– Док сегодня погрузил меня в магическую кому, чтобы раны быстрее зажили, – прошептал он, проводя губами по моему уху. По спине тут же пробежала дрожь. – Впервые за семьдесят лет мне снились сны. И в каждом из них была ты.
Его губы нежно спустились от моего уха к подбородку. Я хотела быть ближе к нему и чувствовала его запах на своем языке. Магия Пиаса шипела на нем, словно лимонад, заставляя невольно улыбаться.
– Я тоже тебя люблю, – прошептала я, и в это мгновение не имело значения, что я была замужем за Вирусом, а Пиас был женат на Шейм. Мы не думали о войне, о победе или поражении – только об улыбках, которыми одаривали друг друга. Этот момент был таким ценным и таким мимолетным, что сердце внезапно сжалось. Почему-то казалось, что скоро предстоит принять какое-то решение.
– Пойдем, любимая.
Любимая! Он еще никогда меня так не называл. Я уже хотела глупо ответить, но проглотила эту реплику и с благодарностью вздохнула. Было прекрасно узнать, что он мог вести себя иначе, чем… ну… по-пиасовски. И я постепенно переставала скрывать свою эмоциональную нестабильность с помощью идиотских фразочек. Любимая. Я широко улыбнулась.
Спустя некоторое время я, затаив дыхание, обнаружила, что Пиас отвел меня к бару.
– Ворриор, вот ты где! – Мэдокс снова стоял на стойке, демонстрируя всем свои смуглые кубики пресса, и с улыбкой поднял бутылку амброзии.
– А ну, открой рот! – он поманил меня и, не успела я открыть рот, уже затряс напиток в руках. Амброзия стекала по уголкам губ и наполняла желудок, где я чувствовала взрывы в буквальном смысле этого слова. Через пять глотков пришлось остановиться и глотать воздух ртом.
– Пресвятые слизни, что это за дрянь? – выдохнула я.
Пиас пожал плечами.
– У Чарминга обычно лучше не спрашивать… Ой, отдай уже мне, надоедливый ты поганец! – он забрал у протестующего Мэдокса бутылку и сделал глоток прямо из горла. Я зачарованно наблюдала за его кадыком, когда он глотал. После восьмого ему тоже пришлось отставить бутылку в сторону, чтобы отдышаться.
– Ты права, дьявольская ерунда! – выдавил он.
Мэдокс засмеялся, спрыгнул со стойки и схватил меня за руку.
– Потанцуй со мной, принцесса, – крикнул он мне на ухо и стал тереться, словно кошка.
Я засмеялась и тоже потерлась о него, что выглядело совершенно по-идиотски, но было очень весело.
Пиас улыбнулся, зачесал пальцами волосы назад и сделал еще глоток из бутылки. Во мне зародилось подозрение, что таким образом он хотел избавиться от воспоминаний о событиях последних дней. Но кто я такая, чтобы запрещать? Мне тоже нужен был алкоголь, и я радовалась, что больше не спала так часто, как раньше, потому что кошмары не отпускали меня. Может быть, именно это нам всем сейчас и было нужно. Необходим «Дарк Вандерлэнд». Чтобы позабавиться, насладиться секундой бесконечности, когда мы все были не только бессмертными, но еще и свободными. Хотя бы на мгновение. Мы с Мэдоксом танцевали так, что у окружающих наверняка началась тошнота. Мы изображали роботов. Затем мельницы. Потом водителей автобуса. Когда Эш прошел мимо, мы уже тверкали и смеялись до полусмерти, потому что Мэдокс выглядел так, будто у него был эпилептический приступ. Спустя мгновение мы изображали лунную походку, как вдруг Мэдокс споткнулся о кого-то и сбил гостя с ног.
– Ой, мне очень жаль! Извини, я тебя не видел.
– Все в порядке! Не хотела прерывать твою лунную походку, – маленькая богиня с покрасневшими щеками поднялась с его помощью с пола.
– Фоун! – крикнула я и, потная и немного пьяная, радостно обняла ее. Господи, какая же она милая! – Что ты здесь делаешь?
– Я все это время здесь, – застенчиво хихикнула Фоун. – Помогаю Эшу и Сейлору. Я просто решила… ну, в общем… Вперед, команда Подземелья!
Я засмеялась, прижимая ее к себе, а потом заметила, как взгляд Пиаса обратился на меня. В его серебряных глазах горел такой голод, что у меня волосы встали дыбом.
– Эм-м, не хочешь немного потанцевать с Мэдоксом? Кажется, он собирается сейчас собрать на танцполе свою «Аббу».
– Что-что он собирается? – растерянно спросила она.
Я улыбнулась и толкнула ее в сторону брата, который тут же схватил богиню и повернул к себе.
– Он все тебе покажет! Удачи! – я продолжала махать им, пока смешивалась с толпой, пробиваясь через нее локтями и пинками. Наконец, тяжело дыша, я вынырнула перед Пиасом.
– Эй, ты! – выдохнула я.
Он замурчал и поцеловал меня, а я почувствовала вкус острой амброзии на своих губах.
– Кажется, ты собирался показать мне, чем так хорошо умеешь качать! – я потянула его вверх, забрала бутылку и сделала большой глоток.
Пиас улыбнулся.
– После ваших танцев я не уверен, что мне не будет стыдно, если меня увидят с тобой.
Я показала ему язык.
– Тогда покажи, как надо, снежный принц!
– Ой, вот я-то точно покажу, – прошептал Пиас, забирая бутылку из моих рук.
Он схватил меня и потащил на танцпол так быстро, что закружилась голова. Я споткнулась от удивления, но уже в следующее мгновение оказалась в его объятиях и почувствовала, как он притянул меня к себе, заставив прогнуться в спине, и сделал движение, которое тоже могло найти место в «Супер Майке».
Господи! Пиас начал танцевать и так кружил меня, будто был рожден на танцполе. Или в стрип-клубе. Движения были однозначно двусмысленными.
Пиас смеялся над моей одышкой, ставил колено мне между ног и танцевал, пока я не вцепилась в него, пытаясь отдышаться. Комната шла кру́гом, лица слились в яркую массу, а звуки терялись в громком шуме. Губы Пиаса снова нашли мои. Наши ноги переплелись, а тела сияли, словно две звезды, падавшие с неба и летевшие в бесконечность. Ух, какая же я сентиментальная, когда напьюсь! Я широко улыбнулась, размышляя над тем, чтобы впечатлить Пиаса своим тверком, но посреди движения чья-то рука схватила меня за воротник и оттащила назад. Я, задыхаясь, выскользнула из объятий Пиаса. Он выглядел растерянным. Интересно, как за 0,2 секунды чье-то лицо из сияющего весельем может превратиться в яростный Армагеддон?
– Это еще что? – зарычал он.
Да, это еще что? Я повернулась и увидела перед собой разъяренное лицо Чей… нет, только Вирус мог выглядеть таким сердитым. Позади него, скрестив руки на своей пышной груди, стояла Шейм, довольно улыбавшаяся себе под нос.
– Может быть, мы и заключили сделку, – огрызнулся Вирус, прижимая меня к себе. Провода на его лбу неистовствовали. – Но Ворриор все еще моя жена, и мне не нравится, как ты ее лапаешь!
– Э? – прохрипела я.
– Ревнуешь, Ви? – весело ответил Пиас. Молнии с шипением спрыгивали с кожи.
– Я просто предъявляю претензии на право собственности, – оскалился Вирус.
– Что-что ты делаешь? – спросила я скорее растерянно, чем испуганно.
Пиас прищурился.
– Да, дерьмово, наверное, когда тебе приходится путем шантажа заставлять женщину выйти за тебя замуж, а потом все равно трахаться с диванной щелью!
– Пиас! – взвизгнула я, не веря своим ушам.
– Лучше уж с диванной щелью, чем с этой ядовитой язвой! – он указал подбородком на Шейм. Я тактично откашлялась.
Пиас протянул руку и пошевелил пальцами, подзывая меня.
– Верни мне Ворриор, или у нас с тобой будут проблемы.
Я подняла брови, а золотые глаза Вируса опасно сверкнули.
– У нас однозначно будет проблема, если ты обрюхатишь мою жену прямо на танцполе!
У меня отвисла челюсть. Кажется, Вирус устраивал сцену? Прямо здесь и сейчас? Я огляделась. Почти все в клубе перестали танцевать и уставились в надежде услышать что-то сенсационное. Они даже встали вокруг, и с каждым словом людей становилось все больше.
– Танцевальный баттл! – выкрикнул в напряженной тишине мой брат-идиот.
– Прекращай этот театр, пока тебе не стало стыдно, Вирус, – почти любезно сказал Пиас. – Ты женился на ней. И я еще когда-нибудь убью тебя за это, но, если ты замолчишь и прекратишь прижимать к себе мою половинку, сделаю это тихо и незаметно в каком-нибудь грязном переулке, а не перед всеми богами здесь и сейчас.
– Танцевальный баттл! – снова закричал Мэдокс. Может, кто-нибудь уже засунет ему в рот его же футболку?
– Вирус, что ты делаешь? – прошипела я.
Когда мой муж посмотрел на меня, мышцы его челюсти дрогнули.
– Я защищаю тебя.
– Во-первых, – фыркнула я, – мы уже все прояснили: отношения между нами останутся платоническими, – я так растянула последнее слово, что пространства для других интерпретаций просто и быть не могло. – А во‐вторых, я тебе сейчас врежу, если не прекратишь пытаться метить территорию.
Уголки губ Вируса весело дрогнули, а в глазах сверкнуло что-то, что совсем мне не понравилось.
– Может быть, настало время прояснить пару моментов.
– Это каких?
– Во-первых, если я рядом, ты не будешь обжиматься с чужими мужиками.
– Пиас мне не чужой.
– С нечужими тоже.
– Протестую!
– Протест отклонен!
– Протестую против отклонения!
– Снова отклонено. Во-вторых, – продолжил Вирус, притягивая меня к себе, на что Пиас зарычал, словно волк, – у меня, может быть, и есть договор с Пиасом, но ты и сама не должна кое о чем забывать.
– Ты сейчас о счете за электричество?
– Нет, о том, что ты принадлежишь мне!
Я предвидела это, но не могла остановить. Все было как во время аварии, которая происходила на моих глазах в замедленной съемке. Вирус схватил меня крепче, зарылся руками в мои волосы, а в следующее мгновение прижался своими губами к моим и проник в мой рот своим теплым языком.
Поцелуй был диким, необузданным и совершенно собственническим. Я пыталась подавить рефлексы и не откусывать его язык, который с наслаждением обвивался вокруг моего. Наша кожа засияла, в ушах зажужжало, а знак на ладони горел огнем. Черт подери! Я должна была что-то сделать!
Оттолкнуть его, пнуть, разбить нос, но оторваться от Вируса было так сложно, как будто мы были смазаны клеем.