– Как мило.
– Что бы ты сделала, если бы какая-то сумасшедшая стояла под твоей дверью и смотрела в стену?
– Попыталась бы с ней поговорить?
– Я пытался.
– И как?
– Никак. Ты продолжала смотреть в стену, так что я бросил в твою голову тапок и снова вернулся к себе.
– А-а-а, понятно…
Мы пялились друг на друга, и в этой ворчливой копии Иисуса было что-то, отчего у меня на шее волоски встали дыбом.
– Где… – я откашлялась. – Где я?
– В мотеле «Морской берег», – он указал на скрипящий щит, и я кивнула.
– И где это?
– На планете Земля. – нахмурился он.
– А где именно?
– Флорида. Сарасота. По крайней мере, сейчас ты там, где когда-то была Флорида.
– А как я оказалась во Флориде?
– Без понятия. Может, на резиновой лодке? На автобусе?
– Нет, резиновой лодки точно не было.
– Тогда, может, пешком?
– Хм-м, – я уставилась на свои ноги, на которых были розовые конверсы.
Они выглядели сильно потертыми. И пыльными. Как будто я была в походе. Но… я ненавидела походы! Я ничего не знала, но это было точно так. Кроме того, мне бы для этого пришлось пересечь океан, а этого я сделать не могла. Или могла? Ну, если, конечно, океаны еще существовали. Я… ого.
– Думаю, я никогда раньше не была в Штатах, – растерянно пробормотала я.
– Раньше – это когда?
– До… до… – я нахмурила лоб. – Не знаю. Раньше. Ты можешь мне помочь?
Копия Иисуса весело фыркнула.
– Нет!
Хлоп. Он действительно только что закрыл дверь прямо у меня перед носом. Поток воздуха сдул волосы с моего лица, и у меня от возмущения отвисла челюсть.
– Эй, Иисус! – я снова нажала на звонок. – Тут написано «Звонить только в экстренных случаях»! Это как раз он!
Мужчина выругался, и дверь открылась. Он протянул руку и оторвал скотч, на котором была надпись про экстренный случай.
– Вот! Теперь тут больше ничего не написано! Пока!
Я молниеносно просунула ногу между дверью и порогом, не давая ей закрыться.
– Прекрати! – проворчал мужчина.
– Нет! Мне нужна помощь!
– Тогда пойди и найди кого-нибудь другого!
– Но я не знаю где!
– Это не моя проблема.
– Пожалуйста! Я не знаю, что… не знаю, почему я…
О нет. На мои глаза навернулись слезы. Я сглотнула и переплела пальцы, сдавив их так, что они покраснели.
– Пожалуйста! – прошептала я и начала реветь. Как же стыдно!
Мужчина, казалось, думал так же, потому что уставился на меня с таким видом, будто я только что пописала на его ковер.
– Сейчас же прекращай рыдать.
– Хорошо!
– Ты все еще рыдаешь.
– Извини!
– Я же сказал, прекрати.
– Не могу!
Я зарыдала еще громче, и мужчина, вздыхая, ущипнул себя за переносицу. Мы еще некоторое время так стояли: я – вся в слезах, а он – в задумчивом раздражении.
– Хорошо! – наконец огрызнулся он, когда мой плач превратился в икоту. – Но только пять минут. Потом я снова тебя вышвырну.
– Спасибо, – захныкала я.
Дверь открылась, и я ввалилась в крошечную квартиру размером не больше тридцати квадратных метров. Кухня была в гостиной, которая в то же время служила спальней. Я не видела шкафа, только комод, из которого вываливались вещи. Ковролин был блевотно-зеленого цвета и таким грязным, что, вероятно, на нем скоро начнет расти трава.
– Снимай обувь и садись, – скомандовал мне Иисус, указывая на погребенный под упаковками от еды из «Макдоналдса» диван. Я шмыгнула носом, сняла обувь и поморщилась от ужасного запаха. Как бы долго ни гуляла, казалось, эту обувь я не снимала целую вечность.
Я заковыляла по грязному полу и упала на диван посреди мусора. Человек-Иисус теперь ворчал на кухне и, кажется, болтал с самим собой. Или тихо на меня ругался. В любом случае, вскоре он оказался рядом со мной и протягивал мне стакан с белой жидкостью.
– Вот. Для сбитого с толку разума нет ничего лучше, чем теплое молоко единорога с медом.
Он отдал мне стакан, и я в смятении посмотрела на него.
– Что?
Он раздраженно упал на мусор рядом со мной, взял в руки пульт и включил телевизор.
– Молоко единорога? – переспросила я.
Мужчина взял со столика открытую упаковку чипсов и начал хрустеть. Запах лука тут же ударил мне в нос.
– Мать всегда делала мне его, когда я грустил.
– Молоко единорога?
– Да.
– Ага, – я принюхалась к стакану. Пахло как обычное молоко, только слаще. Я сделала глоток. Вкусно. – А молоко единорога безлактозное?
Он застонал, а я улыбнулась и пожала плечами. Мы молчали и смотрели телевизор. Это был повторный показ сериала… э-э… я знала его.
– Это «Теория большого взрыва», – сказала я.
Иисус кивнул.
– Мне нравится этот сериал.
– Мне тоже.
Мы смотрели его явно дольше пяти минут, которые он мне пообещал, и когда я допила небезлактозное молоко единорога, то чувствовала себя почти хорошо. Я подняла ноги на диван, уперлась подбородком в ладони и смотрела на парня рядом со мной.
– Мы на небесах? – услышала я свой собственный вопрос.
Иисус уставился на меня, и из его рта выпала чипсина.
– Ты откуда взяла этот бред?
Я провела ногтем по рисунку на диване.
– Мне кажется, что я умерла, – доверилась ему я.
– А-а-а, – мужчина кивнул и без особого интереса продолжил есть дальше.
– Мне не просто кажется, я знаю это.
– Ага, – пробормотал он.
Я растерянно хлопала глазами.
– Ты не находишь это странным?
– Не особенно. Все-таки все уже умерли.
Стакан выпал у меня из руки, скатился по дивану и раскололся на ковре.
– Черт подери, что ты творишь? – простонал Иисус.
– Извини! – трясущимися пальцами я подняла осколки и содрогнулась, почувствовав боль. Из пореза текла золотая кровь. Я округлила глаза. – Это что такое?
– Твой палец.
– Нет, я про золотое.
– Кровь.
– Но… – у меня отвисла челюсть. – Она не должна быть золотой, – неуверенно сказала я.
Мужчина вздохнул.
– А какой она должна быть?
– Серебряной?
– Ты уверена?
– Думаю, да…
– Ну, тогда… Не знаю, не зли меня.
Я отставила обломки стакана на липкий столик и облизнула потрескавшиеся губы.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что все умерли?
Он нахмурился, будто я только что спросила его, не помоет ли он мне задницу.
– Ну, это правда.
– А кто эти «все»?
– Ну, все. Человечество. Бессмертный мир. Пуф-ф. И нет их.
– И давно?
– Десять лет, может, двадцать. Я не уверен.
– Д-двадцать лет? – прохрипела я.
Иисус покачал головой.
– Девочка, ты что, совсем ничего не помнишь? – он правильно понял мой взгляд и вздохнул. – Давай покажу тебе кое-что. Я все записал.
Он поднял ржавый пульт и нажал на кнопку. По экрану пошли помехи, и вдруг я увидела выпуск новостей. На экране показывали жуткие сцены. Мир просто пылал. Леса, целые города. Некоторые места были залиты водой, на одной из картин я видела торчащую вершину Эйфелевой башни. Другие части мира были погребены под упавшими горами. Где-то извергались вулканы, накрывая лавой и природу, и человечество. Умирающих людей не показывали, но это было не обязательно. Картины говорили сами за себя. Я слышала крики людей, эхом отзывающиеся во мне. Меня так трясло, что весь диван вибрировал.
– Как такое могло произойти? – прохрипела я, сбитая с толку.
Иисус поджал губы и включил новое видео. Я затаила дыхание. Он показывал видео со… мной? Ворриор. Да, меня звали Ворриор! Было похоже на правду. Хоть как-то. Кому вообще пришло в голову назвать девочку Ворриор? Я стояла там. Одна я была с черными волосами, а другая я была блондинкой. Одна – с черными крыльями, другая – с белыми.
Девушки стояли лицом к лицу и держали сердца друг друга в руках. Блондинка споткнулась и растерянно осмотрелась. Потом брюнетка схватила ее, и вдруг блондинка исчезла. Запись тряслась, будто кто-то снимал видео на телефон. Брюнетка пошатнулась. Мужчина с синими волосами бросился к ней. Он тряс ее. Темная Ворриор рухнула в объятия парня. Пиас! Его звали Пиас. Точно.
К нему подошли другие люди. Мужчина с зелеными волосами. Вирус! И парень с крыльями мышиного цвета. Мэдокс. Кусочки пазла в моей голове собирались в единую картину, и у меня сдавило горло, когда я смотрела, как они пытались помочь темноволосой Ворриор, пока та корчилась от боли. Ее спина выгнулась, рот открылся в крике, и черная слизь вырвалась из нее, а кожа начала светиться. Ярко, словно звезда. По картинке пошли шумы.
– Ну вот, потом случился «бум», и одна из осей мира сломалась, – спокойно сказал мужчина. – Демоны вышли наружу. Боги не могли их победить. Уже через год ничего не было.
Я качала головой, а мои волосы дико развевались вокруг лица.
– Нет, этого не может быть! – визжала я. – Нет! Они же боги, они не могут умереть!
– Девочка, ось сломалась. Законы природы больше не действовали. В такой ситуации даже боги могут умереть. Первым погиб парень с крыльями. Он отстрелил себе голову после того, как с тобой это случилось.
Я сглотнула.
– Значит… значит, ты знаешь, кто я такая?
– Ты только сейчас это поняла?
– И ты не боишься?
– Чего, тебя, что ли?
Я неуверенно кивнула. Он фыркнул, забавляясь.
– Почему я должен тебя бояться?
– Ну… – я беспомощно пожала плечами. – Потому что из-за меня взорвался весь мир? Ты выглядишь каким-то слишком расслабленным.
Он закатил глаза.
– Это самое тупое, что я когда-либо слышал.
– Почему?
– Господи! Парень с крыльями погиб. Предполагаю, ты знаешь, о ком я?
Мое горло сжалось.
– Мэдокс?
Он кивнул, указал на моего брата и показал новый клип. Молодой аваддонец со слезами на глазах направил пистолет в рот и нажал на курок.
К счастью, звука не было. У меня перехватило дыхание, и я зарыдала.
– Потом было что-то странное с парнем с зелеными волосами, – сказал Иисус и еще раз показал сцену. Я увидела, как Вирус тут же сменил личность. Он ходил по темной комнате и, кажется, кричал на воздух. Так долго, пока сам не сорвал кожу со своего лица. Я поняла, куда он ведет.