто я устраиваю в магазине встречи с известными писателями, автограф-сессии. Читатели обожают приходить, чтобы побеседовать с любимыми авторами.
Луи слушал его с большим вниманием, явно заинтересованный этой темой.
— Сильвен не любит читать, — заметил он с сожалением. — И все же он позволяет мне устанавливать полки по всей нашей квартире! Книги занимают в ней огромное место, но я не решаюсь их отдать, не говоря уже о том, чтобы просто выбросить.
Он допил кофе и точным жестом бросил стаканчик прямо в мусорную корзину.
— Стрельба в цель! Послушайте, Матье… вы позволите мне так вас называть? Сильвен не счел нужным знакомить меня со своей семьей, хотя очень хорошо знает мою. Возможно, у него есть на это причины, которые он никогда не мог мне внятно объяснить. Но сегодня я просто не оставил ему выбора, потому что не могу и дальше терпеть такого положения вещей. Будьте откровенны со мной, я не обижусь, тот факт, что ваш брат — гей, вас как-то напрягает?
— Нисколько. Но узнал я об этом только сегодня. Впрочем, брат никогда со мной не откровенничал.
— О вас он всегда говорил очень мало. Немного больше — о вашем брате Жане, однако всегда отказывался ехать в Лондон. И однажды я случайно пересекся с Фабрисом, можно сказать, мимолетно. У меня создалось впечатление, что Сильвен решил окончательно порвать со своим прошлым, словно он стыдится, что родился в провинции, в семье среднего достатка.
— Он всегда терпеть не мог Гавр, — уточнил Матье. — Его архитектуру он находит отвратительной, в то время как я обожаю наш «Манхэттен-на-море», по выражению одного вдохновенного автора. Порт — в черте города, нам слышны туманные горны, мы видим, как проходят грузовые суда, и порой кажется, что ты где-то совсем не здесь, а в других странах. Сильвен же не любил всего этого: пляжи, гальку и морской ветер, дующий порой с неистовой силой и несущийся по прямоугольным кварталам, что его просто приводило в бешенство. Он мечтал о Париже, где жизнь совсем другая. Сильвен хотел уехать отсюда, чтобы освободиться от любого принуждения… разумеется, потому, что боялся проявить свои пристрастия.
Луи опустил голову, обдумывая последние слова Матье.
— Он боялся осуждения матери, братьев…
— Только уж не моего, во всяком случае.
— Но вы, Матье… Ах, как мне сказать…
— Я был не в счет?
Луи был вынужден печально согласиться.
— Еще подростком он уже понял, что предпочитает мальчиков. Тяжело же ему пришлось, — заметил он.
— Сильвен этого никак не проявлял. И, уж естественно, он не собирался признаваться мне, ведь я всегда был пятым колесом нашей семейной телеги.
Матье констатировал это без горечи, вспоминая очевидное.
— Ну а мне, — подхватил Луи, — было безумно интересно узнать, что у Сильвена есть брат-книготорговец.
— А чем занимаетесь вы?
— Кинезиотерапией[29], как и Сильвен. Но я — скорее по необходимости, так как не сдал экзамены на врача. Жаль, конечно, родители были готовы оплачивать долгую учебу… А вот в приобретении магазина они ни за что не согласились мне помочь. В любом случае сейчас открыть книжный магазин в Париже попросту невозможно. Вам еще повезло.
— Повезло?
Матье разразился смехом и указал на окно.
— Вы думаете, все здесь сделалось само собой? И что мне не пришлось прикладывать уйму усилий? Парижане всегда почему-то верят, что жизнь в провинции проще, забывая, что коммерцией заниматься именно в провинции становится год от года все сложнее. Много лет мне приходилось работать не покладая рук. Даже слишком много работать, как оказалось! Но я ни о чем не жалею, это славное дело, и я по-прежнему в него влюблен.