— Я не сдаюсь, — продолжила мысль Бобби, — я пытаюсь разработать план победы. Как мы можем из текущего положения предпринять неожиданный ход, внезапную атаку, которая обернет поражение в победу. Что мы можем сделать, чтобы не просто выжить, а добиться чего-то большего?
— Выжить — само по себе уже неплохо, — сказал Алекс. — Я разработал план взлета «Шторма» с Каллисто, если это поможет.
— Да, поможет. Но простое бегство не решит большую проблему.
— Кэп... Бобби, во вселенной три корабля класса «Магнетар», и один из них — тот, что надрал задницу объединенному флоту, прямо сейчас несется к нам. Драться с ним — всё равно что мне драться с тобой. Не испугаться — чертовски тупо, если говорить твоими же словами.
Бобби не ответила, но вытащила из кармана терминал. Дешевка, которую за пару баксов можно купить в автомате при супермаркете. Батарея держит всего пару часов, затем кидаешь его в мусор и покупаешь следующий. Она передала терминал Алексу. На экране — изображение небольшого металлического шара с каким-то текстом, из верхушки отходит кабель.
— Это еще что за херня? — удивился Алекс.
— Отчет прикреплен.
Алекс скользнул пальцем по экрану, картинка сменилась статьей о теоретических возможностях использования антивещества в супермощных реакторах. Но даже прочитав статью, Алекс с минуту соображал, что всё это значит.
— Нет, — не поверил своим глазам он.
— О да, — ответила Бобби. — Рини уверена на 99%. Она изучает их и проводит исследования. Мы издавна могли производить крохотные количества антивещества, но никогда не использовали на практике. Теперь это стало возможным. Лаконийцы знают, как его производить и хранить. Держу пари на недельное жалование, его делают на тех же строительных платформах, где «Шторм» и «Бурю», и оно входит в снабжение линкора. Большая пушка должна потреблять сумасшедшее количество энергии при выстреле.
— Лакония — непростая цель, но если ты права, и мы придумаем, как сбить эти платформы...
— Да, захватить их припасы — это отлично, — развивала мысль Бобби, — но это только тактическая победа. Такая цель годится для меня. Но не для тебя и не для Наоми.
— Цель для меня?
— Если мы собьем лаконийские строительные платформы, Дуарте и его адмиралы будут знать, почему это произошло. А друзья Кита в университете? Ведь именно их мы и должны вдохновить, показать им то, что они заметят. Мы должны показать, что Лакония уязвима. Это наш шанс привлечь к борьбе новое поколение.
— Ты хочешь сбросить эти шары на Лаконию? — ужаснулся Алекс. Да, они враги, но сама идея уничтожить планету, населенную людьми, устрашала. Даже на войне есть пределы, за которые никто не должен заходить.
— Если мы начнем бомбить гражданских, то мы хуже наших врагов.
У Алекса упал камень с души. Он по-прежнему дерется за хороших парней.
— Отлично, здорово. Я не думаю, что ты...
— Я хочу уничтожить «Бурю», — докончила мысль Бобби. — Покажем Земле, Марсу, всем на Поясе и каждой колонии за вратами, что линкор Лаконии уязвим. Покажем, что мы можем побеждать. Запалив самый огромный костер, что когда-либо видело человечество, мы создадим целое поколение людей, готовых сражаться.
— Бобби, — сказал Алекс. Что-то в ее взгляде пугало еще сильнее, чем сжатые кулаки. Какой-то не виданный никогда ранее огонек. Страх и отчаяние внезапно трансформировались в нечто на грани фанатизма. — Это безумие.
— Нас поимели, мы играли, только чтобы не проиграть. Я собираюсь начать игру на победу.
— Нет.
Бобби уставилась на него, выпятив нижнюю челюсть. Каждая клеточка тела молила Алекса отступить, и только краешком мозга он понимал: проявление слабости сейчас — путь к катастрофе.
— Нет, ты этого не сделаешь, — повторил он. — Тебе неймется, потому что победа была у нас в руках, но мы ее упустили. А Джиллиан провернула нож в ране, потому что ее это бесит, а она та еще стерва. И еще мы нашли вот это, — он поднял вверх терминал с информацией про антивещество, — так что тебе кажется, будто вселенная вручила тебе способ восполнить убытки. Но на самом деле ты пытаешься отыграть проигранное, пойдя ва-банк. Дерьмовый ход в покере, а как стратегия в битве — еще хуже.
— Да пошел ты, Алекс. Я в этом собаку съела.
— И в этом ты хороша. Ты ловкая. А я — просто известный водитель автобуса, который отвозит тебя, куда нужно, чтобы ты могла убивать. Но в этом ты ошибаешься, и знаешь, что ошибаешься.
— Я совсем не об этом.
— Ты хочешь огромную победу-символ, — сказал Алекс. — Когда это было умным ходом?
И тут впервые за всё время в глазах Бобби мелькнула тень сомнения. Она скрестила руки на груди, но в глаза не смотрела. Он наклонился вперед.
— Да, ты расстроена. Ты чувствуешь, что тебя загнали в угол. А когда расстроена и тебя загнали в угол, ты привыкла бить в ответ. Но позволь мне вытащить нас отсюда. Мы доставим эти адские шарики Сабе. И да, может, он отправит нас обратно, и мы уничтожим «Бурю». Или он поступит иначе. Но давай соберем больше голосов за этот план, прежде чем пойдем в лобовую атаку. Хорошо?
— Ты думаешь, что это драка, в которой нельзя победить. Вот что ты только что сказал.
— Сказал, — признал Алекс. — Но я уже дважды разводился. Я не принимаю свои слова как Святое Писание. Я могу ошибаться во многом. Да, твои лучшие бойцы — ветеранская кость, как мы с тобой. Но и молодежь вроде Каспара тоже здесь. Не так много, как мне хочется. Не так много, как, я полагаю, нам понадобится. Но они есть. Не думаю, что мы должны необдуманно разбрасываться ими. Давай выберемся из Сола. Пусть высоколобые повертят в головах эту новую информацию, и посмотрим, что они сочтут правильной стратегией.
Бобби глубоко вздохнула и выдохнула сквозь зубы.
— Как долго до отлета? Если мы бежим?
— Немного времени у нас есть.
— Хорошо, — ответила она, — я подумаю.
— Отлично, — Алекс поднялся, давая ей пройти.
— Алекс?
— Да, сержант?
— Не пойми это неправильно.
— В смысле?
— Если ты действительно считаешь, что мы не можем победить, то подумай, отправишься ли ты со мной, когда настанет время.
Глава восемнадцатая
Наоми не впервые оказывалась новичком в сработавшемся экипаже. Это всегда непростой период, даже в самых благоприятных обстоятельствах. Всякому, кто включается в сеть уже сложившихся на корабле отношений, вражды и личных симпатий, нужно время, чтобы найти или завоевать своё место. Время одиночества среди толпы.
В этом смысле её появление на «Бхикаджи Каме» не отличалось от других случаев. А в том, что Наоми оказалась там на полпути и без остановки на станции или передачи с другого корабля — даже несколько более странно. Поскольку её прятали от Лаконии, маленький мирок экипажа разъедала тайна. Несмотря на то, что командный состав предпочёл не замечать её существования, все знали, что она здесь.
Её присутствие было в равной мере затруднением для Транспортного профсоюза, угрозой для экипажа и самым интересным происшествием за долгие недели транзита. Пробираясь по коридорам или получая еду в столовой, Наоми чувствовала внимание, которое проявлялось в том, что люди избегали встречаться с ней взглядом и прекращались все разговоры.
Когда они дойдут до Оберона, Наоми придётся на некоторое время исчезнуть и надеяться, что её таинственное появление превратится в слух или вымысел. «В прошлом году я работал на корабле, и после обыска в экипаже вдруг появилась Наоми Нагата. Она оставалась с нами до конца рейса». Слишком нелепо, чтобы кто-нибудь поверил. Иначе могут возникнуть проблемы.
В любом случае, ей придётся связаться с Сабой и выяснить, какие для неё есть варианты. Преимущество подполья в том, что никакой единичный провал не разрушил бы всего. Неудобство — в том, что ей никак не увидеть общей картины. Даже как один из ведущих стратегов Сабы, Наоми знала лишь то, что он считал нужным открыть. И возможно, даже вполне вероятно, что он сам предпочитал оставаться в неведении о некоторых операциях.
В большой столовой поместилось бы разом пятьдесят человек, однако Наоми старалась приходить в неурочное время, когда все три смены находятся в середине цикла работы или сна. Столы были прикручены к полу, но в невесомости их всё равно никто не использовал. Пищевые распределители, старенькие автоматы серого цвета, сцеживали питательную суспензию с восемью разными вкусами прямо в повторно перерабатываемые груши.
Даже самый дрянной рудовоз с Пояса выглядел презентабельнее. На стенах кто-то нарисовал яркие цветы — жёлтые, розовые и бледно-голубые маргаритки, — чтобы сделать это место уютнее. Как ни странно, отчасти это сработало. Зацепившись ногой за поручень на стене, Наоми ела жёлтую размазню со вкусом карри. Но потом пила кофе, который оказался в тысячу раз лучше.
На дальней стороне комнаты группой парили три техника жизнеобеспечения, обсуждая проблему с системой очистки воды. Искушение влезть в разговор было сильным, но Наоми сдержалась. Слушать нормальный человеческий разговор, не имея возможности поучаствовать — всё равно как умирая с голода чуять запах еды, которую нельзя сунуть в рот. Она даже не понимала, как сильно истосковалась по людям, пока опять не оказалась среди них. Поэтому вид вплывающей в столовую Эммы стал для Наоми истинным облегчением.
За время изгнания из убежища Наоми узнала, что фамилия Эммы была Панкара, потом она взяла фамилию Зомороди, общую с четырьмя партнёрами. У неё были братья и сёстры на Европе в системе Сол и на Сарасвати — одной из трёх обитаемых планет системы Тридеви. Прежде чем присоединиться к Транспортному профсоюзу, она работала в частной службе безопасности. И у неё имелся кальян, приспособленный для функционирования в любом состоянии между пятью G и невесомостью. Кроме того, Эмма охотно беседовала с Наоми, что делало её общество ценнее золота. Сейчас она остановилась у автомата, взяла себе грушу чего-то и, подлетев к Наоми, остановилась с ней рядом и в той же ориентации.