В более ранних газетных вырезках описывалась выдающаяся дипломатическая карьера Сантьяго. Также была небольшая статья из местной газеты, в которой рассказывалось о том, как местная футбольная команда из старшеклассников выиграла плей-офф благодаря блестящей игре Норберто Ортиса.
Еще там были статьи о доне Эрнане и его музее и большой очерк о его работе с общинами аборигенов, нацеленной на сохранение культуры майя.
Также там хранились старые приглашения на танцы, званые вечера и торжественные балы, билеты в театры и на открытие галерей. Донья Хосефина, похоже, весело проводила время в Мериде, и я была за нее рада.
В вырезках было несколько упоминаний о таинственной даме в маске, которую видели на многих светских раутах города, и я поняла, для чего донье Хосефине была нужна та элегантная маска, которая лежала в шкафу.
Среди всех этих воспоминаний были статьи об успехах нескольких бизнесменов Мериды. Многие из них, без сомнения, удивились бы, если бы узнали, что информация об их финансовых и социальных делах была сохранена той, которая, как я догадывалась, была на тот момент их настоящей или бывшей любовницей.
Одним из таких бизнесменов был Диего Гомес Ариас, о котором в более ранних заметках писали как о молодом и перспективном человеке. В самой первой статье много говорилось о его удачном бизнесе, связанном с ветряками. Очевидно, ему удалось получить лицензию на этот план раньше, чем крупным европейским и североамериканским производителям.
Там же хранились объявления о его свадьбах, рождении дочери, о спуске на воду его первого корабля, открытии его роскошного отеля. Еще в альбоме было множество статей о грядущей шикарной вечеринке, которую он устраивал для Монсеррат — очевидно, это был светский раут сезона.
У доньи Хосефины был подробный отчет о делах этого человека, собранный за многие годы, и мне стало вдруг интересно, в чем причина такого внимания. Она была по крайней мере на двадцать или тридцать лет его старше. Может, она несла ответственность за его первый сексуальный опыт, с некоторым удивлением предположила я. У него явно была склонность к блондинкам.
Или, возможно, было что-то еще. Помню, как она разволновалась, когда я упомянула его имя в больнице. Тогда я подумала, что она знает, что он как-то связан с гибелью дона Эрнана. Возможно, так оно и было.
Я подумала о своем более раннем предположении, касающемся его нынешнего финансового статуса. Тогда я думала, что, даже если ему пришлось бы закрыть свой нефтяной бизнес, его другие предприятия продолжали бы приносить ему прибыль. Но теперь я не была в этом уверена. Возможно, он просто делал хорошую мину при плохой игре. И, по-видимому, у него была богатая жена.
Я должна была это как-то проверить. Он был одним из моих главных подозреваемых, и я знала, что деньги были очень сильной мотивацией. Хотя как могло убийство дона Эрнана поправить его финансовое положение, я не понимала.
Я вернула альбом для вырезок в коробку и положила ее к остальным вещам доньи Хосефины. Я горячо надеялась, что Франческа права и донья Хосефина вернется за своими вещами.
Остаток дня я готовилась к побегу. Я одолжила у Изы большую сумку с ремнем через плечо и уложила в нее все самое необходимое: туалетные принадлежности, смену белья, джинсы, футболки и пару вещей, которые, как мне казалось, могут понадобиться, — фотографию дона Эрнана и фонарик.
Украдкой я вытащила из коробок с вещами доньи Хосефины длинную черную юбку, мантилью, перчатки и веер, а также — маску. У себя я примерила свой новый карнавальный костюм.
Юбка, которая миниатюрной Хосефине доходила бы до пола, мне оказалась выше лодыжек. В талии юбка оказалась немного тесноватой, и мне пришлось застегнуть ее большой английской булавкой, а в бедрах, к счастью, она оказалась свободной. Я планировала надеть к ней черную рубашку с длинным рукавом.
В конце дня я снова попыталась поспать, жалюзи в моей комнате были плотно закрыты и не пропускали солнечный свет. В отель прибыл майор Мартинес и настаивал на личной встрече со мной, чтобы убедиться, что я все еще здесь.
Наконец стемнело. Я ждала, пока в гостинице не наступит тишина, затем оставила записку Изе, в которой просила ее не беспокоиться и, если получится, уговорить Жан Пьера воспользоваться своими банковскими связями и выяснить финансовый статус Гомеса Ариаса, после чего я в последний раз выбралась через окно ванной комнаты.
В юбке и с большой сумкой на плече это оказалось непростой задачей, но в конце концов мне это удалось. Я подождала, пока пара гуляющих пройдет мимо, затем спустилась по стене и со всех ног бросилась к Пасео де Монтехо, где надела маску, мантилью и попыталась смешаться с праздничной толпой.
Мой костюм был составлен очень грамотно, а вот плана действий я не обдумала. Я знала, что должна избавиться от ножа, пока я не сошла с ума, поэтому я последовала за толпой на площадь, и, когда мы оказались возле музея, я быстро прошла по боковым улочкам, а затем — через маленький внутренний садик.
Убедившись, что никто меня не видит, я, объятая неподдельным ужасом, снова вошла в музей. Как можно быстрее я прошла на цокольный этаж, в комнату фрагментов, затем подошла к столу Марии Бенитес и ее компьютеру, чтобы найти ящик, который был мне нужен. Скоро нож — как я надеялась, тщательно вытертый от следов моих пальцев, — снова оказался в ящике.
Мне, словно современной леди Макбет, показалось, что мои руки покрыты кровью. И это было правдой. Отчаянно протирая лезвие, я сильно поранила руку. Начало было не слишком хорошим.
Я отправилась на поиски общественного туалета и в нескольких кварталах от музея на автобусной станции нашла, что искала. Я промыла руку, сказав служащей, что перебрала на карнавале, — ложь, которую она сочла забавной. Она даже оказала мне любезность и принесла йод и марлю, после чего я снова отправилась в путь.
Проходя мимо кассы, я вспомнила о билетном корешке, который я обнаружила среди личных вещей дона Эрнана. Я принялась наблюдать, как люди покупают билеты. По виду эти билеты походили на мой корешок.
Я подошла к стенду, где были перечислены маршруты, ища название, которое бы оканчивалось на «…олид». И я его нашла. Автобусы отправлялись туда почти каждый час днем и каждые два часа ночью. Это был Вальядолид, располагавшийся примерно в ста милях на востоке от Мериды. Я купила билет и снова слилась с карнавальной толпой, ожидая двух часов ночи, когда отправлялся мой автобус.
У меня оставалось очень мало наличных денег, только дорожные чеки, но я нашла круглосуточный обменник. С меня там затребовали непомерный кассовый сбор, зато не слишком интересовались такими вещами, как удостоверение личности, что было мне на руку, так как мой паспорт все еще находился у майора Мартинеса.
Приближался час отправления, я подождала до последней минуты, а затем села в автобус. В автобусе никто не обратил особого внимания на высокую женщину в черном одеянии, мантилье и маске. Возможно, пассажиры решили, что я ездила в Мериду, чтобы повеселиться на карнавале, а теперь возвращаюсь домой.
Я направилась к свободному сиденью в глубине автобуса, в надежде, что водитель выключит свет, как только мы тронемся. Он так и сделал, и салон погрузился в темноту.
Я очень устала и скоро задремала. Автобус сделал остановку в Писте, но довольно скоро мы прибыли в Вальядолид. Вальядолид намного меньше Мериды и по сравнению с Меридой не слишком годился для карнавала, поэтому я быстро сняла маску и мантилью и подняла юбку повыше.
Я решила, что с таким небольшим багажом и нежеланием пускать в ход кредитки на свое имя мне не удастся поселиться в приличной гостинице, поэтому к рассвету я нашла дешевую гостиницу, которая располагалась неподалеку от автобусной станции и в которой никто не стал интересоваться моим удостоверением личности. Я заплатила наличными за два дня.
Это было невысокое грязное здание. В номере была только раковина — туалет и ванная располагались в коридоре. Кровать жутко скрипела. Мне было страшно раздеваться, поэтому, отдернув покрывало ужасного зеленого цвета и тщательно осмотрев постель на предмет клопов, я легла поверх простыней прямо в одежде. Со студенческих дней, да и в студенческие дни тоже я никогда не останавливалась в подобных местах.
У меня было единственное туманное представление о том, зачем я приехала сюда. Возможно, дон Эрнан тоже приезжал сюда, но даже если это была правда, то я не знала, была ли это его последняя поездка. Я двигалась на автопилоте, следовала инстинкту. Две вещи я знала наверняка: мне нужно держаться подальше от Мартинеса, и, что было более важным, пытавшийся задушить меня прошлой ночью человек и все события последних дней: ограбления, убийства, исчезновения доколумбовых шедевров, нефритовая бусина во рту дона Эрнана, даже донья Хосефина — все это было как-то связано между собой, но как, я пока не знала.
Я понимала, что мне нужно отдохнуть, и если я не буду думать, то смогу поспать и, несмотря на обстановку, я скоро задремала. В полудреме в моем мозгу мелькнула мысль, что в календаре майя этот очень долгий день назывался мен — день, который ассоциировался с орлом и считался днем мудрости.
Однако если я и стала немного умнее к концу этого дня, то я этого не осознавала.
Киб
В 1846 году Юкатан отделился от Мексики, и зажиточные владельцы гасиенд, боясь нападения из Мексики или со стороны Соединенных Штатов, вооружили своих рабочих из числа майя, которые по сути были рабами на их плантациях агавы и сахарного тростника.
Однако в 1847 году майя использовали оружие своих хозяев и захватили Вальядолид, убивая всех попадавшихся им на пути европейцев, таким образом отомстив за разрушение их священного города Саси и за то, что почти три века тому назад Франсиско де Монтехо поработил жителей этого города.
Это было первое военное сопротивление, из тех, которые позже выльются в Войну рас.
В наши дни Вальядолид — жители произносят название родного города «Бей-а-до-лид» — это сонный маленький сельскохозяйственный город-ярмарка, построенный вокруг центральной площади. Как и в Мериде, его кровавое прошлое надежно спрятано под колониальной архитектурой.