– С лордом Суном свои проблемы. Я с ним всерьез поговорю. Или попросту от него избавлюсь. – Она показала на стену над воротами, где стоял лорд Сыма. – Ту стрелу выпустил мертвец, которым управлял Этриан. Мне придется снова вернуться к войне с Матаянгой. Держись рядом с лордом Сыма. Кое-кто из его людей с удовольствием вонзил бы тебе в спину нож. Увидимся через несколько часов.
Но Рагнарсон больше ее не увидел. Она стала принцессой Империи Ужаса, а он вернулся к обязанностям короля Кавелина – королевства, где быстро распространились новости о его разрыве с Вартлоккуром. И которое напоминало готовый закипеть ведьмовской котел.
Он не понял до конца всего, что произошло у стен Ляонтуна. Но он прекрасно понимал, чего это ему стоило.
Угрозу, которую он так в полной мере и не оценил, удалось устранить ценой поддержки со стороны Вартлоккура. Порой он задумывался о том, насколько на самом деле выгодной оказалась сделка.
171016 г. от О.И.И.Большой матч за звание чемпиона
Дантис сидел в бархатном кресле, откинувшись на спинку и положив ноги на стол.
Справа от него тихий как мышь силуро складывал колонки цифр. Напротив сидел человек весом в три с лишним сотни фунтов.
– Король не может покрыть больше ставок, – сказал Арал.
– Могу с легкостью собрать еще пятьдесят тысяч, – прогремел Толстяк. – С тех пор как ты пустил слух, что он ставит на все, нордмены готовы добыть денег откуда угодно. Всем хочется урвать у него кусок. Если бы не погода, они сейчас выстроились бы снаружи.
Здание содрогнулось от удара грома.
– Пятьдесят тысяч?
– Самое меньшее. Может, сто.
– Толливер, что у нас есть?
Писарь выдернул листок из кучи бумаг на столе.
– Королевские деньги – сто девяносто шесть тысяч двести сорок три кроны. Все остальные – сорок три тысячи четыреста семьдесят две кроны.
– Комиссионные мы с них получаем?
– Только с королевских.
– Сколько дал Майкл Требилькок?
– Сорок тысяч.
– То есть три тысячи с чем-то – это все, чем готовы рискнуть другие. Каковы ставки?
– Люди нервничают. Но пока что два к одному.
Дантис постучал ногтем по зубам:
– Какие у нас шансы?
– Король проиграет, если только не случится чудо. Насколько мне известно, Чаригин-холл договорился с восемью «Стражами».
– Мы можем чем-то ответить в противовес?
– Подкупить кого-то из них? Не выйдет. Учитывая, сколько денег на кону, Чаригин-холл рисковать не собирается. Их парни под столь надежной охраной, что даже матери не могут с ними увидеться.
– В таком случае, если они проиграют, никто не сможет никого ни в чем обвинить.
– Вряд ли такое случится.
– Как, по-твоему, можно до них добраться?
– Думаю, никак.
– Гм… – Дантис опустил ноги и облокотился на стол. – Но кто-то должен к ним заходить. Им нужно что-то есть.
– Высшие чиновники Чаригин-холла. Нам туда и носа не сунуть.
– Среди них нет никого, кто перед нами в долгу?
– Никого. Я проверял.
– Кто готовит им еду?
– Есть мысли?
– Так, одна дурацкая идея. Я уже пару дней ее обдумываю. Что, если вечером перед игрой они съедят нечто такое, отчего их наутро пронесет? Вряд ли кто-то сможет думать об игре, если все время тянет на горшок.
Толстяк закудахтал, словно курица, снесшая квадратное яйцо.
– Великолепно! Но не слишком ли это будет очевидно? Не может же у сорока парней одновременно начаться понос?
– Ладно, не у всех. У десяти или пятнадцати. Один котелок испорченной еды. Всякое бывает, верно?
– Они все равно что-то заподозрят.
– Естественно. Они и так уже кричат, будто две последние игры были нечестными. Как и «Стражи». Сделай так, чтобы никто ничего не смог доказать.
– Ты поручаешь это мне?
– И покрой остальные ставки.
– А деньги?
– Возьми из тех, что уже поставлены, и поставь еще раз.
– Проклятье, ну и взвоют же они.
– Меня это волнует? Что они могут поделать?
Толстяк скривил губы в зловещей усмешке. Он ненавидел нордменов так, как только может ненавидеть бывшая их жертва.
– Ладно. Смерть «Пантерам», и все такое прочее.
– Хорошо. Толливер, что отправляем в Троес?
В кабинете Майкла Требилькока стояли навытяжку десять солдат. Требилькок был одет в сверкающую форму, в которой его видели редко, но в душе у него сидел холодный бледный разъяренный дьявол. Солдаты не знали, зачем их вызвали. Он расхаживал туда-сюда, превращая ожидание в изысканную пытку.
Солдаты были напуганы. Они слышали о том, как жестоко поступает капитан Требилькок с теми, кто ему не понравился, а грохот бури лишь подпитывал страх.
Майкл отошел на шаг назад:
– Господа…
– Сэр? – спросил кто-то.
– Не слышу, капрал.
Ритуал был им хорошо известен.
– Сэр? – прогремели десять глоток.
– Хорошо. – Требилькок полминуты перебирал записи и всякие мелочи на столе, затем посмотрел каждому в глаза. – Дворцовая гвардия. Элитное подразделение. Отборные солдаты. Полностью лояльные его величеству. Готовые отдать за него жизнь. – Он уселся на край стола, держа в пальцах клочок бумаги. – Теплое место. Легкая служба. Красивая форма. Высокое жалованье. Никаких полевых учений. Предмет зависти для любого в армии. Верно, капрал Никклс?
– Так точно, сэр.
– А другая крайность – скажем, Брейденбахский отряд легкой пехоты. Служба на границе в Лонкарике и Гальмише. Подразделение для провинившихся. Верно?
– Так точно, сэр.
– И есть еще Карго, куда посылают совсем пропащих. Подразделение легкой конницы в самом сердце бандитского края.
– Сэр?
– Никклс, в этой бумажке говорится, что тебе предстоит стать вторым конюхом в отряде Карго.
– Сэр?
– За что? Что ты совершил? Ничего. Пока. Но если совершишь – Карго в самый раз для всех вас.
– Но, сэр…
– Шесть дней назад капралу Кэлси Никклсу заплатили сорок крон серебром. По двадцать пять крон было заплачено Виллему Флетчеру и его брату Клиту. На следующий день – по двадцать крон Арману Сартеллу, Марлсу Бойеру… мне продолжать?
– Капитан, я… – начал Никклс и замолчал.
– Особо нечего сказать, да? Выбирайте: Карго или дворец. Если хотите остаться здесь – обеспечьте победу «Стражей» над «Пантерами».
– Сэр, мы не можем. Мы взяли деньги лишь потому, что все говорили, будто нам и так наваляют.
– Тогда вам конец.
– Это нечестно, – проворчал кто-то.
– Честность меня не интересует. Меня интересует победа. У вас есть третий вариант – дезертировать. И вы окажетесь в моем черном списке. В конце концов я все равно до вас доберусь. – Требилькок окинул взглядом десять посеревших лиц. – Никклс, я ясно все объяснил?
– Так точно, сэр.
– Вот и хорошо. Увидимся на поле. Все свободны.
– Тельма, найди сержанта Гейлса.
– Госпожа?
– Ты что, оглохла, женщина? Живо!
Ингер подошла к окну, глядя на обрушившуюся на город грозу. Гром слегка ослаб, но дождь – нет. Она вздрогнула.
– Госпожа?
Она обернулась. Гейлс. Как долго она созерцала жестокую бурю?
– Джозайя, что происходит?
– Происходит? Ничего.
– Что-то назревает. Где король?
– Я слышал, он отправился на кладбище.
Сверкнула молния. Прогремел гром.
– Еще немного, и попадет в нас. В такой день?
– Порой он странно себя ведет.
– Мне это не нравится. Каждый раз, когда он собирается что-то предпринять, он идет поговорить со своей мертвой королевой.
– Возможно, она говорит ему то, что он хочет услышать.
– Не шути так. Мне страшно. Теперь он может взяться за нас. Пошли кого-нибудь, чтобы проследил за ним.
– В такую погоду?
– В такую погоду, Джозайя.
– Как пожелаешь.
Гейлс пытался сохранять невозмутимый вид. Лишней душевной боли ему не хотелось.
– Когда что-нибудь выяснишь – дай знать.
– Конечно. – Он вышел, не дожидаясь, когда Ингер поведет себя еще более неразумно.
Пять часов спустя она получила записку от Гейлса. Найти короля он не сумел – Рагнарсона на кладбище не оказалось. Ей стало еще страшнее.
«По крайней мере, чародей больше не путается под ногами», – подумала она.
Несмотря на тяжелый непромокаемый плащ, Рагнарсон промок до нитки.
– Проклятье, нужно быть полным дураком, чтобы куда-то выбираться в такую погоду, – пробормотал он, дрожа на холодном ветру и пригибаясь к шее лошади. Сверкнула молния, и в воздух взлетели обломки старого дуба. В десяти футах за спиной Браги о землю ударилась дымящаяся ветка. – Могло бы угодить и в меня. Неужели мне и впрямь настолько хочется выиграть! – Он вгляделся в завесу дождя. Что там? Да, тот самый межевой знак. – Быстрее, – прорычал он. – Мы почти на месте.
Его кобыла безрадостно тащилась дальше. На предательски мокрой земле легко было потерять опору.
Четверть часа спустя он спешился, привязал кобылу и, достав из-за седла лопату, начал искать нужный камень.
– Ну и денек. Но или сегодня, или никак.
Ливень смоет все следы.
Камень был плоским, двадцать дюймов в поперечнике и шесть в толщину. Браги попытался его сдвинуть, но поскользнулся на мокрых листьях и свалился в бурный поток, и его едва не унесло. Ругаясь и отплевываясь, он обратил весь свой гнев на камень.
Ему наконец удалось сдвинуть камень, и он начал копать. Земля летела в воду, которую тут же уносило прочь. Когда яма стала достаточно глубокой, он укрепил ее камнями поменьше и, вернув плоский камень на место, полюбовался творением своих рук.
– Думаю, этого хватит.
Оставалось еще четыре таких же ямы, а он уже успел поранить руки. Можно было не сомневаться, что они покроются волдырями.
Когда закончил, и он сам, и его кобыла были все в грязи. Он дрожал от холода, отвратительно себя чувствовал, и у него болели все мышцы.
– Пошли домой, милая. – Он похлопал кобылу по шее.
Та целеустремленно повернула на юг.
– Никогда не видел тебя столь мрачным, Дерель, – заметил Рагнарсон. – Собрал вещи?