Дарья КалининаГнев семьи
Поездка на дачу обещала быть весьма приятной. Предполагалось, что у них сегодня соберется большое общество симпатичных друг другу людей, которые в легкой и непринужденной обстановке проведут время. «Вот только погода бы не подвела», – тревожились и хозяева, и гости. А то этот наш климат: утром выходишь – несусветная жара, от которой стены качаются, а к вечеру – уже по улицам не пройти из-за проливного дождя, да еще с градом.
«На выходные в городе и области обещают ясную погоду, – услышала Настя, – на севере области пройдут небольшие кратковременные дожди. Ветер умеренный».
Настя с удовольствием кивнула. Бодрый голос радиоведущего вселял надежду, что все случится так, как они с мужем и запланировали. У них будет целых два дня, чтобы хорошо принять и развлечь своих гостей. Вот и погоду хорошую обещают.
Почему же тогда такое неприятное тягостное предчувствие, что все пойдет не по плану, никак не хочет оставлять ее? Зачем по телу то и дело пробегает нервная дрожь? И почему так противно холодеют руки и ноги?
Конечно, пикник нельзя будет назвать обычным. Никому из них не забыть о главной подоплеке мероприятия. Всем гостям совместными усилиями предстоит каким-то образом за эти два дня потушить огонь вражды, которая полыхала между членами их клана вот уже несколько лет.
– Как думаешь, они приедут? – с тревогой спросила Настя у мужа.
Они – это те, ради кого все и затевалось.
– Мальчики точно приедут. Они уже и электричку по расписанию им подходящую выбрали, и билеты купили.
– Одни поедут?
– Они уже совсем взрослые.
– Я не в том смысле. Что их мать? Она как?
– Валя – нет. Она твердо сказала, что не приедет.
– Почему?
– Неужто и в самом деле не догадываешься? – усмехнулся муж.
Настя промолчала. Ссора, которая не давала всей их семье покоя вот уже столько времени, купироваться упорно не хотела. Кажется, враждующие стороны находили какое-то своеобразное удовольствие в том, чтобы как можно дольше не прощать друг друга.
– Валя не хочет видеть Гену. И Артур с Генрихом повторяют за матерью. Мальчикам – и тем я не сказал, что их отец тоже будет тут.
– А то они не догадываются.
– Все это очень сложно, – сказал муж со вздохом. – И я даже не уверен, правильно ли, что мы все это затеяли. В конце концов, это же их дело. Хотят жить в ссоре, пусть живут.
– Но они же совсем с нами не общаются! Валя – это еще ладно. Она – обиженная жена, имеет право на свои маленькие слабости. Пусть не приходит к нам, не приезжает, не звонит, не пишет. Но она и мальчишек с нами видеться не пускала все эти годы. Сколько лет прошло с их ссоры с Генкой! А Артура с Генрихом мы не видим! А они ведь твои родные племянники.
– Двоюродные.
– Все равно! Это же невозможно дальше терпеть. Валя ушла, когда мальчикам было тринадцать и четырнадцать, теперь им соответственно восемнадцать и девятнадцать, а я, например, даже не представляю, как они сейчас выглядят.
Муж долгое время ничего не говорил, а потом изрек мрачным тоном:
– У меня какое-то плохое предчувствие.
Настя не стала говорить мужу, что ей тоже сильно не по себе. Ни к чему было волновать себя и его еще больше, тем более что назад было уже ничего не повернуть. Все участники сегодняшнего мероприятия уже выдвинулись и теперь на разных скоростях приближались к месту назначения. Вскоре и Настя с Сашей тормозили у ворот собственной дачи. А из-за поворота уже выезжала машина первых их гостей. Из нее высыпали четверо. Двое взрослых – Катя и Виктор, и двое их детей – Поля и Лана.
Девочки двенадцати и трех с половиной лет бросились навстречу собственным детям Насти. Всех четверых буквально переполняли новости.
– А у меня новый бадминтон!
– А у меня мяч и сетка!
– Воздусный смей!
– Смартфон!
Последняя игрушка вызвала дружные стоны зависти, причем самая младшая, Поля, тянула к новенькому блестящему гаджету свои ручонки активней всех. И вот уже четыре девочки от шестнадцати до трех, взявшись за руки, побежали на игровую площадку, оставив взрослых разбираться в своих скучных взрослых делах.
Мужчины обменялись рукопожатиями, женщины расцеловались.
– Ну что? Едут? – с волнением спросила Катя.
– Мальчики едут. А Генка где?
– Тоже едет.
– Почему он не с вами?
– Сказал, что на поезде им будет удобней.
– Им? Кому это им? – моментально насторожилась Настя. – Генка что, не один приедет?
Катя отвела взгляд.
– Нет, уж ты, пожалуйста, не увиливай! – возмутилась Настя. – Говори, как есть! Он приедет с этой… своей… новой мамзель?
Катя кивнула.
– Мне это тоже не нравится. Но что мы могли поделать? Он заявил, что они приедут вместе.
– Но это же все может испортить! Он что, не понимает? Нам такого труда стоило уговорить мальчишек приехать. И что? Они приедут, а их папенька с новой… даже не маменькой, я не знаю, как ее назвать! Добро бы, у них что-то серьезное было. А так ничего ведь нет. Время от времени встречаются, жить вместе не предполагают, жениться – тем более. Так какого рожна было ее сюда тащить?
– Ты же знаешь Генку, – развела руками Катя. – Он всегда думает лишь о том, чтобы хорошо было ему. Он не хочет скучать эти выходные, вот и позвал Лару.
– Он – идиот! Скучать! Да он должен все выходные выплясывать перед сыновьями! Вымаливать у них прощение за то, что натворил! Он что, не понимает?! Если все пойдет плохо, то другого шанса у него может уже и не быть!
– Не стоит все утрировать. Рано или поздно они помирятся с отцом.
– Уже поздно! – пылко воскликнула Настя. – Они уже выросли без него! Стали взрослыми мужчинами. Боже мой, как представлю себе, что мальчики, которых я знала…
Она не договорила и отвернулась, чтобы скрыть обуревающие ее чувства. Гнев на дурака Генку, посмевшего так дурно обращаться со своей женой и детьми. Обида на мальчиков, так легко отвернувшихся от них. Недоумение по поводу Вали – как можно столько лет подряд таить в себе ненависть к ним всем.
Катя тоже помолчала, потом сказала:
– Мне еще тяжелей твоего приходится. Мы-то с ними жили в одной квартире, считай, что дети вместе выросли. Моя Лана с Артуром и Генрихом только и играла. У нее других друзей вообще не было. И как же она переживала, когда Валя ушла и забрала с собой мальчиков. На Лане прямо лица не было. Братья ей были всем – и защитой, и друзьями, и учителями. А тут вдруг – бац! И их нету. Совсем! И в школе ее другие дети стали обижать. Раньше братьев побаивались, а как узнали, что Лана одна, так и началось! Я знаю, она к ним даже тайком убегала, только мальчики и с ней не захотели общаться.
– Это мать им запретила!
– Конечно, это ее работа. Но о чем говорить, если они трое даже на похороны к бабке не явились.
Теперь уже промолчала Настя. Ну, насчет того, что невестка не появилась на похоронах люто ненавидимой ею свекрови, удивительного как раз ничего не было. Настя и сама с трудом заставила себя пойти. Свекровь у Кати с Валей была авторитарная женщина, хитрая манипуляторша. Она каким-то образом сумела внушить своим сыновьям, что главная женщина в их жизни – это она сама. Ее надлежит почитать, обожать и всячески баловать. А жены – это так, придатки в их замечательной семье, созданные, чтобы рожать им детей, поддерживать чистоту и уют в доме и ухаживать за самой замечательной женщиной на свете – своей свекровью.
Разумеется, у Кати с Валей имелся свой взгляд на такие вещи. Но если Катя отличалась тихим нравом и держала свое мнение о свекрови при себе, то Валя – была боец. Она постоянно доказывала свекрови, что та сильно не права. И за это получала всякий раз от мужа, тоже сильно. Свекровь наблюдала за расправой над непокорной невесткой и торжествовала. Потом следовал выговор, период затишья, а затем – новый скандал.
Валя упорно не сдавалась, свекровь не уступала, а Генка не знал, как ему быть, и колотил жену, считая, что раз ссоры у них в семье начались с ее появлением, то и виновата в них она. И расправы эти мужа над женой с каждым годом становились все более кровавыми. Если началось все с оплеух, то закончилось сломанными ребрами и прочими травмами, которые Валя зафиксировала, после чего забрала детей и, пригрозив мужу, что напишет на него заявление в полицию, ушла жить обратно к своей матери.
– Так что мы все виноваты, – сказала Катя, – если по большому счету рассуждать. И я, что не донесла на Генкины художества в полицию раньше. И Витька, что как брат не пресек безобразие. И свекровь, что поощряла насилие над невесткой. Одна Лана ни в чем не виновата, но так уж получилось, что из нас всех пострадала сильней всего она.
– Ольга Сергеевна, мне кажется, тоже сильно переживала.
– Но на примирение с Валей она так и не пошла. До последнего саму себя обеляла и твердила, что во всем виновата одна Валька. Детей против бабки настраивала. Сыночка на ее глазах изводила. Так и померла, проклиная Вальку. Но внуков она любила. И посмотри, что просила им передать.
И Катя полезла в сумку, откуда достала тяжелые золотые часы.
– Какие красивые!
– А то! Их еще какой-то прапрапрадед с Отечественной войны из Парижа в качестве подарка от одной французской графини привез.
Эти старинные часы-луковицу самой Насте прежде доводилось видеть лишь на фотографии. Георгий Андреевич – отец непутевого Генки и его младшего брата Виктора – получил эти часы в подарок от своего отца. А тот, в свою очередь, от своего. Часам было без малого двести лет, ход их был далеко не такой точный, но часы ценились в семье как реликвия, пронесенная через века и лихолетья.
– Ольга Сергеевна перед смертью распорядилась, что Артуру как старшему внуку должны достаться часы, а Генриху – цепочки от них.
И следом показались три цепи, соединенные вместе. Цепочки были хороши. Еще неизвестно, что было более ценным подарком. Часы, которые невозможно было использовать, да и вряд ли уместно носить, или тяжелые золотые цепи из старинного металла очень красивого плетения.