– Странный повод для беспокойства. Но я приму твои слова к сведению.
– Весьма любезно с твоей стороны. Ваше величество, мы продолжим заниматься этим вопросом в надежде, что злоумышленники выдадут себя. Пока же вынужден сообщить неприятное известие. Мы с господином Вольфом опознали шпиона.
– И?
– Шпион – доктор. Он использует Тоби в качестве мальчика на побегушках.
– Не может быть. Старик всегда был придворным доктором, и никем больше. Он оставался им даже тогда, когда Кавелин оккупировал Шинсан.
– Разделяю твое разочарование. Мне самому не хотелось в это верить. Мне нравится Вахтель. Но никаких сомнений нет. Вероятно, что-то изменилось.
– Что именно?
– Не знаю. Предлагаю не обращать внимания – арестовав его, мы ничего не выиграем. Будем и дальше относиться к нему как к сокровищу, не подпуская его ни к чему, что могло бы представлять хоть какой-то интерес.
– Если ты это гарантируешь, я согласна.
– И Тоби тоже. Возможно, главный заговорщик – на самом деле этот мальчишка.
Ингер покачала головой и что-то пробормотала. Бабельтоск подозревал, что ей причинило боль предательство Вахтеля. И еще его удивляло, почему рядом с ней никогда нет юного короля. Да, Фальк был мал и болезнен, но ему следовало впитывать искусство королевского правления с молоком матери. Однако к груди настоящей матери его не прикладывали ни разу.
– Что насчет денег? – спросила Ингер.
– Все то же. Мы с господином Вольфом исчерпали все идеи, до каких только могли додуматься. Теперь занимаемся тем же, что и все остальные, – пытаемся восстановить путь воров и искать повсюду в его окрестностях.
– Другие тоже ищут?
– Предполагается, что там куча денег. – Стараясь, чтобы голос его звучал как можно спокойнее, он добавил: – Возможно, придется рассмотреть и такой вариант, что деньги уже кто-то забрал – может, генерал Лиакопулос, а может, они все это время были у Майкла Требилькока.
– Продолжайте искать! – бросила Ингер. – И не останавливайтесь. Эти деньги – единственная наша надежда продержаться.
Слуга доложил, что Натан Вольф желает немедленно видеть свою королеву.
Ингер посмотрела на чародея. Тот пожал плечами.
– Пусть войдет.
Бабельтоск злился на Вольфа, выбравшего крайне неудачную минуту. Он как раз собирался затронуть вопрос о своих неотложных потребностях.
Вольф не стал тратить время зря.
– Кристен перебралась в Седльмайр. Ее приняли у себя Мундвиллеры. Старейшины Седльмайра объявили о поддержке Браги. Опять.
– Когда нам следует ожидать неприятностей? – Ингер взглянула на Бабельтоска, словно говоря: «Разыщи казну, и побыстрее».
– В ближайшее время – вряд ли, – ответил Вольф.
– Натан?
– Их стратегия, которую они намерены повсюду проповедовать, состоит в том, чтобы не обращать на нас внимания.
– Странный способ вести дела, – заметил Бабельтоск.
– Я докладываю о том, что доложили мне. Они намереваются действовать по-деловому, объединяя королевство из Седльмайра и избегая любых сражений. Как мне кажется, в итоге все закончится полным контролем над финансами. Сословия приспособятся к новой реальности.
– Ты что-то недоговариваешь, Натан, – сказала Ингер. – Что именно?
– Не хочу еще больше тебя расстраивать.
Чародей с трудом сохранял невозмутимый вид.
– Выкладывай.
– Ваше величество, люди, поддерживающие Кристен, не ведут никаких военных приготовлений, считая, что в том нет необходимости. Они ожидают, что мы рухнем под тяжестью собственной некомпетентности.
Натан попытался смягчить укол. Возможно, упомянутые им люди не называли ничьих имен, кроме Ингер.
– Мы их разочаруем, – заявила королева.
Взгляд ее дал понять Бабельтоску, что будущее теперь полностью зависит от него.
Опечаленный, он ушел вместе с Вольфом. Ему так и не удалось заложить хоть какой-то фундамент.
Вольф сопровождал Бабельтоска до самых покоев чародея.
– Не отчаивайся, господин Вольф. Мы еще не исчерпали все возможности.
– Ты что-нибудь вытянул из того трупа?
– Нет. Нам предстоит состязание в уме с врагами. Хитростью придется заменить то, чего нам не хватает, – деньги и численность.
Вольфа его слова не слишком убедили.
Бабельтоск размышлял, как долго еще выдержит Натан. Стоит ему дезертировать, и остальные итаскийцы последуют за ним.
Бабельтоск тайком сунул тюремщику серебряную монету. Тот ушел, вероятно, в «Кривой Вывих» и забыл ключи.
Уже месяц в тюрьме был лишь один заключенный, который заскулил, услышав звон ключей.
Бабельтоск пристально взглянул на Дэйна Грейфеллса. Положение герцога было далеко уже не столь мрачным. Его переместили в камеру получше, со светильниками. Он питался тем же, что и солдаты гарнизона. Ему предоставили собственный ночной горшок, который ежедневно опорожнялся, а также небольшой стол, стул, перо, чернила и недорогую бумагу, хотя ему запрещалось общаться с кем-либо извне. Каждые пять дней на полу стелили свежую солому. У него была койка, подушка и грубое солдатское одеяло.
– Неплохо для непопулярного пленника, – заметил чародей.
Грейфеллс забился в угол. Когда Бабельтоск погремел ключами, он жалобно мяукнул.
Чародей с полминуты смотрел на него, а затем проворчал:
– Похоже, равновесие восстановлено. Меня это больше не интересует. Живи в мире с самим собой, ваша светлость.
Он вернулся тем же путем, каким пришел, оставив ключи на прежнем месте. Вскоре он покинул замок. Если кто-то и заметил визит чародея, его это нисколько не волновало.
Чеймс Маркс, известный также как Чеймс Фельт, Гейман Фельт, Маркус Майклс и еще под полудюжиной имен, после недолгого перерыва вернулся в свою аптеку. Обитателей замка он не интересовал ни под каким именем, несмотря на его очевидную связь с Хайдой Хельтклер.
Он не доверял их безразличию, несмотря на заверения, что Натан Вольф и чародей не обратили на него особого внимания. Похоже, они были уверены, что его ничто не интересует, кроме аптекарского ремесла.
Чеймс считал, что эти люди вполне способны сообразить, что его ремесло – хорошее прикрытие для шпионской деятельности. Возможно, их суждение основывалось на том, что у него было серьезное предприятие, а не просто лавчонка. Возможно, сыграл свою роль лучший свидетель его репутации, доктор Вахтель. И все же он решил вести дела так, будто за каждым его вздохом пристально наблюдали.
Он заменил Хайду Хельтклер Селиной Шалот, которая была моложе и сильнее бросалась в глаза. Обитатели замка вполне могли ее подкупить, и она могла регулярно докладывать им, насколько он утомительная личность.
Он улыбнулся. Игра становилась опасной. А безрассудный риск ему нравился.
Лето шло на убыль. Пришла пора первого урожая. Его уборкой были заняты все в Кавелине, у кого не было других дел – жали, веяли, резали скот, заготавливали запасы на зиму. Работы хватало всем. В полях колосились злаки. Поросята, выросшие в свиней, и ягнята, выросшие в овец, избежали ножа, поскольку жертвовать ими не было нужды. Корма вполне хватало, чтобы пережить зиму и позволить им плодиться, увеличивая стада и отары.
Процветание угрожало не только Кавелину, но и всем Малым королевствам – если бы не единственное дурное предзнаменование в облике чудовищного ангела зла. Нерожденный неподвижно висел в ночном небе, пугая Кавелин своим кошмарным обликом.
Старый проныра Вартлоккур хотел, чтобы все знали: он за ними наблюдает. Один лишь вид жуткого создания приводил к крушению сотен зловещих планов. Даже те, кто считал, что Вартлоккуру следует относиться к ним благосклонно, не желали попадаться на глаза Нерожденному.
—Не понимаю, чем ты недовольна, милая, – сказал Даль Хаас. – Все идет хорошо. Даже Сословия меняются к лучшему.
– Но в душе они так не считают. Просто прикрывают задницы, понимая, что приход Браги неизбежен.
– Угу. Но ты слишком много об этом думаешь. Большинство не заглядывают в будущее даже на неделю. Доверься глупости твоих друзей и твоих врагов.
– Даль, я предпочла бы вообще не думать.
Они были одни. Солдат наклонился и одарил мать короля страстным поцелуем. Та ответила ему с не меньшим энтузиазмом.
– Озора – выдающаяся женщина, – отстранившись, сказал Хаас. – Все идет в точности так, как она предсказывала. Время теперь на нашей стороне. Ингер долго не протянет.
– Арал говорит, что она изо всех сил пытается отыскать пропавшие деньги из казны. Если ей это удастся…
– Она будет разочарована. Если, конечно, Арал говорил правду.
– Гм?
– Он утверждал, что, по словам Майкла, от казны не так уж много осталось.
– То есть теперь это лишь красивая выдумка?
– И попытка выдать желаемое за действительное.
– Вартлоккур знает? Нерожденный появляется столь часто, что начинает действовать на нервы.
– В том и суть. Вартлоккур и Браги поссорились, но это вовсе не означает, будто чародей перестал интересоваться Кавелином.
Кристен не сомневалась, что Кавелин вскоре получит известие от самого чародея.
Бабельтоск пробрался в заброшенный дом, дрожа от предвкушения. Он остановился в темноте, оглянувшись на залитую лунным светом ночь. Несмотря на нетерпение, он несколько минут не двигался с места. Нельзя было допустить, чтобы его выследили враги Ингер.
Каждый раз, покидая замок, он чувствовал, что за ним наблюдают. Днем он никак не пытался сбить их с толку, но во время ночных вылазок использовал все возможные приемы.
Убедившись, что появился незамеченным, он углубился внутрь. В свете призрачного огня открылись разрушения, причиненные охотниками за сокровищами.
В течение долгого времени с этого дома начинал каждый из них, но тому пришел конец. Сотням гостей удалось найти лишь несколько случайных медных монет, завалявшихся под мебелью или, как было однажды, застрявших между половицами.
Работал также и фактор страха. Хозяин оставил множество ловушек. Люди погибали, но никто так и не нашел хотя бы одну ловушку, которая в самом деле что-то охраняла бы. Они не основывались н