Алекс откинулся назад, череп пульсировал, как будто мозг рвался куда-то наружу. Алекс потянул шею. Мышцы ныли, будто по ним врезали кулаком. Бывали времена, когда он часами мог оттачивать план полета. И до сих пор мог, но цена стала выше. Алекс шлепнул по столу, отключая дисплей с голографической картой.
Лампы освещали крохотную и грязную рабочую комнатку, которую он занимал во время пребывания на Каллисто. Панель напрямую подключена к системе «Шторма», так что ни один его запрос не просочится в общую сеть Каллисто. Настенный экран с доступом к паре тысяч информационных и развлекательных потоков. В углу — пропахшая плесенью комбинированная ниша с раковиной, унитазом и душевой. Запах прилагался бесплатно. У него даже была кровать с плоской подушкой и изношенным одеялом, если он решит не возвращаться в свой капсульный отель. Все неудобства холостяцкой конуры на военной базе. Но ностальгии это не вызывало.
Алекс взболтал в стакане воды белый болеутоляющий порошок, частички лекарства кружились, как звезды, и тут его терминал заиграл первые такты его любимой песни «Старый бегун».
— Прими звонок, — крикнул он и выпил лекарство. Горечь ползла по языку, словно живое существо, и он содрогнулся. — Эй, Бобби, как дела?
— Встретимся в столовой через двадцать минут, — сообщила она и отключилась, прежде чем Алекс успел открыть рот.
«Столовая» — это кодовое слово, обозначающее небольшой отсек-склад возле редко используемого бокового тоннеля. Одна из полудюжины комнат, которые они использовали для тайных встреч. Каждые пару дней они проверяли их на предмет прослушки, а члены ударной группы Бобби, одетые в штатское, приглядывали за этими местами, чтобы узнать, входил ли туда кто-нибудь еще.
Когда Алекс служил на флоте, то либо находился на борту корабля, либо на военной базе, ожидая новое назначение. Он никогда не был ни разведчиком, ни спецназовцем, в отличие от Бобби, и обнаружил, что постоянная паранойя, сопутствующая секретным миссиям, утомляет.
— Наверное, мне нужно взять где-то еды, — сказал он своему терминалу.
Тот подтверждающе звякнул и отправил заказ в магазин лапши уровнем ниже. Владелец магазина входил в сопротивление. Он отправит Каспару уведомление о заказе. Это еще один код. Алекс не чувствовал голода, но, если кто-то услышал его или получил копию сигнала, это прозвучит безобидно. Больше ничто в его жизни не было таким, каким казалось.
Десять минут спустя Алекс вошел в заднюю комнату магазина лапши и обнаружил там Каспара. Когда они не пользовались этим местом для тайных встреч, оно служило кладовой для сухих товаров, и у стен громоздились коробки с припасами. Теплопроводы станции были перекрыты, поэтому комната оставалась градусов на десять холоднее, чем сам магазин, и Алекс видел в воздухе облачка своего дыхания.
— Сколько тебе нужно времени? — сразу спросил паренек.
— Без понятия. Дай мне два часа, а после встретимся в казино. Блэкджек. Я буду за пятидолларовым столом.
— Принято. — Каспар снял тяжелую куртку с капюшоном и протянул ее Алексу, который надел ее и передал свой терминал Каспару. Парень будет пару часов бродить по станции. Удачи тому, кто решит проследить за Алексом по местонахождению терминала. Хотя и маловероятно, что кто-либо их отслеживает. Терминалы были максимально урезаны в функционале и обезличены, насколько это вообще возможно. Если бы их фальшивые личности уже раскрыли, их бы, вероятно, уже схватила охрана и допросили лаконийцы. Но Бобби установила закон о соблюдении мер безопасности, и все следовали ее правилам до буквы.
Каспар взял терминал и запихнул его в карман комбинезона, помахал рукой на прощанье и направился к двери.
— Погоди, — окликнул его Алекс.
— Всё в порядке? — что-то в голосе Алекса немного насторожило парня, и он нахмурился.
Алекс хотел сказать, что всё хорошо, но передумал.
— Будь осторожен. Если с тобой что-то случится, мне придется работать за двоих. — Алекс хотел обернуть всё в шутку, но не вышло.
Каспар нахмурился еще сильнее.
— Алекс, не надо со мной сюсюкать, я знаю свое дело.
— Да, извини, — произнес Алекс, прислонился к стене и потер глаза. От головной боли захотелось прижаться лицом к стене. Только тонкий слой композитов и изоляции отделял его от тоннеля. Может, лед, столь же старый, как сам Сол, окажется достаточно холодным, чтобы заглушить молотки в висках.
— Это всё фигня, — сказал Каспар, — но мой отец смылся, когда мне только исполнилось семь, с той поры я в папаше не нуждаюсь, а теперь — тем более.
— Справедливо. Но правда в том...
Каспар ждал. Алекс тяжело вздохнул.
— Правда в том, что я до усрачки беспокоюсь за своего сына и проецирую это на тебя. Не принимай это как-то иначе, хорошо?
Алекс ждал, что Каспар уйдет, но он остался, сел на коробки с надписью «Соевая лапша» и скрестил руки на груди.
— Думаешь, лаконийцы знают, что это были мы?
— Что? Нет, я не это хотел...
— Не ходи кругами, Алекс. У меня тоже есть семья.
— Дело не в этом, — сказал Алекс, он заметил пакетик с сухими луковыми кольцами и поднял его.
Пакет холодил ладонь, и Алекс с облегчением прижал его к виску. Каспар сидел на коробках, смотрел и нетерпеливо качал коленом.
— Так в чем дело?
— Он взрослеет, — сказал Алекс, — может, уже женился. Скорее всего женился. И поэтому я думаю, как же мне не хочется накосячить с ним. Всегда думаешь, что для своего ребенка сделаешь все лучше, чем было у тебя самого. Но не в моем случае.
Алекс приложил пакет с луком к другому виску, но он уже не охлаждал.
— Беспокойство дает тебе ощущение, что ты хоть что-то делаешь, — заметил Каспар. — Но я понял. Когда я начал летать на кораблях профсоюза, то беспокоился за маму, чтобы не чувствовать себя виноватым, когда оставил ее одну.
— Для своих лет ты очень сообразителен, но да, дело, вероятно, в этом. Или где-то так. Я был дерьмовым отцом еще задолго до того, как оставил семью, чтобы поиграться в революционера.
— Я не... — начал было Каспар и запнулся. — Мой отец свалил, потому что мать попросила его не тратить предназначенные на съем жилья деньги на «пыльцу фей». Ты завоевал бы титул «отец года», если б с ним соревновался.
— Спасибо, — поблагодарил Алекс и, к своему удивлению, засмеялся. — Да это суперкомплимент.
В кармане Каспара загудел терминал Алекса. Парень вытащил его и сообщил:
— Кэп хочет знать, где тебя носит, мать твою.
— Я уже в пути.
«Столовая» — это заброшенный склад площадью в шесть квадратных метров со стенами из вспененного изоляционного покрытия и дверью из углеродного волокна, на которой даже не было защелки. Трубопровод, который проходил через стены, а затем просто обрывался, намекал, что в прошлом тут было машинное отделение, хотя какое именно оборудование тут стояло — загадка для истории. В нижнем левом углу двери в окружении другого граффити виднелся крошечный крестик, нарисованный зеленым мелком. Граффити — в основном, бандитская похвальба и утверждения в сексуальной силе. Зеленый крест означал, что помещение проверили на предмет слежки менее тридцати часов назад и признали чистым. Будь он красным, подполье оставило бы тут все коммуникаторы и покинуло бы комнату.
Бобби уже его ждала. Большинство людей и не заметило бы, в каком она нетерпении. Она не расхаживала, никогда не качала ногой. Алекс только один раз слышал, как она хрустит суставами — это было перед спаррингом в спортзале. Но едва войдя в комнату, Алекс знал: что-то произошло. Бобби стояла совершенно неподвижно, но она была напряжена, как будто слегка напрягла каждую мышцу своего тела в состоянии готовности.
— Ты опоздал.
— Я разговаривал с Каспаром, а теперь ты меня немного пугаешь.
— Линкор, уничтоживший объединенные флоты Земли, Марса и Транспортного профсоюза, летит к нам, потому что мы убили высокопоставленного офицера-лаконийца. Если ты еще не испугался, то ты чертовски туп, а я знаю, что ты не туп, Алекс, — сказал Бобби.
— Принято, сержант. Справедливо, — ответил Алекс и поднял руки, притворно сдаваясь. «Столовая» — самое нелюбимое место для встреч, особенно потому, что в ней не на чем сидеть. Алекс нашел кусок стены без торчащих труб и прислонился к изоляции. — Почему ты меня не поторопила?
— Извини. — Бобби сжала кулаки запихнула их в карманы. — Я злюсь на тебя, но это не твоя вина.
— Что я могу прекратить не делать, чтобы это навсегда осталось не моей виной?
Бобби хохотнула и криво улыбнулась. Шутка — так себе, но Алекс знал — Бобби ценит, что он не принимает ее гнев на себя лично.
— Кое-что меня беспокоит. Ты прав. И Наоми права. Время нашего скромного сопротивления заканчивается, и чего же мы добились? Раздразнили империю, захватили несколько кораблей и немного припасов. Убили парочку лаконийцев. Возможно, я слишком привыкла думать, что достаточно плюнуть врагу в глаз, пока он тебя душит. Но я раздумывала о словах Джиллиан относительно объективной ценности моральных побед, и она тоже не ошибалась.
Бобби замолчала, как будто слушая только что произнесенные слова. Возможно, она только сейчас озвучила эти мысли вслух.
— Мы сейчас говорим о том, о чем я думаю?
— Я не знаю, о чем, по-твоему, мы говорим, Алекс.
— Потому что, если мы говорим о том, что признаем свое поражение, то намного легче убраться с Каллисто самим по себе и не брать с собой «Шторм». Хочу сказать, я всё равно разработал план взлета, но...
— Нет, — возразила Бобби, мы говорим не об этом.
Гнев исказил ее лицо. Алексу захотелось убраться подальше. Сбежать. Но он знал Бобби достаточно долго, чтобы знать — с ней такое не пройдет. Что бы она там ни думала, кто-то должен ей возразить. Задабривая ее, он никого не осчастливит. И не обеспечит безопасность. Даже если она немного его пугает, это все равно Бобби Драпер, его старый друг и соотечественник.
Но еще она и жесткий человек, чьи срывы выходили им боком.
— Понял, сержант, — произнес Алекс, стараясь не выглядеть переговорщиком об освобождении заложников.