— Понял, — отозвался Такеши. — Большинство люков даже не тёплые. Думаю, их груз в вакууме.
— Вероятность, что к нам подкрадётся какой-нибудь тип в скафандре, довольно низкая, — согласилась Бобби, — но всё же не нулевая.
Дисплей мигнул, выделяя на схеме дверь палубы перед ними.
— Вот оно, — сказала Бобби, и отряд занял позиции. В микрогравитации обездвиженного грузовика пришлось с оружием наготове удерживаться на переборках вокруг люка. Не важно, какова ориентация корабля под тягой, для группы прорыва командная палуба находилась внизу.
— Не забывайте, — сказала Бобби, — возможно, там есть свои.
В этот момент на всех их экранах появился вращающийся 3D-профиль двух женщин.
— Сперва защищаем этих двух, потом берём пленных. Понятно?
В ответ раздался гул одобрения. Бобби шлёпнула по панели рядом с люком, и её броня начала проделывать проход, взломав электронную защиту за долю секунды. Люк мягко открылся.
Потом все стали стрелять.
Известно, что в ближнем бою всё происходит почти одновременно, но, когда начинаешь потом вспоминать, мозг всё равно пытается развернуть события в последовательное повествование.
Бобби мгновенно бросилась через люк на командную палубу, группа держалась у неё за спиной. Вражеские пули вспыхивали на дисплее яркими полосками, так что Бобби могла отследить источник стрельбы. Часть пуль попадала в неё и её людей. Однако с их бронёй шанс получить реальное повреждение ничтожен, и Бобби выстрелы игнорировала. Семь человек, находившиеся в отсеке, были в лёгкой защитной броне. Одного их них её скафандр отметил как «своего». Один из двух участников сопротивления. Пятеро с пистолетами, стреляют в неё. Ещё один предпочёл спрятаться за креслом-амортизатором. Если она не ошибается, он и есть тот военный комиссар.
Рука Бобби дёрнулась прежде, чем она успела об этом подумать, и оружие, встроенное в запястье, мгновенно выпустило очередь, разрубив пополам двоих из вооружённого экипажа. Остальные трое под шквалом огня абордажной команды превратились в брызги крови и ошметки тел. Весь бой длился не дольше пары секунд, хотя, когда Бобби потом о нём вспоминала, мозг разворачивал его в повествование, казавшееся куда длиннее.
Менее чем полминуты после того, как она открыла люк, двое из ударной команды загородили бойца сопротивления, а Такеши прижал военного комиссара к переборке и связывал ему руки. Бобби проверила палубу. Её броня подтвердила — повреждений в корпусе нет. Лаконийские противопехотные пули для внутрикорабельного применения — отличная вещь. Летальный исход для легковооружённых противников, но сами пули просто рассыпались в порошок при ударах о переборки.
— Командная наша, — сказала Бобби.
— Инженерная наша, — немедленно отозвалась Джиллиан. — Один из двух шпионов у нас. Второй у вас?
— Точно. Все целы, и мы захватили цель.
— Отлично, — ответила Джиллиан. — Не могу дождаться, как увижу его лицо, когда он поймёт, что его жизнь улетела в утилизатор.
— Джиллиан, сопроводи своего сюда, — приказала Бобби. — Пусть оба надевают аварийные скафандры, готовь их к переходу на «Шторм». Всем остальным рассредоточиться и произвести короткий осмотр. Когда подойдёт «Шторм», нужно забрать с собой всё лучшее оборудование, а времени будет не много. Приступайте.
— Принято, — ответила Джиллиан.
— Похоже, мы выиграли, — сказала Бобби Такеши.
Тот ухмыльнулся в ответ.
— Лёгкий был... — начал он, и разлетелся в клочья.
Умом Бобби понимала, что они, видимо, получили от кого-то очередь из ОТО. Но изнутри корабля это выглядело так, словно переборка сама по себе вдруг взорвалась по обе стороны отсека, причём сразу в десятке мест. Помещение наполнилось сверкающей шрапнелью, отскакивающей от стен и панелей, и серым дымом испарившегося металла. От Такеши остался только спутанный клубок плоти и металла, плавающий посреди туманности из шариков крови.
Похоже, больше ни в кого не попало, но прежде чем Бобби успела отдать приказ, из помещения вышел почти весь воздух. Слишком много дыр с обеих сторон. Только что они находились в герметичной каюте, а в следующее мгновение оказались в вакууме. Всё произошло так быстро, что синий мундир лаконийского военного комиссара почти даже не помялся.
— Надевайте на них скафандры! — крикнула Бобби, но было уже слишком поздно. Она — марсианка. Она начала тренировать пребывание в вакууме ещё в начальной школе. Пятнадцать секунд — и ты теряешь сознание. Всё, что ты должен сделать, нужно успеть за эти пятнадцать секунд, или не делать вовсе. Если скафандр от тебя дальше чем в пятнадцати секундах — жизнь, считай ушла.
Теперь ей оставалось просто смотреть, как их сторонница, которая помогла захватить корабль, испускает облачко пара, свой самый последний вздох. Военный комиссар, весь смысл их пребывания здесь, умер секундой позже, с выражением глубокого недоумения на лице. Тысяча секретов и фактов, которые могли составить разницу между успехом подполья и их общей гибелью, испарились, умерли вместе с клетками мозга этого человека.
Все панели на командной палубе, какие ещё работали, мигали красным. Корабль тоже мёртв.
— «Шторм», это абордажный отряд, — сказала Бобби, открывая командный канал связи. В ответ она услышала только мёртвую тишину и слабое потрескивание фоновой радиации. — «Шторм», отзовись.
Ничего.
— Чёрт, — произнесла Джиллиан. Она вошла на командную палубу, волоча за собой их мёртвого союзника с инженерной. — Мы что, и «Шторм» потеряли?
— Чама, — кивнула Бобби одному из своих. — Выйди наружу, попробуй поймать «Шторм». Может, связь на прямой видимости сработает. Всем остальным — задача не изменилась. Оборудование ко мне. Готовим его к быстрому перемещению, как только отыщем корабль.
— Или, — продолжила Джиллиан, — готовимся упасть на Юпитер и умереть, поскольку теперь скорость у нас ниже орбитальной, а движка нет.
— Или так, — согласилась Бобби, удивляясь тому, как сильно ей сейчас хочется пронестись через комнату и врезать Джиллиан по морде. — Но до того миссия продолжается. Так что, вали на хрен отсюда и займись упаковкой груза.
Один из товарищей Джиллиан по команде сказал по радио:
— Босс, тут много всего. Снаряды, топливо, прям золотая жила. С главной миссией мы в пролёте, но вторичная выиграна.
— Ну, разве что морально выиграли, — вздохнула Бобби.
— Ты знаешь, кто болтает о моральных победах? — спросила Джиллиан, выплывая из комнаты. — Команда-лузер.
Глава восьмая
Связь была проблемой.
Кольцо врат создавало помехи, затруднявшие передачу через них сообщений, а прохождение узконаправленного луча делалось практически невозможным. Лакония контролировала и ретрансляторы по обе стороны врат, и станцию Медина посередине этого громадного перекрёстка империи. У нее имелись глаза и уши в каждой системе, а алгоритмы по поиску совпадений прочёсывали все частоты спектра.
Саба умел пробивать дыры то здесь, то там — узконаправленные антенны с устаревшими или дефектными кодами безопасности, способные исключать из логов входящие записи; новостные каналы, которые можно изменять, встраивая в поток видеосигнала скрытые сообщения. Старые трюки АВП, которыми пользовались ещё до рождения Сабы, обновляли, трансформируя под новые обстоятельства. Опасность была двойная: первое — силы Лаконии могут перехватить и расшифровать сообщение, второе — что они отследят путь сообщения до источника.
С первой проблемой справляться было непросто, но способы решения существовали. Встроенное шифрование, сигнатуры помех, контекстный сдвиг лингвистического кодирования. Ничто не совершенно, и даже расследование, которое Бобби и её команда проделали на «Близком Шторме», полномасштабная переработка лаконийских армейских сигналов, состояла на три четверти из догадок и на одну — из надежд на подполье. Но Наоми была в ней уверена настолько, что сна не лишилась.
Вторая проблема — отслеживание обратной трассировки сигнала — решалась проще, способом бутылочной почты.
Наоми никогда вживую не видела океана, разве только на видео, но в человеческой речи хранится память о давно ушедших понятиях. Узконаправленный луч до сих пор имел «линии», хотя физическая проводка уже многие поколения назад сменилась светом. Солнце до сих пор сохранило своё название, хотя теперь на головы человечества светило ещё тринадцать сотен ему подобных.
Понятие «сообщение в бутылке» имело для землян много нюансов и ожиданий, которые Наоми могла узнать только из третьих рук — через шутки, комиксы и развлекательные каналы. Ее бутылки — это торпеды, хранившиеся в контейнере, в каждой из них содержались трансмиттер и взрывчатое вещество, достаточное, чтобы превратить всё оборудование в светящуюся пыль. Она сама разработала кодировку и знала, что та надёжна.
Чтобы получить информацию от Сабы и подполья, Наоми нужно только слушать. Всё было там, выкрикнутое в пустоту и усиленное сетями — Наоми знала, какие каналы смотреть. Сообщения встраивались в сплетни и новости, в пустую свистящую статику. Даже в лаконийскую пропаганду. Иногда даже ретранслируемые речи Дуарте доносили ей вести от Джима.
Не важно, на каком корабле она находилась, информация продолжала идти, пассивно и не оставляя следов. Она копировала её в локальную систему своего кресла и ручной терминал — необработанная информация превышала объем, который она прочла бы за всю жизнь — и Наоми постоянно её обновляла. А система всё обрабатывала и формировала отчёты.
Наоми выполняла анализ, готовила рекомендации, что и как делать тем, кто пытается противостоять этим новым внутрякам. Когда всё было готово, когда поджимало время или когда она чувствовала, что подошла к критической точке, она передавала информацию на одну из торпед и сигнализировала своему связному на корабле. Как только ракета выбрасывалась из шлюза, её код срабатывал.
Случайное направление, скорость и число ускорений и поворотов, случайное расстояние и время ускорений, случайное время до момента доставки. Иногда она сбрасывала торпеду за пару дней до того, как покидала систему, или после того, как корабль-скорлупка, на котором она находилась, отправлялся в путь. Иногда нет. Шаблоны, даже предназначенные для сокрытия перемещений, были её врагами.