— Вы не один? — чуть слышно произнесла она. — Тогда я лучше зайду в другой раз.
Он колебался, не в силах понять, что она тут делает.
— Входите, — предложил он ей исключительно из вежливости, о чем немедленно пожалел.
Вообще-то им с Дельво было строго-настрого приказано не приближаться друг к другу на пушечный выстрел, но, наверное, у нее была серьезная причина.
— Мне хотелось бы поговорить с вами с глазу на глаз, — нерешительно произнесла Люси, косясь на Корантена, который тут же поднялся.
— Этот господин — мой друг, у меня нет от него секретов.
Матье предпочитал, чтобы на этом неожиданном интервью все же присутствовал свидетель. Кузены Сезара доставили ему столько неприятностей, что он ничем не рисковал, а свидетельство Корантена могло ему очень даже пригодиться в случае какого-нибудь недоразумения. Он жестом велел молодому человеку снова сесть и пододвинул стул Люси. С явной неохотой она села, положила рядом зонтик и по своему обыкновению опустила на колени сумочку, вцепившись в нее обеими руками.
— Наверное, мой визит вас удивил…
— Удивил. Я считал, что больше нас ничего не может связывать: меня, вас и вашего брата.
— Альбер немного успокоился, — быстро произнесла Люси. — Наконец-то он понял, что на истории с наследством Сезара лучше поставить крест.
— Тем лучше.
— Тем не менее, насколько я его знаю, он не будет долго сидеть сложа руки. Он — настоящий кровопийца.
Она сделала паузу, возможно, ожидая, что Матье поощрит ее к дальнейшему разговору. Но, видя, что тот молчит, она решила продолжить:
— У него всегда был импульсивный характер. И, к сожалению, полиция его абсолютно не пугает. Он ненавидит любых представителей власти. С тех пор как мы вернулись во Францию, он совсем слетел с катушек. Похоже, он очень скучает по Южной Африке, и ему не следовало ее покидать. Вообще-то я убеждена, что он умирает от желания вернуться, так как здесь ему больше не на что надеяться. Вы видите, ему не удается акклиматизироваться во всех смыслах. Другое дело я — меня радует, что я наконец вернулась на родину. — Посчитав, что она уже сказала достаточно, Люси снова погрузилась в молчание.
Через некоторое время Корантен обратился к ней:
— Ну и что из этого следует?
Она едва бросила на него взгляд и тут же вновь переключилась на Матье.
— Я пытаюсь найти способ помочь ему уехать. От этого все бы только выиграли, и прежде всего он сам. Насчет себя я уверена: мне удастся наладить здесь жизнь, да и вы… вам… никто больше не будет досаждать.
Снова последовало молчание, на этот раз более продолжительное.
— Если я правильно понимаю, вы меня просите купить ему билет на самолет? — наконец произнес Матье довольно холодно.
— Мне самой не на что его купить, а уж брату тем более.
— Мне жаль вас, но, простите, меня это не касается.
Печально вздохнув, она низко опустила голову, осев на стуле бесформенной массой.
— Ну а к кому я еще могла обратиться?! — воскликнула она. — По крайней мере, это хотя бы в ваших интересах. Когда Альбер будет на другом конце света, у вас больше не будет неприятностей.
— Не хватало еще мне от вас новых неприятностей! Ваша просьба — своего рода шантаж. Не питайте надежд, что я поддамся, а то еще можно подумать, будто я вам что-то должен!
— Шантаж? О нет! Никаких угроз, ничего такого! Я просто прошу дать мне взаймы, а уж я обязательно постараюсь все отдать. И, конечно, я не скажу, откуда помощь, я не сумасшедшая! Но если я начну сама откладывать понемногу, пройдут месяцы, а то и годы. За это время он успеет наделать немало глупостей. Понимаю, моя просьба эгоистична, ведь она в первую очередь касается меня. Мне так хочется немного вздохнуть свободно, не прислушиваться к стуку двери по ночам, не зная, откуда он на этот раз явился…
Голос Люси дрогнул, она бессильно пожала плечами, откашлялась, перед тем как продолжить:
— Мне не удастся вас убедить, не так ли? Тем не менее билет в одну сторону до Йоханнесбурга, от самой дешевой компании, стоит не так уж и много. Вы могли бы помочь, но не хотите. Скажете, что я постучалась не в ту дверь, но, увы, другой двери у меня нет! Здесь я вообще никого не знаю, кроме работников социальных служб. Правда, вам-то какое до этого дело? Альбер причинил вам столько зла! Чего ради вы станете оказывать ему услугу? Но я не могу от него отказаться, он — мой брат, я должна ему помочь.
Люси глубоко вздохнула, уставилась прямо в глаза Матье и выпалила:
— Хотите, я дам вам расписку, что заняла у вас деньги?
Раздираемый противоречивыми чувствами — раздражением и смутным состраданием, Матье повернулся к Корантену.
— Такого рода расписки имеют какую-нибудь юридическую силу?
— Имеют… при условии, что все будет составлено согласно правилам. Можно пойти к нотариусу или составить бумагу здесь, в присутствии свидетеля, в частном порядке. Если сумма превышает семьсот шестьдесят евро, нужно будет заявить об этом в налоговый орган. В противном случае достаточно просто составить документ. На сайте Социальных услуг, несомненно, найдется образец. Помимо ваших личных данных, а также персоны, составляющей документ, нужно указать сумму, даты и порядок выплат. Специальная графа предназначена для особых пометок, и я вам советую указать в ней причину, по которой вы соглашаетесь на этот заем.
Корантен сохранял нейтральный тон, ограничившись объяснением процедуры, на тот случай, если Матье решится. Тот на какое-то время задумался, потом встал с места.
— Извините, мы на минутку вас покинем, — сказал он Люси.
Оставив ее на кухне, они вышли на улицу.
— Что вы на это скажете? — спросил Матье, закрывая плотнее дверь.
Корантен сначала подумал как следует, а потом ответил:
— Если вы хотите навсегда избавиться от этого Альбера, решение не так уж плохо.
— А можно ли доверять его сестре?
— Она кажется по-настоящему обескураженной. Брат становится для нее большой проблемой. Если ее послушать, он — просто граната на боевом взводе, вот она и хочет себя обезопасить — Вы считаете ее искренней?
— Безусловно. Она явно недостаточно умна, чтобы попытаться заманить вас в ловушку. Кстати, если вы одолжите ей небольшую сумму, это даже не потянет на возмещение долгов по наследству.
— И сколько?
— Ниже налоговой планки, чтобы никто не сунул туда носа. Семисот евро должно хватить. Выберите нормальную процентную ставку и распределите выплату долга. В общем-то, не такая уж большая плата за то, чтобы парень не учинил разгром еще и вашего дома. Остается Люси. Но не думаю, что его сестра представляет реальную опасность.
— Прекрасно… пошли, но, пожалуйста, составьте документ по всей форме, как полагается.
Когда они вернулись в кухню, в окно как раз постучал электрик, да так сильно, что Люси вздрогнула.
— Я отведу его в сарай, — сказал Матье. — Там и находится этот щиток на старинной свинцовой пластине. Древнее устройство, с фарфоровыми катушками, на которые намотана медная проволока! Я скоро вернусь, так что составьте бумагу побыстрее!
Собираясь открыть электрику, Матье заметил на лице Люси облегчение и обращенную к нему улыбку благодарности.
Около семи вечера Матье наконец остался один. Дождь прекратился, Матье вышел на террасу и облокотился на каменные перила, чтобы понаблюдать за океаном. Пара громадных, как два плавучих города, контейнеровозов устремлялась к горизонту, яхты мчались на всех парусах к городской пристани. Сверху было видно, как вздыбленные ветром огромные волны с белыми гребнями на концах мирно касались пляжа, растеряв свою мощь и силу. Воздух был пропитан запахом йода и соли, и последние лучи уходящего дня вот-вот должны были померкнуть. Блуждая взглядом по беснующимся волнам, Матье задавался вопросом, как ему могли приходить в голову мысли о самоубийстве? Вследствие какой чудовищной аберрации сознания мог он тогда чувствовать себя настолько плохо, испытывая лишь пустоту и полное разочарование? Как могла машина его тела отказать в одну секунду, полностью отбив у него вкус к жизни? Во время этой невообразимой битвы против неизвестного ему Матье он чуть не поставил под угрозу существование своего книжного магазина, который был делом всей его жизни, и вполне сознательно потерял женщину, которую любил. В плену отвращения и изнеможения, из которых он не находил выхода, чуждый самому себе до такой степени, что ему хотелось покончить с собой, он тем не менее выжил, очнулся от этого кошмара. И сегодня он пришел к окончательному выводу, что эта жуткая страница его существования наконец перевернута.
Он оглянулся, чтобы еще раз посмотреть на дом, и мысленно поблагодарил Сезара. Встреча с этим стариком стала одним из самых лучших событий в его жизни.
«Слышал бы ты, что сказал электрик! Проводка не годится ни к черту! Вне всяких норм, даже давно вышедших из употребления. Провода с матерчатой оплеткой в каких-то деревянных рейках! Прекрасный способ устроить пожар в целом квартале! Да если бы Фабрис об этом знал, он послал бы к черту все мои страховки! И сантехника не в лучшем состоянии… Знаешь, Сезар, да тут же на несколько лет работы».
Как ни парадоксально, перспектива доставила ему радостное чувство. Он сделает то, чего никогда не смогли бы сделать кузены из Южной Африки: полностью приведет в порядок дом, где родился Сезар. Опустив глаза и взглянув на часы, он подумал, что книжный магазин скоро закроется, Тесс тоже закроет свою лавку. С ней ли сейчас Бенуа? Или зайдет за ней, когда проводит своего последнего пациента? Матье часто задавал себе этот вопрос, пожираемый бессильной ревностью, от которой не в состоянии был избавиться, но вдруг ему захотелось убедиться в этом полностью, раз и навсегда. Советы, которые он расточал Корантену, подходили и для него: нельзя позволять забыть о себе тому, кого ты любишь! Да и чем он, в сущности, рисковал? Если он увидит их вдвоем, он просто покажется им наглецом, смешным, ну что из этого? Ну а если Тесс будет одна, он, по крайней мере, сможет с ней поговорить, о большем он и не мечтал. Матье надеялся на то, что она еще не опустила свой «железный занавес», ведь она почти всегда закрывала лавку поздно, чтобы дать возможность последним клиентам купить что-нибудь в подарок до того, как они отправятся на ужин к друзьям.