Академик завидовал такому размаху. Имперское правительство, не выделявшее достаточное количество денег на исследования, могло потерять очень многое. Михаил не верил в альтруизм командора и был уверен, что даже малейшие открытия Аугенталлер подгребет под себя. Этот человек, казалось, мог извлечь выгоду из продажи воздуха. Здесь он искал явно не воздух. Его интересовало что-то значительно более глобальное, но своими мыслями по этому поводу усатый предводитель бандитов делиться не собирался. На все вопросы комментарий был краток – научные изыскания. Именно так. И в методах достижения цели он не стеснялся.
Порой раздавались мощные подводные взрывы, заставлявшие академика болезненно морщиться. Такие мероприятия были категорически запрещены, для капитана же не существовало законов – здесь он был Царь и Бог. Чем они там занимаются, так и оставалось до сих пор непонятным. За такие дела Законники бы командора точно по голове не погладили. Но где они, эти самые Законники? Очередной риторический вопрос…
Создавалось впечатление, что планета покинута. Никогда еще Литвиненко так не сожалел, что не работают стационарные Терминалы. Он уже просто мечтал связаться с Крюгером, надеясь, что тот все еще находится на планете. Должна же у этого человека оставаться хоть капля здравого смысла. Если нет, то академик надеялся сыграть на жажде наживы. Сказать алчному наместнику, что некоторые открытия могут сулить немалые барыши, и тот непременно сюда примчится, возьмет все под свой контроль. Терминалы, к сожалению, уже долгое время не подавали признаков жизни. Энергию вырабатывали исправно, а вот связь отсутствовала. Поэтому образовался абсолютный новостной вакуум. Это не могло не пугать.
Кошмары заполнили всю жизнь Литвиненко. Они редко повторялись в его снах, зато смысл был неизменно приблизительно одинаков. Вспышки, вспышки, бесконечные вспышки, черт бы их побрал! И нескончаемый барабанный бой. (БУМ… БУМ… БУМ…) Академик все чаще и чаще просыпался то в горячем, то в ледяном поту. Михаил и не подозревал, что пот может быть настолько разнообразным. Порой он в глубокой задумчивости часами бродил по платформе, не замечая ничего вокруг. Тогда ни о какой работе вообще не могло идти и речи. Собственно, и записи своих наблюдений академик продолжал делать по инерции. Они редко чем отличались друг от друга и не изобиловали подробностями.
Только общаясь с командором, академик возвращался из своих жарких и неприятных грез. Аугенталлер неожиданно проявил именно к Литвиненко большой интерес. Это вызывало у Михаила плохо скрываемое раздражение. Он не собирался делиться своими разработками с бандитами. Впрочем, усатый командор не особо и настаивал. По всему было видно, что интересует его нечто совсем другое. Но что? Академик даже прекратил попытки вызнать хоть какие-то подробности. Он уже понял, что давить не следует ни в коем случае. В такие минуты капитан выглядел особенно опасным. Выражение лица его было, как у большого агрессивного ребенка, у которого пытаются отобрать любимую игрушку.
Вскоре командор подплыл к платформе ученого на своем катере и объявил, что назначает общую встречу, заметив при этом, что скучно точно не будет. Михаила неожиданно охватили совсем уж недобрые предчувствия…
По словам капитана, причиной встречи было простое желание собраться опять всем вместе. «А то скучно мне порой становится со своими раздолбаями», – однажды пошутил он. Аугенталлер уже не в первый раз делал подобные предложения, заманивая друзей разными экзотическими вкусностями. Они стойко отвергали все приглашения до поры до времени. Однако и самым упертым отшельникам порой необходимо простое человеческое общение. Заполонившие все вокруг чудовищные черно-белые гигантские спруты продолжали вселять ужас в друзей. Правда, как и было обещано, никаких инцидентов не происходило. Громадные твари обитали на почтительном удалении от платформ. Друзья, в конце концов, не выдержали и согласились встретиться все вместе на лайнере командора.
На самом деле, причина банкета оказалась значительно проще. Аугенталлер обратил внимание, что доктор Накамура очень часто погружается в районе какого-то здания – предположительно, университета пропавшей цивилизации. На это указывали стены сооружения, расписанные знаками, похожими на какие-то математические формулы. Тут и проявилась незаурядное любопытство командора и жажда наживы. Хищник почуял кровь и решил все подробности выяснить (а если понадобится, то вытрясти) в мирной обстановке. На сей раз, он проявил настойчивость. Потому отшельники и не устояли.
– Собираемся в девять часов утра, пока не стало совсем уж жарко, – сообщил он Литвиненко в один из дней, похожих, как две капли воды, на остальные, – вино, коньяк, легкие закуски и настоящий шашлык из баранины. Порода вывезена с самой Земли и сейчас культивируется на Фридзоне, и вполне успешно! Ну, или, уж во всяком случае, пока на фуршете будет точная копия земной баранины, если быть совсем уж точным, – добавил командор в некотором смущении.
Уж такое бахвальство было непозволительно даже при его несомненной наглости. Однако Литвиненко еще бы призадумался, врет усач или нет, хотя был абсолютно уверен, что сказанное Аугенталлером невозможно. С древней Земли вывезти ничего нельзя, так же, как и попасть на нее. Сам он уже давно распрощался с подобной мечтой. Не раз и не два подавал он заявки на кратковременное посещение. Ответа не было. Если уж членам императорской семьи приходилось проходить через такие процедуры (во что Михаил не особо верил), то что уж до простых смертных…
Впрочем, точные копии раритетных продуктов и изделий с прародительницы человечества (некоторые ученые пытались опровергать право Земли называться Родиной людей, мотивируя это ее чрезвычайной удаленностью от основных галактических трасс) с давних пор в Империи научились делать, но только на избранных планетах и в строго ограниченных количествах. За соблюдением требований следили, естественно, Законники. Вообще, Законодательные Вооруженные Силы присутствовали, казалось, во всех уголках исследованной галактики. Даже Чужаки полуофициально позволяли им находиться на своих планетах в исключительных случаях и сотрудничать с подобными ЗВС собственными ведомствами.
А вот что будет, если у них кого-то заподозрят в сотрудничестве с Агентством Имперской Безопасности, страшно было и представить. Те, кто видел останки или хотя бы фотографии таких людей или того, что от них осталось, потом долгое время находились под наблюдением у психологов. Литвиненко точно знал несколько случаев, когда очевидцы подобных событий заканчивали свои дни в специализированных лечебных учреждениях. Из ворот которых, выход, как известно, только один – вперед ногами.
Командор добавил после некоторой паузы, которая и позволила Михаилу предаться тягостным воспоминаниям, как будто про себя:
– Вот тогда-то мы и узнаем, что разыскивает Накамура около подводного университета.
– Он разыскивает знания, мистер Аугенталлер, – сообщил немало удивленный таким поворотом академик, – и ничего более. Мы ученые, а не кладоискатели. Да и откуда тут взяться каким-то богатствам?
Капитан с ехидной улыбкой посмотрел на него и ехидно промолвил:
– Богатства, уважаемый академик, измеряются не только в золоте и денежном эквиваленте.
Собравшихся на следующий день товарищей поджидал сюрприз. Оказалось, что все уже подготовлено для какого-то погружения, о чем не сообщили заранее. Роскошный банкет был обещан позднее. Командор не переставал удивлять. Пока оставалось непонятным, с какой целью задуман эксперимент, и кто вообще будет в нем участвовать. Литвиненко с еще большей силой начали грызть нехорошие предчувствия.
Аугенталлер заявил, что спуск безопасен, так как вся агрессивная живность в округе уничтожена его спрутами, и никаких проблем возникнуть не должно. Литвиненко в этом сомневался, но оказалось, что капитан не врал. Никто не поленился захватить оружие. Естественно, вооружение было древних образцов, превосходного качества. Каждый член пиратской команды выбрал себе орудие смерти по вкусу. «Гостям – пленникам» оружия, конечно, не предложили, они и не настаивали. Каждый был занят своими, не очень приятными, мыслями.
Чтобы исключить любые возможные случайности, была сброшена небольшая маломощная глубинная бомба, и у академика едва не приключился инфаркт, когда на поверхности появились огромные водяные пузыри вперемежку с плавучими водорослями и мертвой рыбой.
«Откуда такие дикари только берутся? Ведь ничего святого, уничтожать беззащитную природу…», – подумалось ему. Взрывная волна выбросила на поверхность огромное количество разнообразной мелкой живности. Такой запрещенный метод, безусловно, здорово облегчил бы исследовательские работы. Вот только живые экземпляры найти после этого было бы вряд ли возможно. Да и среди мертвых относительно целых попадалось не так уж и много.
Вскоре мутная вода постепенно очистилась, и стал виден заросший псевдоводорослями университет. Почему-то подводные растения липли именно к этому величественному строению. Вне всякого сомнения, пропавшая цивилизация находилась на достаточно высоком уровне развития. Возможно, им оставалось не так много до следующей ступени – выхода в космос. Или возвращения в космос – смотря с какой стороны посмотреть.
Оставалась весьма большая вероятность того, что исчезнувшие поколения просто потеряли свои знания. И, может быть, они были людьми. В противном случае, они на девяносто девять процентов представляли собой неизвестную доселе расу Чужаков. Это представляло еще больший интерес. Пока неизвестная ничьей науке раса – что может быть более интригующим! У Литвиненко от подобной перспективы захватило дух. Почему-то только сейчас он подумал о происходящем с этой стороны. Ведь они могли выжить! Сильно видоизмениться, но выжить. Скрыться в пучине на огромных глубинах. Может быть, они даже остались гуманоидами, и скрывались в поселениях на самых больших расстояниях от поверхности океана, каким-то образом прикрываемые ЭлЩитами. Такой возможности тоже нельзя было исключать. Гуманоиды – амфибии! Это было бы величайшее открытие для ученых всей галактики.