После одного курса колледжа, не запомнившегося ей почти ничем, кроме непрерывной зубрежки и тестов, она отказалась от стипендии и вступила в ВВС. Где неожиданно, впервые за долгое время, оказалась не звездой, а одной из многих. Таких же ярких, таких же амбициозных. Но набранная за последние годы инерция, привычка давить обстоятельства и себя и двигаться вперед она вынесла ее наверх и здесь. Причисление к «верхним 10 % класса» по результатам подавляющего большинства тестов, награждение очередными спортивными кубками, которые она отсылала домой маме. Временное звание старосты курса. Блестящая характеристика на выпуске, гарантирующая хороший полк. А там сначала транспортники, потом, многие месяцы спустя, после очередных тестов, многоцелевые боевые машины. Вакансия в батальоне, который готовился к Ираку. Получение этой должности окончательно обозначило ее как равную другим – и как же это было ей важно! Потом сам Ирак. Первый настоящий боевой вылет. Первая пуля чужого «калашникова», со звоном ударившая в брюхо машины. Лязг и вой тяжелого пулемета под ногами. Дрожь пальцев, ничем не отразившаяся на профиле полета ее «Ястреба», успокаивающий голос командира звена в ушах. Дымящееся стальное месиво на месте падения «Чинука», пилот которого не справился со своими нервами под огнем. Гробы, обернутые флагами. Потом привычка. Часы в летной книжке, первая своя, а не относящаяся к заслугам подразделения наградная ленточка на кителе. Возвращение домой, потом давно ожидавшийся «серьезный разговор» – сначала с многозначительным полковником ВВС, потом с украшенной генеральскими звездами дамой. Газетные статьи о «первой цветной уроженке Техаса – командире звена боевых вертолетов». Шерил не была уверена, являлась ли она первой на самом деле. Это не так уж важно. Важнее было то, что она продолжала летать. В том числе в бой. Со своими людьми позади. Кое-кому из которых она совершенно точно спасла жизнь. И для всех без исключения, гарантированно, стала навсегда своей. И вот это оказалось для нее самым главным из всего.
– Лиса-1, на двух часах, на земле!
Сначала она дала вниз, увеличила скорость и отстрелила серию тепловых ловушек, а только потом перевела взгляд в указанное место. Именно в такой последовательности. Именно так нужно поступать в воздухе, если хочешь вернуться на землю не по частям. Будь ближе к земле, будь быстрее и будь холоднее на фоне неба. Тогда есть шанс уцелеть.
– Не вижу… Не вижу… Оп! Вижу ясно! Ух ты…
Чуть изменив курс и увеличив скорость еще больше, через полминуты она заложила глубокий вираж, по дуге обходя то, что заметил на такой дистанции пилот головной машины. Ведомый повторял ее маневры, как приклеенный: вой его двигателей отражался в ушах, будто эхо. Шерил машинально взглянула на часы на приборной панели, затем снова вперила взгляд в землю, косо плывущую спереди и сбоку.
– Лиса-1, что это может быть?
– Не уверена, – довольно спокойным голосом произнесла она. – В смысле, понятно, что это был вертолет, но непонятно чей… Такая куча…
В памяти снова мелькнуло: дымящиеся обломки, разбросанные фрагменты тел; завернутые во флаги гробы, бережно переносимые в нутро транспортного «Геркулеса», стоящего в конце взлетной полосы. Неподвижного за строем бойцов почетного караула.
– Про наших давно ничего… Может, это был русский?
– Или кто-то из наших сегодня, – довольно грубо возразила она. – Погляди, ему пока считаные часы…
В эфире снова повисло молчание, но ненадолго.
– Лиса-1 – Старой Соли, – вызвала Шерил. – Как слышите меня?
– Слышу ясно, Лиса, – тут же отозвался в наушниках давно знакомый голос. – Что там у вас?
– Наблюдаю на земле останки вертолета. До сих пор горят, хотя и не особо сильно. Три или четыре часа, может быть.
– Вижу ваше место, Лиса, ждите…
Они сделали несколько расширяющихся кругов, и в этот раз Шерил увидела сама. И тут же обозначила место остальным. На душе было все гаже. Здоровенная буква «К», вытоптанная или процарапанная на черной земле. Ярдов 150 или 200 от разрушенного вертолета.
– Лиса, это Старая Соль. Все проверили тщательно. Наши за последние двое суток не падали и не садились. Это русский.
– Старая Соль, примите вторую вводную. Там же отметка «К» на земле. Ярдов двести от пожара. Ясно вижу.
В этот раз управление ответило не сразу, и они сделали еще круг. Топливо и время уходили, как вода из неисправного крана, и пульс текущих секунд и галлонов буквально стучал у нее в висках.
– Лиса, снова Старая Соль. Наших там точно нет.
– Другие авиаполки? Британцы? Немцы, поляки, голландцы?
– Лиса, я подумал об этом сразу же. Нет, они вчера-сегодня тоже никого не теряли. Это русский.
– Вас поняла, Старая Соль…
– Продолжайте движение по маршруту.
Шерил захотелось выругаться погрязнее, но ее слушали больно много людей. Покосившись вправо, она поймала взгляд лейтенанта во втором кресле, прочла по губам то, что он говорит, и кивнула.
«К» на земле было совершенно неофициальным, но отлично известным вертолетчикам знаком, означающим просьбу экипажа подбитой машины о помощи. Насколько ей было известно, хождение этот знак имел только в ВВС. Даже во флотских ВВС, в том числе ВВС Корпуса морской пехоты США, имелось что-то свое. В отношении опознавательных знаков и систем связи ВВС союзников, включая тех же британцев, немцев и поляков, им читали целые лекции, раздавали многостраничные пособия: там такого тоже не было. По совершенно понятным причинам знак «К» не показывался в голливудских фильмах, не обыгрывался в компьютерных играх-симуляторах, но свои были в курсе. И в ее глазах, в глазах человека, до мозга костей преданного команде, это значило очень многое. Но мешала чертова задача. Если бы не десантники позади, она бы села, проверила бы место вживую, собственными глазами с земли. Пара или даже вся тройка «Ястребов» ее звена надежно прикрыла бы ее от чего угодно. Тогда все было бы ясно. Но нет опять же ни топлива, ни времени. Ни права отвлекаться от выполнения своей основной задачи – высадки этих…
На этой мысли Шерил покосилась назад и в задумчивости прикусила верхнюю губу. Высадить этих ребят, пусть посмотрят сами? Это казалось заманчивым, но только в первую секунду. Она ими не командует, может только попросить. Те могут отказаться – и этот отказ на самом деле просто напрашивается: у них тоже есть основная задача, которая является для них приоритетом. Объяснять, давить? Нет, почти бессмысленно. Они тут же потребуют связи как минимум с майором, командиром батальона, а тот… В отношении этого иллюзий у капитана Ахен не было. Да и топлива мало… Если они задержатся здесь для осмотра и высадят группу Аслана, это снизит риск для ее машины, но займет почти ровно то же время. За которое они, прикрывая досмотровую группу сверху, сожгут почти ровно тот же объем топлива. Опять же, которого у них нет, потому что маршрут у них почти на полный радиус без подвесных баков. А любая высадка в лежащей впереди желтой или оранжевой зоне – это всегда риск, ей ли не знать. Соответственно, никак не получится. Как ни жаль. Как ни важно значение громадной буквы «К», выведенной на земле.
Все эти размышления заняли у Шерил секунду или две.
– Уходим, – буркнула она сначала своему экипажу, а затем звену в целом. – Старая Соль, слышите меня?
– Слышу тебя, Лиса-1. Какое приняли решение?
Снова захотелось выругаться. На этот раз предметно, в адрес любителя риторических вопросов.
– Согласно полученным указаниям, продолжаю выполнение основной задачи. Прошу выслать группу поиска и спасения. Рекомендую не забыть хорошее прикрытие… Мне не нравится атмосфера здесь.
– Повторите, Лиса.
– Не нравится атмосфера, – четко и раздельно произнесла она еще раз.
– Что наблюдаете? Что-то еще новое?
– Все еще наблюдаю догорающее кострище, по всем признакам сбитый или разбившийся вертолет… Государственную принадлежность и марку определить не представляется возможным… Ясно наблюдаю знак «К» на земле, в двух сотнях ярдах на северо-северо-запад… Осмотрела все на 2–3 мили по кругу, больше ничего нет. Людей не наблюдаю вообще. Но…
Она не знала, как это сказать, но мысленно плюнула и все же сказала:
– В воздухе что-то такое есть. Я кожей чувствую опасность. Или русские загоняют… ловят экипаж сбитой машины прямо сейчас, или…
Звено уже лежало на маршруте, снова разделившись на две независимо маневрирующие пары, а она все продолжала высказывать свои соображения короткими рублеными фразами. Связь, разумеется, шла через скрэмблер, но любой выход в эфир добавлял очередные кванты риска. Даже не расшифрованный сигнал с воздушной цели всегда привлекал внимание врага. Но информация могла и должна была стать жизненно важной для поиска и спасения ребят на земле. Таких же вертолетчиков, как они, только другого подразделения и на иных машинах. Для специальных и боевых спасательных операций в ВВС были МН-60K, аналог спецназовского МН-60G «Стелющийся Ястреб», – но эта модификация стоила настолько дорого, что в войсках ее было мало. Так что, может, и обычных «Черных Ястребов» пошлют или хотя бы поставят в прикрытие – почему бы и нет?
– Лиса-1, я Лиса-3, прохожу третью контрольную точку, все чисто.
– Принято, Лиса-3, следую за тобой.
Минуты полета, капли ледяного пота, стекающие по коротко стриженным волосам за воротник, в ложбинку меж грудей и в ложбинку между лопатками. Только наивный штатский может думать, что четверка «Черных Ястребов» – это такая сила, которая сама обеспечивает собственную безопасность. Что пара крупнокалиберных пулеметов и 70-миллиметровые неуправляемые ракеты на каждом – это много. Что желтая и особенно оранжевая зоны – место, где можно идти по маршруту почти спокойно.
– Десять минут, – шепнул второй пилот по внутренней связи. Шерил благодарно кивнула и в очередной раз посмотрела на указатели остатка топлива. Пока все было неплохо: даже непредвиденная задержка на маршруте вовсе не съела ее резерв целиком.
Под ними проносился все тот же самый пейзаж, состоящий из участков едва начавших зеленеть лесков, заброшенных полей, отдельных домов или небольших деревень, далеко отстоящих друг от друга. Возделываемые сельхозугодья встречались очень редко – возможно, после поражения России система снабжения фермеров топливом разрушилась сама собой. А стада сельскохозяйственных животных наверняка представляли лакомую цель для любого мародера. В условиях почти тотального запрета на гражданское оружие, господствовавшего в России столько десятилетий подряд и возведенного в аксиому теперь… В этих условиях возможности обеспечения безопасности сельских жителей выглядели смешно, если не грустно. И вызывали смутные ассоциации со старыми фильмами о последствиях атомной войны, типа «Почтальона». Впрочем, в данной ситуации были и хорошие стороны. Русские столько лет мечтали развязать Третью мировую войну, которая стала бы неизбежно ядерной. Им не дали такой возможности, и это позволило им хотя бы сохранить родную землю чистой.