Совершенно непонятно было только одно – как потом делить власть в охваченном мятежом Кабуле, ведь в нем уже должны были находиться четыре полка муджахеддинов, пусть многие из них и полегли бы в боях – зато сразу активизировалось бы исламское подполье. А ведь Хост рядом, в ситуации растерянности средних командиров, от него до Кабула моторизованным бандам боевиков – день пути. А если предположить, что в деле будут участвовать пакистанцы – они могут перебросить вертолетами своих коммандос примерно за час.
План этот был раскрыт, начались аресты. Первым делом арестовали нескольких солдат и офицеров 77 ЗЕНАП, от него исходила главная опасность, потом начались аресты в других частях и соединениях, докатились они и до самого министерства обороны. Арестованы были ключевые фигуры заговорщиков – генерал Вали Шах и начальник связи министерства генерал Алим Джан, последний, контролируя связь, должен был сообщить командирам частей и соединений по всей стране, что власть сменилась, и назвать лиц, приказы которых теперь следовало исполнять. Пятнадцатого декабря восемьдесят седьмого по национальному телевидению выступили заместитель министра госбезопасности генерал Яр Мухаммад[90] и генеральный прокурор ДРА Саид Шариф. Они рассказали всей стране о «бунте генералов» и заявили о том, что арестовано на данный момент сто двадцать семь человек, и все они будут преданы суду. Вскоре после этого выступления президент Наджибулла после заседания Совета министров задержал в своем кабинете министра обороны Таная и у них состоялся разговор на повышенных тонах, в ходе которого ни одна из сторон на компромисс не пошла. Покидая кабинет, Танай заявил – это заговор против меня и против всех халькистов.
Политика национального примирения – не то что с моджахедами, но и в собственной партии – трещала по швам.
Вернувшись в свое министерство, Танай решил продемонстрировать силу – он понимал, что разговаривать с президентом страны так нельзя и будут последствия. Запершись в своем министерстве, он вызвал к зданию верные ему войска с большим количеством бронетехники и предъявил президенту ультиматум. Принимать представителей президента он категорически отказался, говорить по телефону с самим президентом – тоже. Это был уже открытый мятеж, но перерасти ему уже в открытые боестолкновения не дало советское посольство. После обильных возлияний стороны пришли к соглашению, и высокопоставленные генералы, проходящие по делу о мятеже, были освобождены. Правда, Алим Джан – полумертвым от пыток – хадовцы хотели узнать, кому именно он должен был передавать через коммутатор связи сообщения о выступлении против президента, ведь начальник связи не мог не знать точного списка командного состава, поддерживающего мятежников. Тем не менее Танай счел это своей победой и открыто заявил на совещании командного состава, что не даст разваливать армию. Это было заявлением «присоединяйтесь ко мне, за мной сила».
После этого обе стороны начали наращивать силу. Танай, уже не советуясь ни с кем, начал проводить перестановки в министерстве обороны, стараясь расставить на важные посты своих людей, халькистов и пуштунов, которых и так было немало. Президент Наджибулла начал готовиться к худшему – во время одного из заседаний Политбюро он открыто предупредил всех о том, что надо готовиться к военному мятежу и предпринимать меры для обеспечения безопасности своих семей. В столице президент располагал силами Республиканской гвардии, которая подчинялась лично ему и которой командовал его родной брат, генерал Шапур Ахмадзай (точная должность – руководитель управления охраны ХАД), восемью партийными батальонами, так называемыми «группами защитников революции», и молодежными батальонами. Более того, он успел вызвать в столицу пятьдесят третью дивизию, состоящую из этнических узбеков, справедливо полагая, что узбеки и пуштуны ненавидят друг друга и узбеки никак не смогут договориться с пуштунами. Командовал дивизией генерал Абдул Рашид Достум…
– Значит, давайте еще раз, по порядку. На какое число намечено вооруженное выступление?
– Я не знаю точно. От первого до десятого марта. Будет подан сигнал к выступлению.
– Какой именно?
– Слово «Исра» по всем каналам связи.
– Что должно произойти по этому сигналу?
– Общее вооруженное выступление, я же говорю…
– Спокойнее, рафик, спокойнее… – офицер ХАД сверялся с какими-то бумагами, на допрашиваемого почти не смотрел, – откуда должно будет начаться выступление?
– С двух точек. Первая – министерство обороны, туда завезено огромное количество боеприпасов, некоторые кабинеты завалены оружием и боеприпасами до потолка, вызваны под разными предлогами офицеры, в чьей верности Танай не сомневается. Вторая точка – это Кабульский международный аэропорт, там сконцентрированы коммандос. Это – первый этап, дальше нас должны поддержать танкисты.
– Какие именно танкисты?
– Я не знаю.
Офицер ХАД прикинул про себя, что узнать, какие именно, – труда не составит, вокруг Кабула не так-то много подразделений с танками.
– Какую роль в этом должны играть лично вы?
– В министерстве обороны сконцентрированы офицеры, которым Танай доверяет, их несколько сотен человек. Сам Танай должен находиться в министерстве, он боится покинуть его даже на час, никуда не выезжает. По сигналу «Исра» мы должны сформировать несколько групп и выдвинуться в город. Группы по двадцать-тридцать человек, хорошо вооруженные. Мы должны будем выйти по адресам, где проживают высокопоставленные товарищи из Политбюро, и ликвидировать их.
– А президент?
– Его – в первую очередь, моя группа ориентирована на него.
– Где предполагается его ликвидировать?
– В Арке, он тоже боится выезжать на ночь.
– Как именно?
– Штурмом. Массированным применением новых гранатометов шурави – «Шмель», нам будут приданы четыре бронетранспортера.
– Сколько человек входит в вашу группу?
– Пятьдесят.
– Вы считаете, что такими силами сможете взять дворец?
– Кроме нас будет еще рота коммандос. При реализации фактора внезапности – безусловно, сможем.
– Что входит в задачу коммандос?
– Я точно не знаю, мне известна только моя задача и задача моей группы. Предполагаю – блокирование казарм Республиканской гвардии до тех пор, пока не подойдут танкисты.
Офицер ХАД посмотрел на «инициативника», потом продолжил писать.
– Кто вовлек вас в деятельность антиправительственной организации?
– Полковник Саид Джан, центральный армейский корпус.
– Кто он по национальности?
– Пуштун.
– А вы?
– Тоже пуштун.
– Почему полковник Джан счел необходимым вовлечь в заговор именно вас?
Алим пожал плечами:
– Он мне доверяет… кроме того, я спас ему жизнь.
– А почему вы решили прийти к нам и все рассказать?
– Потому что я коммунист.
Офицер ХАД долго рассматривал капитана Шарифа, видимо, пытаясь найти в выражении его лица, во взгляде признаки неискренности.
– Шурави знают о готовящемся мятеже?
Это и был тот вопрос, ответ на который ХАД до сих пор не знал, и ответ на него значил очень многое.
– Я не знаю точно…
– А если не точно?
– Полковник Джан говорил: на встрече со старшими офицерами Танай сказал – с шурави все согласовано. Шурави знают и одобряют намерения Таная, всем нужен порядок. И шурави он нужен не меньше, чем афганцам.
Офицер ХАД какое-то время напряженно размышлял. Потом достал из папки несколько чистых листов и положил перед Шарифом, рядом с ними положил небольшой огрызок карандаша.
– Вы правильно сделали, что пришли к нам и рассказали все, рафик Шариф, вы поступили как и должен был поступить коммунист и член партии. Если один коммунист видит, как другой коммунист встает на путь предательства революции – он не должен молчать, не должен думать, что это его не касается. Это касается всех нас, только вместе мы сможем отстоять нашу революцию. Вот вам бумага, я должен отлучиться, чтобы доложить руководству. Пока меня нет – напишите список всех, кого вы знаете как заговорщиков, укажите места их службы. Если нужно будет – постучите в дверь и вам принесут поесть.
Офицер ХАД поднялся на второй этаж здания министерства, зашел в приемную заместителя начальника ХАД, генерала Яр Мухаммада, одного из наиболее ярых сторонников президента. Генерала Гуляма Фарука Якуби, начальника ХАД, на месте не было – а генерал Мухаммад был и полученные от перебежчика данные должны были быть доложены немедленно. Вооруженный мятеж мог начаться в любую минуту.
Генерал Яр Мухаммад принял офицера без очереди, ознакомился с протоколом опроса пришедшего в ХАД армейского капитана. Затем перечитал все это еще раз, нервно расхаживая по кабинету.
– Вы ему верите?
Офицер подумал, прежде чем ответить. Тут нужно было следить за словами.
– Оснований не верить ему у меня нет, рафик дагар генраль[91], а важность информации, которую сообщил нам этот капитан, такова, что я решил передать ее немедленно и лично вам.
Генерал Мухаммад знал, в принципе, все, о чем говорил этот капитан – не знал только точную дату. Офицер этот, который пришел к нему в кабинет, – тоже понятно, почему пришел, он участвовал в допросах арестованных по декабрьскому делу офицеров. Если армия придет к власти – его расстреляют одним из первых.
– Установочные данные на этого капитана получены?
– Так точно, успели подготовить, хотя и не полные. Алим Шариф, капитан афганской народной армии, пуштун, родом из провинции Нангархар, отец убит душманами. Проходил подготовку в специальной школе, отзывы инструкторов хорошие, один из лучших учеников на курсе, идейно образован, предан партии и народу. В восемьдесят седьмом был заброшен в Пакистан, проник в банду Хекматьяра, успешно работал больше года. Награжден. Приговорен к смерти шурой[92]