– Три минуты…
– Вижу… Лиса-3, я Лиса-1, как у тебя там?
– Лиса-1, все чисто.
Напутствие «смотреть внимательно» было бы оскорбительным, и Шерил смолчала, хотя и разволновалась. Но на малой высоте сильно нервничать не получается – слишком уж легко размазаться о землю. Слишком уж быстро мелькают деревья и дома, слишком уж легко не заметить заваленную ветками русскую «Шилку» в миле по траверзу или приседающего на одно колено гранатометчика прямо перед собой. Этому всему приходилось отдавать все внимание без остатка, поэтому нервам, слава Богу, доставалось мало власти над телом.
– Билл, как там?
– Готовы.
Доклады второго пилота по внутренней связи были не менее важны для борттехника машины, чем для нее самой. На соответствующем этапе маршрута именно борттехник отвечал за трансляцию информации для десантников, не подключенных к Сети, и уровень владения ими английским языком не меняет здесь ничего. Как-нибудь разберутся.
– Лиса-1, я Лиса-3, выполняю ориентационный заход. Пока все чисто.
Звено прикрытия ушло вперед так далеко, как это можно было считать безопасным с точки зрения взаимного прикрытия. Именно машины этого звена несли на паре узлов внешней подвески не только неуправляемые «Гидры-70», но и ракеты класса «воздух – воздух», обеспечивающие им хотя бы номинальную возможность самообороны от воздушного противника. Но опасность организованной наземными силами противовертолетной засады с самого начала была гораздо более реальной, и это диктовало многие особенности используемой ими тактики.
– Я Лиса-3, завершил большой круг. Зона высадки чистая, посадка допустима.
– Спасибо, Лиса-3… Будь наготове. Лиса-2, исполняем…
В подавляющем большинстве случаев капитан Ахен при высадке десанта посадочным методом выполняла свой собственный ориентационный заход, внимательно глядя по сторонам. Но в квалификации ведущего пары прикрытия сомневаться не приходилось. Будь здесь хоть какая-то опасность с земли, он бы заметил. Да и сама она почувствовала бы, как это было на маршруте, – в том странном месте, оставшемся позади. Поэтому можно сэкономить полминуты и еще сколько-то топлива и высадить десантников с ходу, причем сразу парой машин. Размеры громадного нераспаханного поля перед ней это вполне допускали. И полей вокруг. Даже в Техасе, где пространства хватает, такая площадь не могла остаться неиспользованной хоть для чего-то: ей бы обязательно нашли применение, чтобы делать деньги. Или пасли бы скот, или хотя бы ветрогенераторы расставили. Все-таки что-то такое есть в высказываниях американских и европейских политиков о несоответствии богатой ресурсами территории той неблаговидной роли, которую Россия играет в мировом развитии. И чему-то еще в этом роде, она не помнила точно, только общие интонации.
– 10 футов, 8 футов, 3 фута… Снос вправо!
– Гасим снос. К нулю… Ноль.
– Касание! Пошли!
Оба десантника выскочили из вертолета, как пробки из бутылок разболтанного в дороге игристого вина: не замедлившись ни на секунду, не потратив время на трогательные прощания с экипажем. Профессоналы, как уже и было известно. Второй «Черный Ястреб» коснулся едва покрытой жухлыми травинками земли в пяти десятках ярдах в правом пеленге, и Шерил отлично видела, как четко и чисто десантировалась и вторая пара. Оба замыкающих, вжавшись в землю, подняли вверх сжатые кулаки, и Лиса-1 с Лисой-2 синхронно оторвали от земли обе машины. Обороты и так были полными: «Ястребы» фактически не опирались колесами о землю, а подвисали на нулевой высоте. Тут же они дали крен, и показатель горизонтальной скорости сразу же отлепился у обоих от нуля и пошел вверх. Четверо бойцов на земле уже мчались к ближайшему леску, легко перепрыгивая через неразличимые с высоты препятствия. Тактические рюкзаки на их спинах выглядели как громадные горбы. Шерил снова некстати вспомнила о слухах про русский город Владимир и снова заставила себя не думать.
Прикрывающая пара прошла на средней высоте по кругу, в последний раз оценивая обстановку в районе высадки. В эфире в этот раз не прозвучало ни слова, значит, все чисто. Да она и сама чувствовала. До ближайшего жилья отсюда сколько – миль пять? Да и то жилье – скопление домиков на перекрестке дорог без покрытия, грунтовых или гравийных. Вряд ли именно это поселение является целью заброса. Но уж до этого вопроса и ей, и всем им точно нет дела.
– Ложимся на курс 270. Лиса-2, не прижимайся. Все нормально.
Голос почему-то оказался хриплым, и недовольная собой Шерил, кивнув второму пилоту, потянулась за кофе. Картонная коробочка объемом в несколько унций, гофрированная на изгибе пластиковая трубочка приклеена сбоку; из таких пьют дети и лежачие больные. Оторвать трубочку и проткнуть ею фольговую мембрану оказалось не просто, получилось не с первого раза, и она снова с удивлением покачала головой. Маршрут утомил ее больше обычного, и прошедший без малейших осложнений выброс по непонятной причине напряг. Впереди путь домой – многие десятки миль над оранжевой, желтой, снова оранжевой и снова желтой и лишь потом наконец зеленой зоной. Сперва темно-зеленой, потом светло-зеленой, как они привыкли считать. Прицельный одиночный выстрел мог прозвучать и в самом сердце светло-зеленой, сколько бы солдат и сколько электроники ни сторожили ее периметр. Наружные границы внешней безопасной зоны, то есть той самой темно-зеленой, наряду с «миротворцами» контролировали и сотрудники свежесформированных подразделений безопасности, лояльные новому русскому правительству. Но опыт что Афганистана, что Пакистана, что Ирака не просто демонстрировал ненадежность таких образований, он реально доказывал их опасность. Для чего их начали с такой помпой создавать здесь? Капитан ВВС не знала, но могла предположить, что с политическими целями. Именно они лежали в основе многого, недоступного разуму умного, взрослого человека. И именно поэтому, даже добравшись до формально считающейся безопасной зоны, нельзя не считаться с риском обстрела с земли. А до безопасной зоны еще было очень и очень далеко. Много миль над лесами, лесками и рощицами, давно превратившимися в «зеленку». Над заброшенными полями и пустошами, так никогда полями и не ставшими. Над скоплениями домиков и домов, в которых непостижимым образом продолжали жить гражданские русские. Вдруг лишившиеся не только налаженной системы трудоустройства, медицинской и социальной помощи, защиты, но и главного стержня своего существования. То есть возможности объединяться вокруг режима, раз за разом натравливающего их на слабых соседей.
– Расчетное время прибытия – 35 минут… Скорей бы уже…
Они оба устали: это было очевидным. Кофе уже не помогал, да и кончился давно. Полный радиус, непростой маршрут, проложенный с целью обойти самые опасные места в этих краях. Окупилось ли все это тем, что они выполнили высадку без помех? Тем, что поддерживаемые с самого высокого уровня горцы приступили к выполнению своей задачи? Она не знала, но это было настолько нормально и привычно, что совершенно не раздражало.
– Я Лиса-1, доложите об остатке топлива.
Проблем не было и здесь. Заключительный участок маршрута звено прошло без малейших намеков на приключения, топлива хватило с хорошим запасом. В момент времени, отстоящий от расчетного на величину, которую можно с чистой совестью назвать малозначимой, они приземлились на том же поле, с которого вылетели. Снова щелканье многочисленных тумблеров, перекидываемых в положение OFF двумя парами рук. Быстро стихающий, переходящий в тенор, а затем в дискант вой обоих турбовальных двигателей мощностью по 1,4 мегаватта каждый. Этот восхитительный оттенок звука Шерил любила даже не меньше, чем их надежный, привычный рев на маршруте.
– Господи, как хорошо…
Она выскользнула из прогретого и, можно сказать, наполовину пропитанного ее потом сиденья и потянулась всем телом – так, что хрустнули связки. Лейтенант улыбнулся на своем сиденье второго пилота: он посвятил первые секунды после отключения двигателей расстегиванию подбородочного ремня шлема. Тот уже успел натереть ему здоровенное красное пятно, полукругом охватывающее шею, – будто пилота душили.
Завершив все положенные процедуры, отчитавшись перед наземным экипажем и заполнив привычный форменный бланк, Ахен со своими людьми, державшимися за ее спиной, направилась навстречу членам других экипажей своего звена. Те уже брели к ней с размеченных цифрами участков поля, на которых остывали их машины, и выглядели такими же усталыми и такими же удовлетворенными. Борттехник Лисы-2 уже крутил в руках сигарету, которую не сможет закурить еще минут пять. Командир Лисы-4 старался откашляться и раз за разом сплевывал себе под ноги. Шерил напряглась было, но довольно быстро поняла, что это всего лишь привычные проявления бронхита курильщика: характерных для фрисби пота и красной кожи не было.
Тут и там слышались понятные среди своих междометия, короткие шутки. Доклады заняли не много времени и не заменили всего остального, да и не могли заменить. Боевые вертолеты, наверное, никогда не будут пилотироваться роботами, а люди без трепа не могут.
– Что вы думаете про то место, – прямо спросила она, когда все уже сбросили самый опасный слой накопившегося в душе напряжения, – на пути туда. Я говорю о костре и букве «К»?
– Я не поверил Соли ни на цент. Не наши – да, скорее всего так. Не другие батальоны с других полей. Но сколько у нас здесь полков? Сколько союзных?
– Те же мысли… У русских вертолетов уже мало, насколько мы знаем. Если, опять же, верить тому, что нам спускают сверху. Я бы сказал, две трети шансов за то, что это не «Миль» или «Камов», а все же «Сикорский», «Белл», «Агуста» или «Еврокоптер».
– Это не главное.
– Конечно. Привычка к вранью куда важнее.
В этот раз обошлось даже без смешков, настолько серьезным было сказанное. У вертолетчиков не имелось больших возможностей критично анализировать то, что мелькало и в телевизионных новостях, и в официально распространяемых документах. Но отдельные моменты выглядели просто вопиюще. Классическим примером выглядели потери 1-го и 3-го батальонов 501-го авиационного полка при 1-й бронетанковой дивизии, понесенные в один из дней во второй половине марта… Когда русские нанесли удар тактическими ракетами по полю, на котором базировалась почти половина этого самого полка: два батальона. Как и в нескольких других случаях, о которых капитану Ахен было известно, перехватить ракеты тогда не удалось ни хвалеными «Пэтриотами», ни более современными, но менее разрекламированными средствами. Боеголовки нескольких громадных русских ракет, подорвавшихся над открытым полем, смели батальоны, как торнадо сметает хорошо обустроенную пасеку.