Включился автоответчик, и она услышала смутно знакомый голос, но не сразу вспомнила личность звонившего.
В дверь опять позвонили.
— Иду! — крикнула она. — Уже иду. Господи, Грейди, мог бы немного подождать, ты же знаешь…
Стоя в освещенном коридоре, она открыла дверь и тогда разглядела лицо брата. Он выглядел несчастным и испуганным. И вдобавок чем-то одурманенным. Его явно покачивало, и он взирал на нее мутноватым взглядом.
— Ах, Грейди, ну что такое! — воскликнула она. — Нет-нет. Вот дурачок. Ты глупый…
Грейди начал падать. Женщина быстро отступила, инстинктивно выставив вперед руку, чтобы поддержать его, но брат был слишком большим и тяжелым для нее. Под его весом они оба упали на пол, и Мариэль больно стукнулась головой.
— Господи, Грейди! — крикнула она, пытаясь столкнуть брата, хотя он и сам старался подняться на ноги.
На пороге появились двое — женщина и ребенок. Даже при тусклом свете лампы Мариэль разглядела изуродованное лицо незнакомки, а также жуткую опухоль на шее мальчика и его исцарапанную физиономию.
В правой руке женщина держала пистолет.
— Кто вы такая? — спросила Мариэль. — Что вам нужно?
Но когда женщина приблизилась, Мариэль догадалась, кто перед ней. Хотя она никогда ее не видела, но зато слышала описание странной журналистки. Красоту ее испортила обожженная красная кожа на левой стороне лица, но по уцелевшей половине Мариэль смогла представить, какой красавицей женщина была раньше, когда сводила с ума местных парней и покупала им выпивку в ответ на истории о пропавших самолетах. Левый глаз ее также сильно пострадал: трудно даже было сказать, какого он цвета, и Мариэль подумала, что он напоминает сырого моллюска, сбрызнутого соусом табаско.
В коридор вышел Эрни Сколлей. Бросив единственный взгляд на женщину и мальчишку, он тут же бросился бежать. Флорес дважды выстрелила ему вслед. Эрни упал ничком, но еще пытался ползти дальше, и лишь третий выстрел навсегда прекратил его мучения.
Дарина с мальчиком прошли в дом и закрыли за собой дверь. Мальчик запер замок и опустил шторы, отрезав их от внешнего мира. К этому моменту Мариэль удалось выбраться из-под Грейди. Она стояла на коленях перед пришельцами, боясь пошевелиться. Из ран Эрни Сколлея текла кровь, разливаясь по полу и просачиваясь сквозь щели в половицах. Грейди полулежал, привалившись к стене, и Мариэль видела, что он пытается преодолеть действие какого-то наркотика.
— Прости меня, — пробормотал он. — Я не смог…
Дарина с мальчиком молча наблюдали за ними, и Мариэль, подойдя к брату, чтобы поддержать его, почти не почувствовала, как в ее руку вошла игла.
Мариэль ввели гораздо меньше успокоительного, чем ее брату. Им хотелось, чтобы она перестала сопротивляться, но осталась в сознании. Двое взрослых людей могли оказать серьезное сопротивление женщине с ребенком, и Дарина пыталась свести к минимуму риск со стороны Мариэль и Грейди Веттерс. Для надежности пленникам еще связали руки за спиной. Дарина налила стакан молока и взяла с подноса около плиты свежеиспеченное печенье. Мальчик, устроившись за кухонным столом, начал обгрызать печеньку; его мелкие зубы оставили четкие следы на глазури, и он разглядывал их с любопытством самого обычного ребенка.
Мариэль расслабленно лежала на диване с подушкой под головой. Она следила за происходящим, выискивая хоть какое-то преимущество, но ничего не нашла. Ее веки лишь слегка потяжелели, реакции притупились, однако мысли текли ясно, хотя и замедленно. Грейди Веттерса усадили в кресло рядом с телевизором, глаза его почти совсем закрылись, а от подбородка к груди протянулся ручеек слюны. Он мельком увидел свое отражение в висевшем напротив зеркале и вытер подбородок о рубашку. Это усилие, казалось, слегка прояснило его сознание. Он немного выпрямил спину и попытался улыбнуться сестре, но подбодрить ее не удалось.
Дарина поставила стул рядом с Мариэль. Поигрывая пистолетом, она убрала с лица лежавшей пленницы растрепавшиеся пряди.
— Вам удобно? — поинтересовалась она.
— Что вы мне вкололи?
Речь женщины звучала неразборчиво. Дарина даже подумала, что они переборщили с дозой.
— Лекарство, оно поможет вам успокоиться. Мне не хотелось, чтобы вы разволновались или перепугались.
Взгляд Мариэль скользнул за спину Дарины, где виднелась откинутая рука Эрни Сколлея. Дарина заметила, куда она смотрит, и обратилась к мальчику:
— Убери его, если сможешь. Отвлекает.
Мальчик положил печеньку, стряхнул крошки с рук и вышел в коридор через арочный проем кухни. Похоже, он тащил Эрни Сколлея за ноги, поскольку тело начало скрываться за стеной. Ребенок оказался сильнее, чем выглядел, и рука быстро скрылась за стеной.
— Так лучше? — спросила Дарина.
— Он был безобидным стариком, — заметила Мариэль. — Вам не стоило убивать его.
— Даже старики умеют бегать, — возразила Дарина. — И умеют говорить. А еще старики умеют вызывать полицию. Возможно, вы правы, и нам не стоило убивать его, но зато мы сможем предотвратить дальнейшее кровопролитие. Если вы ответите на мои вопросы, и ответите на них честно, то я сохраню жизнь вам и вашему брату. Там ведь у вас подвал под лестницей, верно?
— Да.
— Вот там мы и запрем вас потом. Оставим вам воды и еды, и вы сможете питаться сами. Как собаки, конечно, но зато сохраните себе жизнь. Надолго мы у вас тут не останемся: день, максимум два. Чем больше вы мне расскажете, тем проще будет наша задача и тем скорее мы уедем отсюда. Я обещаю.
Мариэль отрицательно покачала головой.
— Мы слышали о вас, — сказала она. — И нам известно, кто вы. Мы видели, как вы убили Эрни, как вы выстрелили ему в спину.
Грейди вновь поерзал на стуле.
— Они убили и Тедди, — добавил он. — Она пристрелила Тедди.
Мариэль передернулась. Бедный, несчастный и трогательный Тедди Гаттл… Может, он и вызывал раздражение своей нелепой любовью, но он был верным другом ее брата и никому не хотел зла.
— Именно он пригласил нас сюда, — пояснила Дарина. — Зная это, вы, возможно, легче перенесете его утрату. Именно Тедди Гаттл изложил нам правдивую историю вашего отца и пропавшего самолета.
Мариэль повернулась к брату:
— Ты рассказал Тедди?
Гаттл абсолютно не умел хранить секреты, он выбалтывал их не задумываясь. Глупейшее трепло.
— Но мое предложение остается в силе, — продолжила Дарина. — Я понимаю, что вы не верите мне, но какой мне интерес убивать вас? Как только мы найдем самолет и я получу то, что нужно, мы сразу же исчезнем, а потом вы можете рассказывать полиции все, что вам заблагорассудится. Можете описать нас в мельчайших подробностях, нам будет уже все равно. Мы будем очень далеко отсюда и хорошо спрячемся. Изменится даже моя внешность. — Она показала пальцем на свое обожженное лицо. — Вы хотели бы жить с такой физиономией? Нет, Мариэль, никто не найдет нас. А вы останетесь в живых, и мы тоже. Вам всего лишь нужно немного дополнить историю. Я уже многое узнала, но мне хочется услышать все также и от вас: каждое слово, любую подробность, которой поделился с вами отец, все, что могло бы помочь мне найти тот самолет. И не пытайтесь лгать. Если соврете, печальные последствия будут ждать не только вас, но и вашего брата.
Мальчик вернулся в комнату. Мариэль увидела, что за ним по ковру тянутся кровавые следы. Он притащил с собой рюкзачок, украшенный персонажами японских анимационных мультфильмов, у которых сейчас появилось множество фанатов, но ей совсем не нравились все эти большеглазые герои с нелепо разинутыми ртами. Он расстегнул «молнию» и вытащил из рюкзака пару щипцов, складной резак и три карманных ножика разной длины. Ребенок аккуратно разложил инструменты на обеденном столе, подвинул к нему стул и забрался на него. Его ноги болтались в воздухе, до пола им не хватало добрых шести дюймов.
— Итак, Мариэль, почему бы вам не начать с того момента, когда ваш отец впервые упомянул о том самолете?
Мариэль рассказала им отцовскую историю, причем пришлось повторить ее дважды. Между этими двумя рассказами Дарина сделала ей очередной укол, добавив тумана в мыслительные способности. Теперь Мариэль с трудом удерживала в голове ситуацию и могла невольно выдать скрываемые или противоречивые сведения, тем более что брат начал кричать. Когда ей удалось сосредоточиться, она увидела, что нижняя половина его лица залита кровью, и осознала, что мальчик отрезал Грейди кончик носа. Она заплакала, но быстро утихла, получив от Дарины увесистую оплеуху. После этого, не видя смысла скрытничать, женщина начала говорить всю правду. Ведь она касалась только самолета. Ее отец умер. Пол Сколлей покончил с собой, а его брата Эрни убили. Убили и Тедди Гаттла. Остались лишь она и Грейди.
— Кому еще вы рассказывали об этом? — спросила Дарина.
— Никому.
— А этот старик, — сказала Дарина, — кто он такой? Что он здесь делал?
— Брат Пола Сколлея. Он и сам знал. Пол рассказал ему.
— Кто еще в курсе этой истории?
— Никто.
— Я не верю вам.
— Никто, — повторила она. — Я никому ничего не говорила.
Ее ум прояснился — не до конца, но соображать стало легче. Мариэль хотелось выжить. Хотелось, чтобы и Грейди остался жив. Но если им суждено умереть, если эта женщина солгала, то ей хотелось отомстить: за себя, за брата, за Эрни и Тедди, за всех, кого убивали и мучили эта женщина и этот ужасный ребенок. Детектив найдет их. Он сможет найти и наказать их.
— Никому, — повторила она. — Клянусь, я никому ничего не рассказывала.
Грейди вновь закричал, но она закрыла глаза, стараясь не обращать внимания на его крики.
«Прости, — подумала она, — но тебе не следовало ничего рассказывать. Если бы ты просто держал язык за зубами…»
Стояла глубокая ночь. Темноту в доме слегка рассеивал свет одинокой лампы, стоявшей на столике под зеркалом.
Грейди тихо стонал. Мальчик канцелярским ножом резанул ему по губам, сделав вертикальный разрез, но они уже перестали кровоточить — по крайней мере, когда Грейди не пытался пошевелить ими. И все же они еще живы, а Дарина Флорес в итоге перестала задавать вопросы. Они прекратились, когда Мариэль выдала им одну