Наоми посмотрела на карточку, потом на него. Есть поговорка, что дарёному коню в зубы не смотрят. Но это плохой совет.
— Полагаю, вы хотите что-то взамен? Думаю, нам надо полностью прояснить ситуацию.
— Нет, — ответил главный инженер. — Ничего. Вы мне уже заплатили. Я просто рад возможности вернуть долг.
— Простите мою невежливость, — сказала Наоми, — но я никогда не верила в бескорыстную доброту незнакомцев.
— Вы мне не чужая, — ответил главный инженер. — Из-за вас я и стал инженером. Мой отец ребёнком был на Церере, когда их ограбил Вольный флот. Вы и ваш экипаж принесли нам мир посреди гражданской войны. Вы построили Транспортный профсоюз. Как по мне, я бы вышвырнул капитана из его каюты и отдал бы её вам. Вы этого более чем заслуживаете.
Наоми потянулась было к волосам, чтобы набросить их на лицо, но после недавней эмминой стрижки волос осталось маловато.
— Значит, вы меня узнали.
Главный инженер усмехнулся.
— Конечно, узнал. Любой на Поясе узнает знаменитую Наоми Нагату. Только лаконийские идиоты могут не видеть того, на что смотрят. И ещё раз скажу — для меня это настоящая честь.
— Чак, — произнесла Эмма, и в её тоне слышалось предупреждение.
— Больше не повторю, — сказал главный инженер Чак, поднимая руку. — Но вы обе не волнуйтесь. Как только подойдём к порту, я дам вам шаттл. Со мной вы в безопасности.
Наоми кивнула в знак признательности, и Чак просиял. Теперь она поняла, как он молод. От его довольного вида у неё ныло сердце. Он сумел справиться с проблемой и сейчас светился от гордости. И Наоми даже догадывалась, на кого похожа в его глазах — на полубожество. На фигуру из мифов, появившуюся вдруг в его жизни. Знаменитость. Бог свидетель, она видела много людей, которые с таким выражением глазели на Джима. Должно быть, тогда он чувствовал себя так же, как и она сейчас.
И она тут же возненавидела это чувство.
Глава шестнадцатая
Это были старые грузовики, перевозившие в Поясе астероидов системы Сол людей и припасы за поколение до открытия первых врат. Элви смотрела на них через самые мощные оптические телескопы «Сокола», но изображение все равно оставалось размытым. Оба корабля — не больше нескольких десятков метров в длину, а располагались у самых врат Текомы, почти в миллиарде километров от нее.
Если бы сенсоры «Сокола» не были на несколько порядков чувствительнее её глаз, корабли вообще невозможно было бы увидеть. Но она различала ползающие по ним дроны и мехи, проводившие последние автоматические проверки. Огни их маневровых двигателей расцветали и гасли, пока дроны продвигались по обшивке и соплам, проверяя и перепроверяя, чтобы все пошло по плану. Элви видела в этом глубокую иронию, но начинала злиться, если долго размышляла о ней.
— Милая, — окликнул её от входа Фаиз, — принести тебе что-нибудь?
— Нет, как и три минуты назад, — рявкнула она и тут же пожалела об этом. — Прости. Это было грубо.
— Нет, я все понимаю, — ответил ее муж и многолетний интеллектуальный компаньон. — Я над тобой нависаю. Смотри.
Он отпустил поручень и свободно повисел некоторое время, ухмыляясь своему каламбуру. Элви больше рассмешила его улыбка, чем сама шутка.
— Всё нормально, — сказала она. — Честное слово, всё в полном порядке.
— Хорошо. Очень хорошо, потому что у некоторых людей, когда они едва не помрут, почти утонув в инопланетной жиже во время полета на высоких G, случается сыпь. Или прыщи. От близкой смерти бывают жуткие прыщи.
— Прости, что напугала тебя. Я не хотела. Но сейчас всё нормально.
Фаиз втянул себя в комнату, неловко изогнувшись, чтобы зацепиться ногами за поручни и погасить инерцию коленями. Он встал на стене рядом с Элви, глядя на ее экран.
— Прости, что моя экзистенциальная паника перед лицом твоей смерти улеглась не так быстро, как твоя, — сказал он.
— Ничего. На твоем месте я тоже не была бы так спокойна. К тому времени, как я всё узнала, я уже не была мертва. Уже не так страшно, когда пропустишь все это «выживет — не выживет».
— Да уж, мне это не понравилось, — согласился Фаиз. — Откровенно говоря, мне не нравится и происходящее сейчас.
Она протянула руку, и он сплел свои пальцы с её. Как всегда. Десятилетия, проведенные вместе, скрыли их истинные чувства за шутками и остротами, но Элви знала, что горе мужа настоящее. И она бесится не столько из-за него, сколько из-за идиотизма, который творится сейчас у кольца. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула сквозь зубы.
— Я чувствую себя дурой, — сказала Элви. — Я и правда думала, что мы научная миссия.
— А это не так?
Она ткнула пальцем в монитор.
— Это не наука. Поджигать всякую хрень и смотреть, что из этого выйдет — не наука. Это как бросать в пруд динамит, чтобы посмотреть, не всплывет ли рыба.
— Значит... естествознание?
— Милитаристская чушь. Решать любую проблему, просто пытаясь ее взорвать.
— Угу, — сказал Фаиз. — Почти заставляет пожалеть, что не можешь все бросить, да?
Элви оттолкнулась от монитора. В невесомости это был единственный способ бросаться предметами. Фаиз не сводил с нее темных глаз.
— Эта мысль посещает меня не впервые.
— Но.
— Я знаю. Если бы не мы, нашлись бы другие. Те, кто знает меньше, чем мы. Просто...
— Думаешь, то, что находится по ту сторону, ответит на удар?
— Да, возможно, — ответила Элви. — Не знаю. Я не люблю, когда что-то может произойти только один раз. Нельзя в чем-то разобраться, если нет повторяемости. Единственный результат — всё равно что никакого.
— Тебе полегчает, если нашему адмиралу поручено сделать это раз двадцать-тридцать?
В нескольких миллиардах километров от них на секунду зажегся огонек двигателя, моргнул и потух.
— Думаю, так и есть.
Элви не вполне понимала настроение собравшихся на научной палубе. Ей хотелось верить, что их так же, как её, беспокоит план Сагале, и потому они его не обсуждают. Но в реальности Джен и Тревон выглядели радостно-возбужденными. На их мониторах отображались данные с десятка зондов и сенсоров, рассыпанных в вакууме, и три таймера обратного отсчета. Один показывал минуты, оставшиеся до прохода первого корабля через врата в небытие. Другой, отставая всего на несколько секунд, отсчитывал время до того, как за ним последует второй корабль с бомбой. И таймер детонатора, ровно на три минуты позже.
Они слишком далеко и не смогут отключить бомбу с антивеществом. Если эксперимент провалится, этим придется заниматься станции Медина. Если корабль с бомбой вдруг пройдет через врата, Медина обезвредит бомбу, не взрывая. Удалившись почти на световой час, «Сокол» наблюдал за пустотой в поисках признаков того, что нечто за вратами — или внутри них — вообще заметило их суету.
— Знаете, что будет забавно? — спросил Фаиз. — Если этот взрывной план разрушит врата, и мы застрянем на корабле до конца своих дней.
Сагале злобно зыркнул на него и кашлянул.
— Вы правы, — сказал Фаиз. — Еще не время.
Первый таймер дошел до нуля и вместо голубого стал красным, начав отсчитывать время после прохода. Через час они увидят, что произойдет, и услышат отчет технического корабля. В безбрежном вакууме им оставалось лишь предполагать, что исполнение плана идет своим чередом.
— Всем пристегнуться, — сказал Сагале. — Если враг выпустит по системе одну из своих «пуль», мы можем потерять сознание.
Джен и Тревон надели ремни. Элви уже была пристегнута. Она дважды переживала отключающий сознание контрудар разозленных убийц протомолекулы, кем бы они ни были. Первый раз на Илосе в компании готовых разорвать ее роботов-насекомых, а второй — смотря новости в зале ожидания на Луне, когда «Буря» собиралась уничтожить Палладу. Элви почти привыкла к этому, ну, или так себя успокаивала. Но все же не слишком хотела повторения. Второй таймер достиг нулевой отметки. Корабль с бомбой прошел во врата и, предположительно, тоже исчез.
Казалось, секунды побежали медленнее. На экране два корабля замерли у врат, готовясь к проходу. Это ожидание, когда произойдет то, что уже произошло, напоминало взгляд в прошлое. Свет, отразившийся от кораблей и дошедший до нее, опаздывал почти на час.
Обнулился последний таймер. Где-то гораздо дальше, чем на расстоянии в обычный световой час, в не-пространстве врат, произошло нечто ужасное. Элви затаила дыхание.
— Мы что-нибудь видим? — напряженно спросил Сагале.
— Пока ничего, — ответила Джен.
Элви ждала, когда же случится то странное расширение восприятия, будто видишь атомы и волны, ощущаешь всё в таких деталях, что исчезают границы между тобой и окружением, твое тело и вселенная смешиваются, как краски на акварели под струей воды. Один вдох, затем другой. Ничего.
— Ладно, — сказал Сагале. — Протокол предписывает оставаться на местах, пристегнутыми к креслам, пока...
— Ни фига себе, — сказал Тревон. — Вы тоже это видите?
На экранах космос вокруг них кипел. С внешних зондов начали поступать подтверждения тому, что видит Элви. Один за другим они сообщали об одном и том же. Всплеск квантовой аннигиляции частиц. Тихий гул вакуума превратился в крик.
— Это прекрасно, — прошептал Тревон. — Только посмотрите.
— Докладывайте, — приказал Сагале.
— Похоже на то, что мы видели в Соле, сэр, — отозвалась Джен. — Значительное увеличение активности виртуальных частиц. Должна сказать, они нас заметили.
— Проверьте время. Мы отключались? Или все время были в сознании?
— Да, — ответила Элви еще до того, как сверилась со временем. — Я имею в виду, второе. Мы оставались в сознании.
— Да, и наш эксперимент с квантовой запутанностью тоже не нарушился, — сказала Джен. — В Соле они все провалились, а наш в норме. Что бы это ни было, это нечто иное.
Сагале хмыкнул, и его губы растянулись в широкой улыбке. Элви подумала, что впервые видит этого человека по-настоящему довольным.