Внезапно перед ними возник тот самый беглец, над левым плечом которого сияло бледное колдовское свечение.
– Прославленная?
– Похоже, у него не слишком воинственный вид.
Пухлый коротышка приблизился к ним на три ярда. Свечение стало ярче. Телохранитель Мглы встал слева от нее, наблюдая за правой рукой мужчины.
– Что ты тут делаешь? – спросила Мгла.
– Жду.
– Чего?
Он повернулся в сторону Воргреберга.
– Уже недолго. – (Снова появился Нерожденный.) – Совсем недолго. – Он опять повернулся к Мгле. – Я Бабельтоск, чародей. Можно сказать, мышонок по сравнению с другими.
Нерожденный быстро приближался. Он был не один – под ним висел Вартлоккур.
– Прославленная! Встань позади меня.
– Нет смысла. Либо нам ничего не угрожает, либо уже слишком поздно, чтобы защититься. Эй ты, чародей, – что он тут делает?
– Помогает искать весьма мерзкого и неуловимого детоубийцу.
– Расскажи.
Он все еще говорил, когда Нерожденный опустил рядом с ним Разрушителя Империи. Мгла почувствовала, как напрягся ее спутник.
– Ты тоже побывала призраком на кладбище, – улыбнулся Вартлоккур.
Значит, незаконные обитатели мавзолея не стали молчать. И Нерожденный тоже.
– Мне сказали, ты охотишься за неким особо чудовищным злодеем?
– Он либо слишком умен, либо ему везет. Мне не хватает умения заглядывать в прошлое, хотя он не предпринимал попыток от меня скрыться.
Посторонний мог бы заподозрить, что общаются они не только с помощью слов. Внешность обоих была обманчива. Оба были на многие столетия старше, чем выглядели, хотя не обязательно мудрее.
– Я готова в этом участвовать, – сказала Мгла. – Этот молодой человек многое мне рассказал. Во многом он солгал, но я его прощаю. Он защищал своего хозяина.
– Гм?
– У меня есть дочь.
Мгла сама удивилась собственным словам – как, похоже, и оба чародея, задумчиво смотревшие на нее. Нужно было выиграть время. Вартлоккур опознал ее единственный оставшийся путь в Кавелин. Нужно было подготовить новые, и побыстрее – на всякий случай.
– У меня тоже есть дети, – повторила она. – Возможно, я сумею помочь.
Слова Мглы вывели Вартлоккура из равновесия. Ее телохранителю хватило ума промолчать. Однако толстенький коротышка перепугался не на шутку.
– Мой коллега считает тебя воплощением тьмы. Возможно, его отношение к тебе улучшится, если ты дашь нам способ доказать, что детоубийца – не он.
Мгла взглянула на толстячка. В нем чувствовалось нечто отталкивающее, как и во многих западных чародеях. Все они были в той или иной степени извращенцами.
Ее вдруг обдало холодом. Когда-то она потеряла друзей – тех самых странных западных чародеев. И никто не умер собственной смертью.
– С тобой все хорошо? – спросил Вартлоккур.
– Чересчур много думаю. Все от того, что у меня слишком много свободного времени. Расскажи про вашего убийцу.
Чародей рассказал, добавив:
– У меня ничего не вышло, когда я пытался прорицать в том месте, где бросили тело. Убийца скрыл свои черты. И ему повезло.
– В смысле?
– Возле того места пересекаются энергетические линии. Их воздействие препятствует прорицанию.
– Ты мог бы это и обойти.
Телохранитель Мглы что-то невнятно произнес.
– Конечно, – кивнула она. – У меня есть целая империя, которой нужно управлять. И мне нужно вернуть в прежний вид Старца. Так что на хобби времени не остается.
– Что ты предлагаешь?
– Искать след девочки, а не убийцы. Ты знаешь, кем она была и где жила. Вернись в то время, когда ей ничто не угрожало, и продвигайся дальше вперед.
Вартлоккур уважительно кивнул:
– Путешествие уж точно не будет приятным.
– Наверняка. Но вы, западники, вполне терпимо относитесь… – Она замолчала, вдруг поняв, что не знает, насколько порочен ее собственный народ. – Мне пора.
– Со Старцем пока ничего не вышло?
– Нет. А у тебя с Избавителем?
– С Этрианом? Оптимизм его матери, похоже, вполне оправдан, но времени потребуется намного больше, чем она надеется.
– Держи меня в курсе.
– Старый Пройдоха знает?
– Понятия не имею. А ты как думаешь?
– Думаю, пока нет. Ты освободишь Рагнарсона?
– Я пока не решила.
– Кавелин приходит в себя. Появление бывшего короля может принести больше вреда, чем пользы.
– Мне пора. – Она не осмелилась признать, что они совершили громадную ошибку.
Еще до восхода солнца Ингер станет известно, что Браги жив, а через несколько дней об этом узнает весь Кавелин. Уже не имело значения, отправит она его домой или нет. Политическая обстановка изменится в любом случае.
Толстый коротышка выглядел безучастным ко всему, но он прекрасно понял услышанное.
– По пути сюда меня пытались убить двое, – как бы между делом сказал он Вартлоккуру. – Вессонцы. У них не было необычного акцента, и они не говорили ничего такого, что могло бы объяснить их поступок. Я пометил их отслеживающим заклятием.
– Похоже, у тебя это неплохо получается, – заметил Вартлоккур.
– Каждому нужно что-то хорошо уметь.
Мгла вернулась в дом. Это было последнее, что она слышала.
—Порталы в Воргреберге приходится считать засвеченными, – сказала Мгла своим специалистам. – Предполагаю, что их уничтожат. Обеспечьте им замену, прежде чем это произойдет.
Она отпустила телохранителя – тот, в отличие от императрицы, нуждался в отдыхе и в общении с семьей. Сама она тоже несколько часов отдыхала, а затем выбрала другого телохранителя, который должен был сопровождать ее в башню Карха. Ее нисколько не удивило, когда она обнаружила там лорда Сыма. У него было много свободного времени, большую часть которого он проводил с Го Вэнчинем и Старцем.
Все удивились, увидев ее столь рано.
– События в Кавелине достигли критической точки, хотя кавелинцы этого не понимают, – сказала она. – И Вартлоккур в самой их гуще.
Она все объяснила.
– Он не мог проговориться преднамеренно? – спросил Шикай.
– Нет. Он потерял бдительность. Дома ему не приходится следить за собой. Эта новость наверняка приведет к коренным переменам, но я пока не могу предположить, в чем они будут заключаться.
– Спроси Рагнарсона, – предложил Шикай.
– Он еще в большем неведении о реальном положении дел, чем я.
Вэнчинь и Шикай играли в шоги. С тех пор как появилась императрица, каждый сделал по одному ходу, сейчас была очередь Вэнчиня.
– И все же спроси, – впервые подал он голос. – Ты хорошо его знаешь и сможешь оценить его ответ.
– Через несколько минут вернусь.
– Грядут перемены, – заметил Вэнчинь.
– Гм? – Шикай сосредоточился на доске. Он был лучшим игроком, но позиция на этот раз выглядела не слишком удачной.
– Всего несколько лет назад мы все играли в имперские игры. Завтра, когда ты заключишь договор с Матаянгой, этому придет конец. Наступит мир во всем мире.
– Ты так считаешь?
– Подумай. В Кавелине все амбиции одного претендента сводятся к поимке преступника. Другой ждет подобно хищнику в засаде, и у него вообще нет амбиций. Примерно такая же картина в Хаммад-аль-Накире.
– Верно. Насколько нам известно, запад попал в штиль мирной жизни. И на севере, и на юге всех интересует только урожай и растущая торговля.
– Мир? – вырвалось у Старца, который дремал в сделанном в западном стиле кресле, без особого интереса наблюдая за игрой. Его начала бить дрожь, он коротко всхлипнул, а затем полностью ушел в себя.
– Возможно, его страх вполне оправдан, – сказал Шикай. – Старый Пройдоха наверняка в ярости, но даже он не в силах загнать измученный мир в очередную бойню. Должны пройти поколения.
– Да будет так. Сдаешься?
Рагнарсон сидел за столом, когда пришла Мгла.
– Не могу вспомнить, какого цвета были глаза моей матери, – сказал он, не поднимая взгляда.
– Полагаю, голубые. Они ведь там у всех голубые?
– Думаешь? Но моя мать не была троллединкой. Отец привез ее из набега на Хеллин-Даймиель.
– Тогда карие или темнее. Какая, собственно, разница?
– Для истории империй – никакой. Мне лишь хотелось вспомнить тех, кого я потерял. Память начинает меня подводить, а этих людей нельзя забывать. Чем обязан?
– Прошлой ночью я побывала в Кавелине. А потом отдыхала, пока здесь все не проснулись.
– Что-то случилось?
– В общем, ничего. Но там был Вартлоккур, который помогает Ингер выследить кого-то, кто замучил и изнасиловал маленькую девочку. Кристен с компанией сидит в Седльмайре, ожидая, когда Ингер уничтожит сама себя. Никто больше не говорит о политике.
– Как и здесь. Мне не нравится сидеть взаперти, но я доволен, что на меня ничто не давит. Люди ведь перестали убивать друг друга?
– Да. Хочешь провести здесь остаток своих дней?
– Нет. Но мне и не хочется быть тем человеком, которого ты тут заперла.
– До скорой встречи.
– И твоим орудием я тоже не стану, – добавил он, когда она вышла.
Мгла обнаружила, что Шикай в фигуральном смысле рвет на себе волосы. Они с Вэнчинем продолжали ту же игру, и сдаваться он не собирался.
– Рагнарсону, похоже, безразлично, что происходит в Кавелине, – сказала она. – Судя по всему, виной тому наступивший мир. И он, как мне кажется, склонен держаться оттуда подальше.
– Удивительно, какое влияние может оказать хороший урожай, – сказал Шикай.
Мгла кивнула. Мир впадал в пацифистское безразличие. Вряд ли ей стоило жаловаться – она любила мирную жизнь. Что-то происходило, пусть и на подсознательном уровне. Мир и все его военачальники откладывали мечи в сторону, что противоречило самой природе человека.
Мгла оставила тервола, которые продолжали играть, наблюдая за неестественно оживившимся Старцем, и вернулась в пустые покои, где сказала телохранителю:
– Разбуди меня через три часа.
Нужно было отдохнуть перед встречей с матаянгцами.
Мгла проснулась, имея перед глазами цельную картину будущего.