– Все это очень интересно, но насколько оно важно для меня? И почему?
– Потому что за этим стоял Вартлоккур, – назвал очевидную причину Хабибулла. – Который при всех подергал Мегелина за бороду. Наверняка это означает нечто серьезное. Вартлоккур никогда прежде не связывался с Хаммад-аль-Накиром.
– Воистину так.
– Это означает лишь одно: приспешник зла надеется, что мы впустую потратим время и силы, пытаясь выяснить, что он замышляет, – сказал имам аль-Димишки. – А пока мы будем бродить в потемках, у него появятся другие замыслы. В любом случае этой ночью он сделал то, что намеревался сделать.
– Сколь бы странно это ни звучало в моих устах, – заметил Эльвас, – но я согласен с Ибн Адимом.
– Почему? – требовательно спросила Ясмид.
Эльвас никогда раньше не соглашался с аль-Димишки, и ей стало не по себе.
– У нас есть друзья в Аль-Ремише. Они сообщают о слухах, будто в ту ночь Белула эль-Адирля посетил Гарун бин Юсиф. Слухи эти ходили недолго, и ничего больше не произошло. Но наши друзья утверждают, что у старого генерала действительно побывал некий таинственный незнакомец, а потом пришел другой и увел его. Вторым гостем вполне мог быть Разрушитель Империи.
– Вне всякого сомнения, у него имелось столько же глаз, ушей, рук и ног, – усмехнулся аль-Димишки.
– Доказательств в самом деле никаких, о сиятельная, – развел руками Эльвас. – Их не больше, чем подтверждений того, что сразу после появился Старый Пройдоха, чтобы дружески пообщаться с Мегелином. Возможно, есть свидетели, но вряд ли они что-либо расскажут.
Ясмид молчала, обдумывая услышанное.
– Он побывал у Мегелина? – наконец спросила она.
– Вероятно, но не точно. Возможно, это лишь слухи, распространяемые неким недоброжелателем. Но есть доказательства того, что были и другие визиты. Возможно, злодей поработил Мегелина.
Аль-Димишки кивнул. Похоже, теперь даже фанатики сомневались в ангеле Эль-Мюрида.
Как же ей хотелось, чтобы это чудовище, Звездного Всадника, удалось уничтожить! Вряд ли что-либо могло оказаться убедительнее, чем повторное явление ангела после того, как Старый Пройдоха обратится в прах.
– Интригующие новости, – заключила она. – Но в самом ли деле это те радикальные перемены, которые предсказывал Хабибулла, вытаскивая меня из постели?
– Ты нужна нам как та, кто говорит от имени Господа, – сказал аль-Суки.
Внезапно ей показалось, будто они заглядывают к ней в душу, проникая в мысли и страхи. Она почувствовала, как судорожно сжимается желудок. Помимо всего прочего, включая утреннее недомогание, – проклятье, неужели она так постарела? – ей было страшно, и она не могла этого больше скрывать. Мир становился все более мерзким.
– Если это все… – Она встала.
– Это не все, – сказал Хабибулла. – Мы могли бы подождать, пока ты не почувствуешь себя лучше, но… Об этом слышал только Эльвас. Известие пришло уже после того, как я всех созвал.
Ясмид, вздохнув, снова села:
– И вряд ли мне это понравится. Так?
– Скорее всего, – кивнул Хабибулла. – Пытаясь поймать призрак Гаруна бин Юсифа и выяснить, что замышляет Вартлоккур, Мегелин зашел чересчур далеко.
– Начался мятеж, – сказала Ясмид.
– Да. И он все еще продолжается.
– Что с Мегелином? – Как бы там ни было, он ее единственный сын.
– Не знаю. Когда новость покинула Аль-Ремиш, гроза только начиналась. Хотя вряд ли стоит ждать чего-то хорошего. Думаю, скоро я узнаю больше.
Ясмид огляделась. На лицах каждого отражались смешанные чувства, как в отношении нее, так и по поводу всего прочего.
Свержение Мегелина могло пойти на пользу всем, кроме самого Мегелина и Старого Пройдохи. Никто не был готов заменить короля. Никто не знал, кто может стать законным наследником. Все были сыты по горло ссорами из-за престолонаследия в те времена, когда роялисты еще пребывали в изгнании. Вопрос исчез, как только Гарун назвал преемником Мегелина. Тот был молод и располагал временем, чтобы произвести на свет наследника. Он и сейчас достаточно молод, но, похоже, полон решимости избежать данной королевской обязанности, как и большинства прочих.
– И какое это имеет отношение ко мне? – спросила Ясмид, подозревая, что Хабибулла хочет сделать ее следующей королевой, и внезапно рассмеялась, удивив всех. Хабибулла, прищурившись, взглянул на нее, и она загнала первые признаки истерии глубоко внутрь. – Похоже, мне многое предстоит переварить. Позвольте мне вернуться к себе. Как только я буду уверена, что у меня появился разумный аргумент, я его выскажу. И еще мне нужно поговорить с отцом, – добавила она.
Судя по всему, последняя фраза оказалась удачной. Хабибулла начал выпроваживать остальных. Аль-Димишки, однако, остался.
– Госпожа, у меня есть вопрос, требующий незамедлительного обсуждения, – сказал он.
Ясмид снова села.
– Адим, я полагаю, это связано с твоей работой в шатре отца?
– Да, госпожа. – Аль-Димишки взглянул на Хабибуллу, не скрывавшего недовольства. – Не хотелось бы тебя оскорбить, но я бы предпочел, чтобы это осталось между нами двоими. Если захочешь затем посвятить других – решать тебе.
Вот как? Он несомненно хотел избавиться от Хабибуллы. Что он замышлял?
Подавив страх, Ясмид надела маску железной женщины.
– Это имеет отношение к чему-то, что ты там нашел?
– Да, госпожа. И оно свидетельствует о продажности и преступном поведении.
– Хорошо. Выйди, Хабибулла. И пожалуйста, не подслушивай. Но оставайся рядом на случай, если я закричу.
– Как пожелаешь. – Старик едва заметно поклонился, зная, что она передаст ему все, что скажет аль-Димишки.
– Он не уйдет далеко, – пообещала Ясмид аль-Димишки, когда Хабибулла вышел.
– Ты меня недооцениваешь, госпожа. Вопрос в самом деле крайне важный.
– Тогда говори побыстрее, я плохо себя чувствую.
Чувствовала она себя отвратительно, тем более наедине с человеком, относившимся к ней с неодобрением. И рядом – никого, даже рабов.
– Да, конечно. Не хочу быть назойливым, учитывая твое недомогание. Так вот, мы нашли тайник с заплесневевшими реестрами времен первых дней движения Ученика. Большинство написаны рукой твоего отца, некоторые – твоей матери. И еще два – рукой Бича Господнего.
– Ого! – ошеломленно проговорила она.
Это могли быть важные исторические документы.
– Воистину, хотя они в плохом состоянии. Они ценны скорее как память, чем записи, – хотя я видел кое-какие интересные заметки и размышления, не попавшие в официальные сочинения твоего отца.
– В этих записях содержатся некие выдающиеся откровения? Или некая чудовищная ересь? Ты это имел в виду?
– Вовсе нет, госпожа. То, что удалось расшифровать, лишь укрепило мою веру. Вопрос же, о котором идет речь, состоит вот в чем: что случилось с громовым амулетом, который твой отец получил от ангела?
Ясмид озадаченно нахмурилась. То, о чем говорил аль-Димишки, считалось скорее легендой, чем…
– А, тот амулет? С помощью которого он вызывал молнии или обрушивал камни с неба? Который обратил ход сражения у Пяти Кругов и на солончаке?
– Тот самый амулет, госпожа. Да.
– Он пропал.
– Госпожа?
– Отец его потерял, Адим. После того как его ранили под Либианнином, амулет забрал западный солдат. Мародеры приняли отца за еще одного убитого воина. Отец потратил годы, пытаясь отыскать амулет, но ему это не удалось. Даже ангел не сумел ему помочь. Наверняка отец нашел бы его, если бы тот уцелел, так что, скорее всего, амулет просто разломали и переплавили. Но почему ты об этом спрашиваешь?
– Но те записи… – потрясенно проговорил аль-Димишки. – Это в самом деле правда? Я был уверен, что наткнулся на нечто, способное все изменить.
– Возможно, но не в том смысле, в котором ты надеялся. Попробуй выяснить больше. Но могу сказать тебе вот что: воры, обыскивающие имущество моего отца, вряд ли не заметили бы настоящий амулет. Он был сделан из золота, украшен драгоценными камнями и весил добрых полфунта. Ангел не хотел, чтобы амулет остался незамеченным.
Плечи аль-Димишки безвольно обвисли.
– Горе мне! Я так обрадовался, думая, что у нас может появиться могущественное орудие для священной борьбы.
Ясмид поморщилась, сдерживая боль.
– Может, что-то и есть. Может, даже нечто, что дал моему отцу ангел. Возможно, отец поверил, что это изначальный амулет. Я знаю, он ненавидел эту вещь. Порой он рисковал всем, лишь бы ее не применять… После того, что случилось под Либианнином, после того, как он в очередной раз чудом избежал смерти, отец во многом обманывал себя ложными надеждами. По крайней мере, так рассказывает Хабибулла. Он был свидетелем большей части падения моего отца – в отличие от меня. Тогда меня здесь не было. Так что поговори с Хабибуллой. Возможно, он расскажет, как все обстояло на самом деле.
Аль-Димишки еще больше обмяк.
– Прошу прощения, что зря потратил твое время. Пожалуй, я пойду.
– Вовсе нет, Адим. Нисколько. Ты дал мне повод поразмыслить над тайной истории. И… возможно, ты все же наткнулся на нечто важное, но не понял этого, сделав ошибочный вывод. Продолжай искать. И держи меня в курсе.
– Да будет на то твоя воля.
Ясмид смотрела ему вслед, надеясь, что это отвлечет его от мыслей о ее здоровье достаточно надолго, чтобы им с Хабибуллой удалось выбрать стратегию, которая позволит ей остаться невредимой.
Для этого нужно чудо. И если оно случится, то совершить его мог бы только тот старик. Ясмид поняла, что больше не способна ни на что, кроме паники.
Ясмид вернулась в личные покои в сопровождении Хабибуллы. Служанки наблюдали за ними с почтительного расстояния, не позволявшего что-либо услышать.
– Теперь, когда я чересчур распустила язык, мне придется узнать мнение отца, – сказала она.
После дискуссии с аль-Димишки она пребывала в немалом замешательстве. Неужели Гарун стал обладателем чего-то могущественного? Что, если именно ради этого он и явился в Себиль-эль-Селиб?