Представитель Законников и вовсе оказался крупной шишкой. Он сначала долго сокрушался, что они проворонили наш прилет на планету, а потом рассказал некоторые подробности. Оказалось, наше посещение системы Омниуса было даже не вторым и не третьим. ЗВС и АИБ несколько раз пытались разобраться, что же происходит на Омнии. Но все их попытки неизменно заканчивались неудачей – сценарий повторялся из раза в раз. Хотя жертв, конечно, было намного меньше – там работали одни профессионалы, прошедшие высшую степень обучения.
Но даже эти спецы не могли долго выдерживать воздействие колдунов. В конце концов, ломались все. Было решено пока заморозить исследование планеты, и, по возможности, не допускать ее посещение. Такое решение приняли еще и потому, что мнение экспертов было едино – Омния не представляет опасности для Империи. Но исследования проводятся и по сей день. Разрабатываются новые препараты и технологии, но все пока без толку. Хотя спецслужбы не сдаются – вы же понимаете, как выгодно было бы овладеть секретами этого воздействия! В таком случае даже своими солдатами рисковать не надо. Противник сам себя уничтожит в порыве внушаемой ярости.
Нам строго-настрого порекомендовали забыть о произошедших событиях. Даже с меня взяли расписку самого высшего уровня о прекращении любых контактов с Омнией! Так наше дело сдали в архив. Трупы отправили для дальнейших исследований в центральные медицинские лаборатории. Выживших членов экипажа, скорее всего, отослали на Периферию – под присмотр тамошних властей. А если я окажусь в системе Омниуса опять, то меня ждет строгое наказание. Может, даже и каторга. Но это, конечно, вряд ли. Думаю, в таком случае меня просто объявят невыездным с Трои, что для меня даже хуже.
– А почему же не использовались бластеры или хотя бы автоматическое оружие? Только кинжалы? – напомнил Литвиненко.
– На этот вопрос у меня нет ответа. Защитное поле так подействовать не могло. Оно в нашем случае обороняло только от внешнего воздействия. Наши ученые до сих пор бьются над этими загадками. Положительных результатов на данный момент нет, – закончил Алексиус Амвросий.
– Да эта Омния похлеще нашего Тихого Омута со своими тайнами! – воскликнул молчавший доселе Накамура.
– И не менее опасна… – тихо произнесла Долгополова, ее возбуждение как-то неожиданно резко прошло. Сейчас она выглядела уставшей и даже немного постаревшей, что, впрочем, никак ее не портило.
– А вот меня удивляет, почему доблестные Законники никак не проявляют себя здесь, – сказал Литвиненко, – давно пора бы уже вмешаться. Ясно ведь – происходит что-то странное. Никогда не поверю, что они не в курсе происходящего.
– Михаил, вы же знаете методы их работы, – напомнил Кассиус Галлосиус, – они всегда незаметны. К тому же, на этой планете давно поставили крест. Ваши недавние открытия в Центре неизвестны, иначе сюда давно бы слетелись разнообразные исследовательские группы, снабженные самым современным оборудованием. Если бы сейчас была связь.… Но она практически отсутствует. Немудрено, что события вышли из под контроля.
– Все равно, я не понимаю, на что рассчитывает Аугенталлер, – прошептала Екатерина., так и не придя в себя. Ее дыхание стало прерывистым, она чувствовала себя разбитой, на кокетство с кем бы-то ни было не осталось сил. Собравшиеся мужчины сейчас и не были подходящими объектами для этого, они были заняты обсуждением.
– Княжна, у него есть очень большой козырь – Принц. Уж извините Ваше Высочество, – кивнул Накамура в сторону Алексиуса Амвросия, – и думаю, этот козырь не единственный. Наш «добродушный» хозяин производит впечатление расчетливого человека. И у него есть какая-то своя тайна. Завтра он обещал нам ее рассказать.
Глава 18
На этот раз Литвиненко уснул без проблем. Сказались душевные потрясения этого долгого дня, количество выпитого, удивительное повествование Принца и банальная усталость. Как только за ним заперли дверь каюты, академику едва хватило сил раздеться, после чего он повалился на кровать и с мыслями о Екатерине забылся беспокойным сном. Сон хоть и был беспокойным, но приятным.
Долгополова в видениях академика представала обнаженной в разных образах. Он пытался поймать ее, обнять шикарное много обещающее тело, но княжна всякий раз ускользала. Наконец, Михаил смог схватить Екатерину, прижался к пылающему лону внизу ее живота, смял большие груди, поцеловал, хотел было уже… Но… Проснулся. Он лежал на кровати и прерывисто дышал, все тело было напряжено, за окном была ночь. Литвиненко немного успокоился и снова уснул, уже без сновидений.
Разбудила Михаила какая-то суета на палубе. Слышались отрывистые команды, звуки ударов и непонятный скрежет. Когда Литвиненко, наконец, выпустили из каюты, он первым делом бросился в салон-гостиную. Там его ожидал еще один неприятный сюрприз. На некотором отдалении от стола со скованными за спиной руками и прикованными к ножкам стула ногами сидел подполковник Сапрыкин. Лицо его украшал свежий синяк, а на правом ухе виднелся глубокий порез, из которого обильно хлестала кровь.
За Александром Владимировичем в неподвижных позах застыли два боевика Аугенталлера. Их пальцы предусмотрительно лежали на спусковых крючках аналогов древних автоматов Калашникова. Вокруг военного суетилась княжна Долгополова, снова выглядевшая безупречно: красное обтягивающее платье чуть выше колен, черные туфли на невысоких каблуках-платформах, маленькие жемчужные сережки в ушах, такое же жемчужное, но чуть более массивное, ожерелье на шее, роскошные платиновые волосы на этот раз были стянуты в тугой, довольно толстый, высокий «хвост».
Она довольно умело наложила повязку, чтобы остановить кровь. Екатерина то и дело бросала уничижающие взгляды на ухмыляющегося командора, хотя тот выглядел несколько недоуменным, что не мешало ему бросать похотливые взгляды на соблазнительно склонившуюся над Сапрыкиным Долгополову.
Как с удовлетворением отметил Литвиненко, нескольким пиратам также оказывали помощь. Стало ясно, что подполковник не сдался без боя. Ну как рядовой служака мог одержать победу при таком численном превосходстве противника. При виде академика Сапрыкин с улыбкой его поприветствовал. Было видно, что он очень растерян, но отнюдь не потерял своего всегдашнего присутствия духа.
Оказалось, что недавно Александр закончил со всеми своими делами, связанными с эвакуацией – большинство отшельников на атоллах и плавучих платформах ему удалось уговорить отправиться на Фридзон и Полярник. Ну, а кто не захотел покидать насиженные места, того он уже потерял надежду убедить – что ж, это их выбор. Тогда подполковник отправил своих людей в столицу, а сам на катере отправился в эти края в надежде все-таки заставить своих друзей эвакуироваться.
Здесь он обнаружил три пустующие платформы Литвиненко, Долгополовой и Накамуры. А также экзотический гигантский белоснежный теплоход и полчища огромных спрутов странной раскраски. Океанское судно сразу вызвало подозрение военного, больше искать товарищей было негде, и он осторожно приблизился к кораблю. Его подозрения развеял наместник Крюгер, который вышел на палубу и поприветствовал Александра. Но когда подполковник поднялся на борт, на него сразу же набросились люди Аугенталлера. Троих Сапрыкин смог уложить, но потом его все-таки скрутили. На шум выбежала Долгополова, которая сразу начала оказывать первую помощь, параллельно сообщая последние новости. Военный последние дни провел в океане, естественно, без связи, и все происходящее стало для него неприятным сюрпризом.
Аугенталлер тоже не ждал незваного гостя, но быстро сориентировался, что к чему. Когда суматоха улеглась, он позволил освободить подполковника после того, как за него поручились друзья. И вот вся компания снова расположилась за большим столом в салоне-гостиной пассажирского лайнера, а вдоль стен на почтительном расстоянии заняли свои посты автоматчики, особенное внимание уважительно уделяя Сапрыкину, логично признавая в нем самого опасного из заложников.
Выяснилось, что уже миновал полдень, и командор давно распорядился подать легкий обед. Под его внешней веселостью проскальзывало напряжение. За пределами охлаждаемого салона стояла сильнейшая жара, океан был пока необычно спокоен. Многочисленная живность, поначалу ретировавшаяся из-за нашествия спрутов, вернулась, и их громкие крики заполоняли пространство за пределами теплохода.
Молчаливые стюарды принесли напитки и закуску. Стало понятно, что эксклюзивные запасы командора начали таять. Во всяком случае, вся снедь была с Тубулии или ближайших секторов этой области галактики. Качество продуктов, однако, оставалось неизменно превосходным, в чем Литвиненко убедился, отведав свежеприготовленных омаров в красном вине, жареной картошки и салата из овощей. Они выглядели свежими, и академик опять подивился, где же Аугенталлер умудряется все это доставать. Да еще в такие тяжелые времена. Запивал ученый все это изобилие мартини, разбавленным апельсиновым соком.
Что-то ему подсказывало, что только этим напитком обойтись не удастся – судя по некоторой нервозности предводителя пиратов, он собирался сдержать вчерашнее обещание – поведать о дальнейших планах и рассказать свою историю под более крепкий алкоголь. И она, судя по всему, была не самой приятной. Так и оказалось…
Аугенталлер с каждой минутой мрачнел все больше. Прошло уже пятнадцать минут обеда, а за это время никто не проронил ни слова. Командор пил виски, не закусывая – один фужер за другим. Если бы они были полными, то импозантный усач уже давно мог опьянеть, но напитка в бокалах каждый раз было не больше половины. Наконец, предводитель пиратов раскраснелся и заговорил:
– Всех вас, естественно, интересует, что я собираюсь делать дальше и каковы мои личные мотивы. Еще раз повторю – никакие выкупы мне не нужны. Я и так вполне обеспеченный человек, мягко говоря. Хотя мой путь к нынешнему положению нельзя назвать легким. Начну с того, что в основе всего моего плана, в первую очередь, лежат личные мотивы. Об этом даже не подозревают мои подчиненные и коллеги.