Сам Фригольд был простенькой системой. Одна обитаемая планета чуть поменьше Марса. Еще одна, немного побольше и дальше от звезды, с неподходящей атмосферой, и три газовых гиганта, ограждающих внутренние планеты. «Порт приписки» «Предштормового» располагался здесь, в тени гиганта, которого они вежливо называли «Большим братом», а когда становилось не до вежливости, «Большим засранцем». Он был крупнее Юпитера из Солнечной, с серо-голубыми вихрями в атмосфере и постоянными грозами, рождавшими молнии длинней поперечника Земли. Алекс смотрел на приближающийся гигант в оптику «Предштормового» и видел черную точку на фоне планеты – каменный спутник, на котором они собирались спрятаться. Давно иссякшие вулканические процессы оставили на нем лавовые каналы, способные скрыть под поверхностью и «Предштормовой», и целый флот ему подобных. К такому каналу они и направлялись. К постоянной базе астерских инженеров и подпольщиков, которых Бобби прозвала «шахтерами».
В дверь постучали. Вежливо. Можно сказать, опасливо. Каспар остался в коридоре, держась за скобу.
– Эй, ты идешь?
– Куда? – спросил Алекс.
– В рубку. Ты же должен заводить нас в порт, нет? Традиция. Перед отставкой штурман сам входит в последний порт.
– Что за традиция такая? – хмыкнул Алекс. – Впервые слышу.
– Сам сочинил, – признался Каспар. – Только что. Не устоял перед соблазном стать зачинателем новой традиции.
– Сам заводи, – сказал Алекс. – Тебе нужна практика.
– Нет, – отрезал Каспар. – Либо ты, либо вспашем проклятую луну и конец делу.
– Врешь ты дерьмово, – заметил Алекс, однако от амортизатора отстегнулся. – Тебе еще учиться и учиться.
– Как и всему прочему, – сказал Каспар. – Ты правда уходишь?
– Да, – ответил Алекс. – Правда.
– Ты был хорошим пилотом.
– И ты будешь. Здесь я вам не нужен.
Он выплыл из каюты: при легком торможении «низ» был скорее прозрачным намеком, чем реальным весом. Алекс повернул к центральному лифту и поднялся в рубку. Когда он в последний раз вплыл в нее, команда закрепилась ступнями, чтобы встать по стойке смирно. Маячивший позади Каспар захлопал, и остальные поддержали. Пока Алекс добрался до поста пилота, влага на глазах уже мешала ему видеть дисплей.
– Жду приказов, капитан, – сказал он.
– Заводите нас в порт, мистер Камал, – велела Джиллиан.
Технически посадка была простой. «Предштормовой», даже такой израненный, чувствовал стены вокруг себя и выделял среди них вкрапления, сделанные руками человека. Алекс ощутил, как с сердца свалился тяжелый груз. Причальные захваты, сооруженные специально для лаконского трофея, встали на место, отозвавшись не то неуловимым для уха инфразвуком, не то дрожью.
– Добро пожаловать домой, рейзияд[1], - прозвучал из коммутатора голос с астерским акцентом. – Смотрю, вы хорошо поимели свой корабль.
– Чтобы вам, лодырям, было чем заняться, – отозвалась Джиллиан, подражая Бобби. Те же интонации, все такое. Алекс чувствовал, что девушка права, не забывая, как вела дело Бобби. Их не станет, но следующее поколение сохранит их эхо.
На Фригольд челноком гоняло суденышко с одинарной обшивкой под названием «Драйбек». Оно родилось рудовозом и обновлялось где-то в последние двадцать лет. Владевшая им компания держалась желто-зеленой цветовой гаммы, на переборке еще просвечивал ее логотип. Двигатель был маленький, нервный, склонный захлебываться при перемене ускорения и ограниченный крошечным баком для реактивной массы. Его трюм выложили амортизирующими прокладками, и шесть человек, наиболее пострадавших при гибели «Бури», возвращались домой скорее в виде груза, чем попутчиками.
В долгом падении от газового гиганта челнок прошел через район, который в системе Сол отличался бы самым плотным движением. Между Сатурном с Юпитером и внутренними планетами кишели сотни судов. Во Фригольде их набралось полдюжины. Прокладывая курс, Алекс все острее ощущал, что этой пустоты не заполнят и десятки лет. Слишком она велика. Все стало слишком большим. Он был в этом с самого начала, участвовал в ослепительном взлете человечества к звездам, но все равно не мог уместить в сознании огромность нынешнего космоса. Джиллиан удивила его: за несколько минут до вылета вошла в тесную рубку и, не пристегиваясь, села на амортизатор рядом.
– Спускаешься с нами? – спросил Алекс.
Она долго молча смотрела на него. Выглядела старше, чем он привык считать, словно место капитана разом состарило ее.
– Нет, – ответила она. – Родные хотят меня повидать, и я их тоже. Но это отложим до конца войны.
«Восхищаюсь твоим оптимизмом», – чуть не сказал Алекс, но для таких слов было слишком темно. Не стоило грузить ее еще и своим скепсисом. Так что он просто кивнул и невнятно промычал что-то.
– В порту тебя ждет быстрый вездеход, – сказала она. – Загружен водой, топливом и дрожжевой закваской на всю дорогу.
– Ты очень добра. Я тебе благодарен.
– Я не от альтруизма. Твой корабль… Он старый, но это военный корабль. Лучше многих, которыми обходится подполье.
– Возможно, – кивнул Алекс. – А может, в нем свила гнездо какая-нибудь птица, если в пустыне они водятся. Я это и собираюсь выяснить.
– Когда выяснишь, свяжись. В одиночку гоняют только экстремалы и бестолочи. Тебе нужен будет кто-то за плечом.
Щелкнул коммутатор. Челноку дали добро на старт. Алексу оставалось только отозваться. Он поставил сообщение на паузу.
– Ты о чем говоришь? – спросил он.
– С нами еще не кончено, – ответила Джиллиан. – Мало того, мы побеждаем. Подполью понадобится каждый корабль, какой оно сможет достать, а твой достаточно хорош, чтобы заслужить экипаж. Если тебе понадобятся люди в команду, сообщи мне. Одного я тебе добуду.
Алекс не находил слов. По правде сказать, он не строил планов дальше возвращения на «Росинант». Но Джиллиан была права. Будет еще и «после». После Бобби. После Амоса. И после Холдена. Он пока не решил, что делать, но умирать не собирался. Только прийти в себя.
– Я дам знать, как там дела, – обещал он. – Тогда и решим.
Джиллиан встала, протянула ему руку. Он пожал ее, не отстегиваясь.
– Хорошо было, – сказала она. – Мы хорошо поработали.
– Да, правда ведь? – отозвался Алекс.
Когда она ушла, он еще раз проверил систему. Обычно он не рисковал летать на корабле с одной обшивкой, но, даже если встретится микрометеорит, они, может, и выживут. И вообще. Жизнь – это риск.
Он включил рацию.
– Здесь «Драйбек». Разрешение на старт принял.
– Разрешение еще действует, «Драйбек», – сказали ему с того конца связи. – Не надо здесь ничего взрывать, а сталкиваться у нас не с кем. Ге кон Готт[2], да? Станция Драпер, связь кончаю.
«Станция Драпер», – повторил про себя Алекс, на маневровых выводя кораблик из лавового канала. Он в первый раз услышал это название. И не рассердился.
Фригольд, как большинство планет «зоны Златовласки»[3], был разнообразен по условиям жизни. Солончаковые пустыни располагались на одном континенте с пышними горами, где Алекс прятался в первый раз, и с поселком, успевшим разрастись в солидный город. Белые дюны и краснокаменные столовые горы тянулись от горизонта до горизонта. Кое-где возвышались пирамидальные скалы и острые как нож хребты – артефакты чужой цивилизации или просто красивое создание природы. Рассветы светились теплым розовым, а закаты – зеленоватым золотом. Почему так, Алекс не знал. Ночами пустыня пела. Звенела от перепада температур тонким голосом флейты, как бокал, когда проводят пальцем по ободку.
Вездеход был практически автономным, прокладывал курс, руководствуясь временем суток и расположением звезд, подобно древним мореплавателям Земли. Ни входящих, ни исходящих сигналов, которые могли бы выдать Алекса. Широкие гусеницы – титан и резина – позволяли передвигаться по пустынному бездорожью легче, чем дался бы простейший перелет на корабле. Огромное безлюдное пространство утешало. Алекс ждал, что в пути ему будет одиноко, но случилось иначе. Он только сейчас понял, сколько сил тратил, притворяясь перед командой «Предштормового», что все в порядке. А он и не знал, что держит себя в руках, пока не расслабился. Он спал на узкой койке в брюхе вездехода, а днем сидел на крыше, глядя на солнце, небо и звезды, и не слушал даже прихваченных с собой музыкальных записей.
Дважды к нему в пути ненадолго приставало большое неуклюжее животное с ногами как тонкие стволы и шкурой как желтый мох. Второе сопровождало его полдня, потом трижды проворковало и отстало. Насколько Алексу было известно, он единственный из людей наблюдал этих животных.
Он не раз задумывался, почему Наоми избрала для себя жизнь в грузовых контейнерах, а теперь, кажется, понял. Полное одиночество превратило его траур в нечто иное, странное и человечное.
«Роси» они спрятали в пещере на западном краю пустыни. Алекс выбрал это место из-за близости радиоактивной жилы, которая давала дополнительную маскировку от врага, а для него служила добавочным ориентиром.
Теперь Алекса преследовал новый страх: что «Роси» не дождался его. Что скала обрушилась, пока их не было. Или что покрытие, которым они защитили пластины обшивки, растрескалось или его попортили местные животные и созданный для вакуума корабль подвергся действию ветра, песка и соли. Час за часом беспокойство разрасталось. К тому времени, как вездеход, исчерпав автоматическую программу, вздрогнул и остановился под огромным скальным навесом, покой пустыни остался позади.
Алекс, захватив флягу с водой и тряпку, чтобы завязать себе рот, спрыгнул на соленый песок. В тени под скалой было прохладно. Он пошел по стеклянистой полосе, проплавленной маневровыми «Роси», казалось, целую жизнь назад.
В темноте и тишине, целехонький, укрытый в глубине пещеры, его ждал старый марсианский корвет. Покрытие было поцарапано – может, зверями или шершавым пустынным ветром, – но не насквозь. Конечно, Алексу только почудилось, что корабль радуется ему. Игра воображения. Он это понимал, и все равно…