Фиро замер, развернулся и подошел к девушке вплотную. Его мертвые глаза с нарастающими вокруг зрачков бельмами смотрели на нее прямо, не мигая. В их мутной глубине тускло мерцали красные угольки…
Таша затаила дыхание. Страх смешался с тревожным чувством, от которого ей стало не по себе. «Чего он ждет? – подумала она. – Почему не убьет сразу?»
Принцесса инстинктивно подняла руки, и, пытаясь оттолкнуть от себя мертвеца, уперлась ладонями в выступающие под темной кольчугой ключицы. Но непослушные пальцы вдруг сами собой сжались, напомнив принцессе, как в конюшне лаПлава она вцепилась в черный мех на капюшоне его плаща и… Таша запретила себе думать об этом, но непокорная память нахлынула лавиной воспоминаний. Поцелуй ледяных губ в неудержимых волнах вспыхнувшей страсти. И теперь. «Неправильно! Нельзя! Не должно!» – пыталась совладать с собой Таша, но все было напрасно. В мыслях сам собой зазвучал гимн «Из любви восстаньте»… Все неправильно, все не так. Почему не страх, почему такое, сокровенное и запретное? Непристойно, грязно, стыдно. Откуда взялось это чувство? Не может, не должно живое так тянуться к мертвому! Не должно…
Таша вжалась спиной в стену. Ноги не держали, и принцесса медленно осела на пол. Следом за ней опустился мертвец и принялся слизывать кровь с ее щиколотки.
– Не надо, остановись, пожалуйста, – прошептала девушка, ощущая, как сбивается дыхание, а вдохи становятся всхлипами.
Она все еще пыталась оттолкнуть припавшего к горячему кровяному ручью зомби. Но пальцы по-прежнему не слушались ее, предательски вплетаясь в черные гладкие волосы, не желая отпускать, вопреки разуму, правилам и стыду.
– Остановись, – снова взмолилась девушка, – оставь меня, не трогай…
– Зачем врешь, если думаешь по-другому? – Фиро поймал ее взгляд, поднял голову и подул на ташину руку, все еще сжимающую в кулаке прядь его волос. – Запах тела выдает все твои мысли.
На миг его глаза показались Таше необычайно ясными и чистыми, без поволоки, без мути, без мрачного алого огня.
– В моих мыслях лишь страх и стыд. Я стыжусь своей слабости, грязи, несуразности…
– Разве может живое быть некрасивым? Все, что еще живо, – прекрасно. Тебе не понять этого.
Таша вздрогнула, услышав это. Она закрыла глаза, чувствуя, как в груди распускается что-то горячее и трепещущее, как спадают, разбиваясь о камни подземелья, все мыслимые и немыслимые доселе запреты и табу, как бережно касается ее кожи холодная рука, как появляется под коленом жесткое плечо, закидывая наверх ее окоченевшую от страха и холода ногу…
Наверное, в каждом существе таится нежность – нерастраченная, неиспользованная, что однажды прорывается наружу. Есть она даже в мертвой твари, никогда не ведавшей любви и добра. Та самая нежность, предназначенная не встреченным возлюбленным, не рожденным детям, забытым родителям и не обретенным друзьям…
Темнота скрыла все: жесткую ткань откинутого подола тюремной робы, болезненный излом выгнутой мостом спины, черный шелк исполосованных сединой волос, упавших на белое бедро, и ледяную гладь языка, ласкающего пылающую кожу. Только дыхание трепетало во мраке и уносилось по коридорам подземелья, словно терзаемый ветром древесный листок.
Зрелище было жутким: в паре метров от темной ямы земля разверзлась воронкой, и оттуда показалась черная от сажи рука. То был вовсе не восставший из мертвых, а Ану. Некромант выбрался на поверхность земли, запыхавшийся и усталый, а следом вытянул сверток.
– Что вы принесли? – поспешил к нему взволнованный Франц.
– Доказательства, – хмыкнул Ану, отряхиваясь, словно пес, до тех пор, пока его волосы снова не засияли рыжим огнем.
– Где ваш мертвый спутник?
– Придет позже, – пронзительный взгляд заставил Аро отвести глаза. – Лучше побеспокойтесь о себе, господин сыщик, под землей Фиро не пропадет.
Они поспешили прочь от Милмура. Понимая, что некромант не в духе, Франц не хотел задавать лишних вопросов, но не удержался:
– То чудовище в катакомбах… Вы, похоже, с ним знакомы?
– Похоже на то, – уклончиво ответил некромант и снова полыхнул взглядом в сторону Аро, но на этот раз тот выдержал и глаз не отвел. – Эх, господин сыщик, молитесь, чтобы наши с вами догадки не оправдались.
– И все же, что вас так испугало, Ану? – настаивал Франц. – Как мой партнер по делу извольте делиться догадками, дабы не плодить еще больше тайн и проблем. Кто там, в подземелье?
– Его имя Кагира, он некромант. Вернее, был некромантом при жизни.
– Тот самый Кагира? Ваш Учитель? – прямо спросил Франц, и Ану не стал увиливать:
– Тот самый. Его тело таинственно исчезло после смерти. На этот счет ходили разные слухи: кто-то говорил, будто он воскрес из мертвых, другие шептались, что он в плену у эльфов…
– Была и другая версия, будто его убил один из учеников…
– И не такое еще говорили, – сдержанно улыбнулся Ану. – Но правда в том, что появление Кагиры в подземелье – лишь неприятная случайность. Намного хуже то, что мои догадки о Белом Кролике, скорее всего, оправдаются.
– Что вы знаете об этом Кролике?
– К сожалению, почти ничего. Орден Белого Кролика – мифическая организация, о которой упоминалось лишь в паре книг. Учитель запрещал мне расспрашивать о ней, да и у меня не было интереса до какого-то сборища травников.
– Травников?
– Так писали в книгах. Орден травников, и больше ничего… Тут я бессилен и помочь вам не могу.
– Я вам благодарен, – вежливо кивнул Франц. – По приезду обратимся к Моруэлу, возможно, его темные знания нам помогут.
– Первым делом следует показать ему это, – некромант кивнул на притороченный к седлу сверток.
Вскоре после отъезда Тамы и Айши в Гиенью Гриву прибыли всадники. Два гоблина скакали на запад и несли северным недобрые вести.
– Проклятие Степи тому, кто совершил такое, – сразу же сообщил старейшинам жилистый длинноносый чужак, спрыгнув с тощего высокого волка, – у нас в Огненных Травах еды не так много, поэтому охотники ходят в Степь далеко на восток и на север. Там нет селений, лишь дикая земля Ханары, свободная и пустая. Несколько дней назад мы отправились за перепелками и дошли почти до северной границы Апара. Мы двигались в высокой траве, а по пути нам встречались слуги Ханары. Властелины Падали брели мимо нас длинной вереницей, и мы, желая узнать, куда лежит их путь, отправились следом. Наконец мы достигли цели и нашли целую гору павших зверей. Смрад стоял жуткий, а слуги Ханары пировали на тех останках, собираясь со всей Степи. Мы осмотрели мертвых зверей, таких никто из наших воинов раньше не встречал. Звери те походили на лошадей с торчащими изо лба рогами. Они не были дикими: на некоторых виднелись остатки уздечек и ошейников. Мы не знаем, как эти существа оказались там, кто провел огромный табун незамеченным мимо нашей деревни и зачем звери были убиты. Похоже, что виной всему чья-то злая воля и злое колдовство…
Гонцы не задержались в деревне и поспешили в северный лагерь, чтобы сообщить о таинственной находке.
А Тама и Айша уже почти достигли Ликии. Они решили не заезжать в город, а обойти его стороной, через северный лагерь. Дорога оказалась на удивление оживленной. Из Степи, воодушевленные и возмущенные свершившейся недавно битвой, шли отряды гоблинов-наемников, готовые присоединиться к северной армии.
Осторожная Айша старалась держаться своих. Девушки примыкали то к одному, то к другому отряду. К путницам относились душевно и дружелюбно. На привалах Тама готовила еду, а Айша, сидя у костра, расспрашивала сородичей о последних новостях. Новостей было много: после гибели предводительницы разбушевались драконы Гильдии, Ликия вступила с северными в союз, лесные эльфы разгневались, и теперь лучше обходить подальше их владения.
– Заедем в лагерь, – обеспокоенно сообщила Айша, – столько всего творится вокруг. Путь в лаПлава может оказаться опаснее, чем мы ожидали.
– Ну, если даже ты боишься, то спорить не буду, – развела руками Тама.
Ликийские сады тянулись вдоль набережной, обрываясь протоками улиц, освещенных рядами фонарей. Из-за кованой узорной решетки на мостовую выпадали глубокие тени диковинных деревьев. Два всадника рысью пронеслись вдоль ограды и скрылись за высокими воротами, ведущими в глубь сада, где ждал их в своей укрытой ветвями серебристых елей обители старик Моруэл.
Оставив коней у входа, всадники зашли внутрь незаметной землянки. В ней оказалось на удивление просторно. Стены, украшенные мозаикой из вороньего глаза и серого мрамора, не имели окон. Свет исходил от десятка свечей, тусклый и серый.
– Господин Моруэл ожидает вас в своей мастерской, – шепотом произнес единственный слуга – слепец. – Я провожу вас, – он вежливо поклонился и жестом пригласил гостей проследовать по темному коридору.
Чернокнижник работал при полном отсутствии света. Черные трактаты, хранящие на своих сокровенных страницах великое знание, берегла сама тьма, и даже крошечная искра света могла принести гибель всем древним и таинственным фолиантам, что хранились в библиотеке старого Моруэла.
Ану и Франц шли за слепцом, ориентируясь на позвякивание колокольчика, который тот нес в руке. Франц двигался вполне уверенно: до этого он уже посещал убежище ликийского старца. Ану прислушивался к шагам сыщика и старался не отставать. Тьма никогда не мешала некроманту, но теплый, отдающий бумагой воздух и пол без ступеней, постоянно идущий под уклон то вверх, то вниз, сбивали его с толку. Создавалось ощущение небытия, отсутствия пространства и времени, абсолютной пустоты. Лишь перила, отполированные множеством рук, не позволяли идущим выпадать из реальности.
– Пришли, – пояснил слепой слуга.
– Спасибо, Ильзар, ты свободен, – раздался в отдалении хриплый голос.
Нельзя было определить, насколько мало или велико помещение, в котором оказались некромант и сыщик. Не было ни сквозняков, ни эха – ничего, что могло бы указать на размер открывшегося пространства – зал это, комната или пещера. Слуга бесшумно удалился.