Он ожидал, что Кристен остается в убежище.
Ингер побледнела:
– Отпрыск Кристен? Я думала… – Она замолчала, прежде чем стало ясно, что она слишком многое знает. – Насколько они сильны? Почему ты нас об этом не предупредил?
– Я же сказал: пока ничего конкретного. И я тебя не предупреждал, поскольку ничего не знал. Я не сумел внедриться в сообщество марена-димура – они не желают иметь ничего общего с чужаками. Хотя вряд ли у Криденса слишком много людей. Марена-димура немногочисленны и не очень хорошо вооружены. Он пытается совершить переворот, но через несколько дней все развалится.
– Генерал?
– Согласен, ваше величество.
– Займитесь этим вместе с Майклом. Немедленно. Жду вашего доклада до того, как лягу спать.
– Как пожелаешь, ваше величество, – ответил Лиакопулос.
– Похоже, Абака обвел нас вокруг пальца, – заметил Майкл, пока они с Лиакопулосом шли по коридорам замка.
– Тебе следовало предвидеть нечто подобное. Слишком уж было тихо.
– Может быть. Так или иначе, самых серьезных событий стоит ждать сегодня. А к концу недели все развалится.
Майкл ошибся. С заходом солнца начался второй этап кампании Абаки, от которого содрогнулась вся страна. Он воспользовался услугами позаимствованных у Ясмид харишей, о которых Майкл успел позабыть. Половина религиозных фанатиков нанесла удар в окрестностях Воргреберга. Три команды по три человека обрушились на Грейфеллса и Нората. Колдовство Нората спасло его и герцога, но оба были серьезно ранены. Большинство их военачальников погибли. Джозайе Гейлсу удалось избежать смерти лишь по чистой случайности.
Еще больше пострадали Сословия. У Абаки имелся тщательно разработанный план, нацеленный в самое сердце оппозиции. Он прибегал к услугам тех, кому было все равно, останутся ли они в живых. Их удар подкосил возможности Ингер как-то ответить на мятеж.
Почти сразу же оставшиеся в живых кадровые батальоны Южных лучников и полки легкой конницы Седльмайра объявили о поддержке Браги Второго.
Майкл и Лиакопулос стояли по бокам от Ингер возле стола, на котором лежала карта Кавелина. Голоса их звучали тихо и озабоченно.
– На Дельхаген, Хольтшлау, Ульмансик и Ортвейн можно не рассчитывать, – сказал Майкл. – Проклятье. Уже четыре провинции. И на очереди еще полдюжины.
– Генерал, что с другими полками?
– Дамхорстцы на нашей стороне, Воргребергский и Королевский полки вполне надежны. И естественно, гвардии тоже хватает здравомыслия.
– Что насчет Брейденбахского полка и пограничников? И гарнизона в ущелье?
– Пограничники слишком разбросаны, чтобы принять чью-либо сторону. Скорее всего, все будет зависеть от настроений в тех местах, где они стоят. Майсак занял выжидательную позицию. От брейденбахцев я ничего не слышал.
– Сделайте хоть что-нибудь. Если они двинут войска… Взгляни на эту проклятую карту – весь Восток обратится против нас. Некоторые их подразделения всего в нескольких милях от Воргреберга.
– Ты еще забыла про легкую пехоту Срединных земель, – сказал Майкл. Среднеземельцы не принимали участия в летних учениях – их солдаты не отправились на восток с Рагнарсоном, и численность их нисколько не пострадала.
– Не будем о них, – ответила Ингер. – По поводу них остается лишь молиться. Если выступят и они – нам конец.
– На них еще можно рассчитывать, – заметил Лиакопулос. – В основном они вессонцы, но Криденс никогда не имел на них особого влияния.
– Выясни, – приказала Ингер. – И побыстрее. Если они на нашей стороне – воспользуйся ими. Тоже побыстрее.
– Позволь напомнить, ваше величество, – сказал Лиакопулос, – что мне надлежит подать в отставку. Как я понимаю, меня должен сменить полковник Гейлс?
– Вы оба слишком ценны каждый на своем месте. Ты согласился остаться до тех пор, пока я в тебе нуждаюсь, генерал. Или совесть не позволяет тебе сражаться с Абакой?
– Мы можем с ним сразиться, – ответил Майкл. – Но вряд ли нам это будет по душе. Он наш друг.
– Теперь уже нет. Он сам выбрал вражду. Мне нужен ответный удар, и как можно скорее, пока не началась настоящая война. Вы можете поступить вопреки вашему чувству долга?
– Ладно, – кивнул Майкл. – Ладно. Начнем с того, что тебе следует удвоить численность дворцовой гвардии. Следует ждать новых убийц.
Он не собирался признаваться, что сам привел харишей в королевство, а затем позволил Абаке ими командовать. Не стал он распространяться и о том, что ему немало известно о действиях Криденса. У него были иные цели, и они не совпадали с целями ни той ни другой стороны.
Абака пользовался убийцами-харишами без зазрения совести, повергая в растерянность королевские войска. С обеих сторон началось массовое дезертирство. Норат, переживший еще несколько нападений харишей и два ранения, не мог справиться с лесными партизанами Абаки без помощи своей стаи чудовищ и в конце концов нашел отговорку, чтобы вернуться в Хаммад-аль-Накир. В любом случае без него дела у Мегелина шли не лучшим образом.
К началу зимы ситуация зашла в тупик. Под властью Ингер остались города и замки, под властью Абаки – большая часть сельской местности. Их солдаты не проявляли особой склонности что-то менять, не видя смысла сражаться с теми, с кем они стояли плечом к плечу во время Великих Восточных войн.
Майкл стал своего рода посредником, ведя игру, цели и условия которой были известны только ему самому. Обе стороны считали его своим – по крайней мере пока. На самом деле он выступал в роли третьей силы, ведя свою войну – рискованную и опасную, требовавшую ежеминутной бдительности. Он знал, что в Кавелине у него нет настоящих друзей, хотя и делал вид, будто это не так. Королевство сожрало их всех, подобно каннибалу.
Впервые Майкл понял, что такое страх – в основном лишь коснувшийся его, словно перышко, страх потерпеть неудачу, и тем не менее это был страх.
– Будь ты проклят, Браги, – часто бормотал он, словно заклинание. – Что в конце концов свело тебя с ума? Почему ты нас покинул?
Где-то в середине зимы, когда ни Ингер, ни Криденс не обращали на него особого внимания, Майкл исчез. После он появлялся лишь изредка, в разное время и в непредсказуемых местах. Как заметил на смертном одре Дерель Пратаксис, у Майкла Требилькока имелась своя теневая империя и теневое правительство. Он попросту ускользнул в мир теней, где ему беспрекословно служили надежные люди, храня верность как ему, так и его мечте. Они были повсюду, оставаясь столь же призрачными, как и он сам.
Он стал чем-то наподобие каменного валуна посреди бурного потока войны, невидимого, но вполне ощутимого и внушавшего страх каждому. Никто не мог понять, какие цели им движут, но его приходилось учитывать в любых планах. Как и подобает камню, он оставался на месте, вынуждая соблюдать неписаные правила, что, похоже, в итоге шло на пользу всему Кавелину. Тем, кто не воспринимал Майкла всерьез, следовало опасаться за собственную жизнь.
Цель войны, которую вел Майкл, заключалась в том, чтобы выиграть время. Ему было известно кое-что, о чем не знали другие ее участники. В тайну были посвящены лишь Кристен, Шерили и дети Рагнарсона.
Выиграть время в ожидании шанса пробудить яростную бурю, которая навсегда покончит с непомерным тщеславием и постоянными дрязгами… Именно это Майкл считал неизбежным. Яростную бурю.
Ибо в Троесе тот, кто остался в живых, начал путь к холодному сердцу.
Путь к холодному сердцу
11016 г. от основания империи ИльказараЦена высокомерия
Он резко повернулся, и боль пронзила все тело. Пленник стиснул зубы, сдерживая крик, и негромко выругался. Если раны не заживут, он не сможет разработать мышцы, не сможет набраться сил, чтобы бежать. С другой стороны, если он раньше времени перенапряжется, раны его не заживут никогда.
Снаружи послышался шум. Возможно, ему предстояло провести в этих аскетических покоях всю оставшуюся жизнь – в награду за то, что подружился с одной женщиной и спас жизнь одному мужчине.
Была середина ночи. Усеянная звездами тьма заполняла единственное квадратное окно размером в фут наверху восточной стены, далеко за пределами его досягаемости. В это время пленнику полагалось спать.
Он лежал в постели спиной к двери, притворяясь спящим, когда явились посетители. Судя по звукам шагов, их было трое: один крупный, другой поменьше, а третий, если аромат духов не обманывал, – женщина.
– Слишком медленно он поправляется, – произнес один. – По словам врача, в том повинно отчаяние. Он утратил надежду.
Голос принадлежал лорду Сыма Шикаю, командующему Западной армией Шинсана. Именно благодаря его милости пленник был все еще жив.
– Врачу стоило бы приглядеться к нему повнимательнее, – заметил второй знакомый голос. – Он весьма умен и будет вести себя именно так, как от него ждут, пока ты не расслабишься. А потом ты умрешь.
Именно такова была стратегия пленника. Только бы зажили раны!
– Врач говорит, что ранено не только тело, но и душа, – сказал Шикай. – Он взялся за непосильную задачу, и это стоило ему всего, что он имел.
– Вряд ли ему легко жить дальше после стольких неудачных решений, – помедлив, ответила Мгла, императрица Империи Ужаса.
Пленник, который из-за своего позора не воспринимал себя иначе, как просто пленника, заставил себя расслабиться, медленно и глубоко дыша, но не сумел сдержать слез.
Из-за его решений погибли тысячи. Королевство могла погубить гражданская война. Его семья наверняка уже в бегах. Та женщина, почти девочка, которую он любил… Что с ней? Хоть бы Шерили хватило ума заявить, что она знала его лишь как некоего мужчину, бывавшего в гостях у ее подруги Кристен, вдовы его сына и матери его внука.
Он редко думал об Ингер, его жене и королеве, но когда все же думал о ней, его не оставляло чувство вины. Эта любовь давно умерла, и он вспоминал о ней лишь в те мгновения, когда боль становилась невыносимой. Они познакомились, когда он лежал раненый, пребывая на пороге Темных врат, а она, будучи медсестрой-добровольцем, помогала героям, которые пострадали, отбиваясь от волков Империи Ужаса. Чувствуя себя страшно одиноким, он предложил ей стать его женой.