Ондатра трусила с ней рядом, каждые несколько шагов поднимая взгляд на хозяйку, словно спрашивала: ты уверена? Тереза как свои пять пальцев знала дорогу к этой горе и совсем не боялась сбиться с пути.
В её воображении яростно возмущался Ильич. Говорил, что правила существуют не зря. Для её же собственной безопасности. Что нельзя просто так уходить и делать всё, что ей вздумается. Он, конечно, узнает, что её нет. Что она его не послушалась. И отчасти поэтому она и ушла. Что он сделает? Запрёт её в комнате? Вот когда отец снова придёт в себя, Ильичу придётся ответить за всё, что он сделал. Отец знал, что Тереза уходила за территорию. Если он её не останавливал, то и Ильич не должен. Он не смеет навязывать ей свои правила. А закон без наказания — не закон. Это вообще ничто.
Первым признаком, что она уже близко, стал шорох в живой изгороди — на неё сконфуженно смотрели выпученные искусственные глаза дронов-ремонтников. Они исполнили серии из трёх щелчков с понижающимися интонациями — привычный запрос, на который у Терезы не было времени отвечать. Обычно Ондатра лаяла и пыталась поиграть с дронами, но сегодня она обращала внимание лишь на хозяйку.
Дроны проводили их до ущелья. Трудно было выбирать дорогу в густой темноте, но она продолжала идти вперёд. Теперь, когда она зашла так далеко, её начинали преследовать другие тревоги. Что, если она ошибётся пещерой и разбудит какого-нибудь местного зверя? Что, если Тимоти нет? Высоко в небе струилась светящаяся рябь орбитальной строительной платформы. Присмотревшись внимательнее, она даже могла бы разглядеть «Вихрь», третий из кораблей класса «Магнетар». Или нет. Он теперь второй. Повторился звук, похожий на флейту, на этот раз ближе. Зря она не захватила с собой фонарик. Кто же знал, что при свете звёзд так темно.
Глубокая тень впереди — должно быть, козырёк из песчаника. Вытянув перед собой руку, Тереза нырнула под него. Всего через несколько шагов появились пещерные огоньки. Пещера стала светлее ночи, да и теплее. Дроны-ремонтники, следовавшие за ней, тоже вошли внутрь, а может, это другие, которые здесь и были. Она их не различала.
Сердце забилось чаще. Тереза была уверена, что, свернув за последний поворот, обнаружит, что Тимоти нет, его привал пуст.
— Тимоти? —позвала она дрожащим голосом. — Ты здесь?
Где-то справа раздался тихий металлический звук, и из тени выступил Тимоти с пистолетом в руке.
— Ты бы поаккуратнее, Кроха, — покачал он головой. — Глаза у меня уже не те, что раньше.
Выражение лица Тимоти и небрежность, с которой он держал оружие, были так забавны, что Тереза не могла не засмеяться. А когда начала, стало трудно остановиться. Этот смех словно существовал сам по себе, рвался из неё, полный веселья, неукротимый и яростный. От смущённого выражения лица Тимоти стало ещё веселее. Она всхлипывала, согнувшись, держась за бока, и в какой-то момент поняла, что это больше не смех. Что она рыдает.
Тимоти смотрел так, словно она рожает, а он не доктор. Явно понимая, что тут надо что-то делать, только неизвестно, что. Наконец, к ней подошла Ондатра, прижалась тяжёлой и толстой лохматой мордой. Истощённая этим взрывом эмоций, Тереза теребила собачьи уши, а хор дронов-ремонтников пытался её опрашивать — они поняли, тут что-то сломано, но не знали, как починить.
— Да... ну ладно, — помолчав, заговорил Тимоти. — Тяжёлая ночка. Я понял. Можешь... я не знаю, что тебе делать, только я бы присел, так что идём сюда.
Ноги у Терезы отяжелели, но на сердце стало легче. Словно весь этот путь она прошла ради того, чтобы просто сказать, как ей плохо. И хотя он не мог ничего изменить, всё равно ей стало немного лучше.
Здоровяк сел на свою лежанку, потёр глаза. Тереза устроилась напротив него, на металлическом ящике, сложив на коленях руки.
— Ну, на самом деле я не знаю, что делают в таких случаях. Но я думаю, раз ты вот так пришла, значит, хочешь рассказать, что тебя беспокоит?
— Понимаешь, столько всего случилось.
— Да?
И она ему рассказала. Абсолютно всё. Начиная с плана отца «зуб за зуб» против тех, кто прячется за вратами, потом про гибель «Тайфуна» и закончила заговором, скрывавшим болезнь отца и то, каким отстранённым он стал. Чем больше она говорила, тем становилось легче. Тимоти почти всё время молчал, только иногда задавал вопросы по ходу. Он давал ей своё внимание и не требовал ничего взамен.
Поток слов наконец иссяк. Горе не ушло никуда из груди, такое же болезненное и тяжёлое, но стало не таким, как раньше, терпимым. Тимоти провёл ладонью по своей голове. Сухой еле слышный звук, как шелест песка за окном. Ондатра возле входа в пещеру довольно тявкнула.
— Да уж, хреново всё, — сказал Тимоти. — Так иногда случается.
— Но потом ведь становится лучше, да?
— Иногда. А бывает, что один сандвич с дерьмом за другим, — он пожал плечами. — Что ты тут сделаешь? Выбора нет.
— Я хотела только...
Тимоти поднял руку, давая знак замолчать. Ондатра снова залаяла, так она обычно приветствовала друзей. А за ней уже слышались голоса. Тимоти подхватил пистолет, его взгляд остановился на входе в пещеру.
— Ничего, — сказала Тереза. — Они, наверное, просто пошли за мной.
Тимоти кивнул, ничем больше не показывая, что услышал.
— За тобой?
— Во мне маячок. Его вживили в меня, представляешь?
Глаза Тимоти на секунду расширились.
— Эх, Кроха. Я такого не ожидал.
Тереза не смогла бы сказать, что видит в его лице — сожаление или разочарование, а может и то, и другое. Возможно, смирение.
— Ложись на пол, — продолжил он. — Прижмись и не двигайся, и уши закрой руками.
— Кто здесь? — раздался голос у входа, резкий и жёсткий.
— Нет, всё в порядке. Они не будут на тебя злиться, — сказала Тереза, а из мрака выступил полковник Ильич с винтовкой в руке. За его спиной — три охранника из Дома правительства.
Все молчали.
Внезапно Тереза ощутила, как сердце заполняется ужасом, пониманием, что она в чём-то страшно ошиблась. И сделанного назад не вернёшь.
— Ты! — рявкнул Ильич. — Брось оружие! Отойди от девочки!
— Закрой глаза, Кроха. Незачем тебе на такое смотреть.
— Стойте, — сказала Тереза. — Он мой друг.
Грохот выстрела пистолета Тимоти был громче любого звука, какие Тереза когда-либо слышала. Это было как будто удар сразу со всех сторон. Звук, который сам по себе насилие. Она рухнула на колени, прижала ладони к ушам. Вспышки выстрелов. Испуганный полковник Ильич подбежал к Терезе, толкнул на пол и накрыл своим телом.
Тимоти зарычал, яростно и громко, как зверь. Он рванулся мимо Терезы и Ильича к охранникам, как будто хотел отшвырнуть их от входа. Атака, похоже, заставила одного из них забыть, что он держит в руках оружие. Он попытался вцепиться в Тимоти, но тот легко, как само собой, схватил его за запястье и с хрустом вывернул. Ильич опять прижал Терезу к земле, и ей пришлось сопротивляться, чтобы всё видеть. Ещё один выстрел. И кто-то кричал, не Тимоти.
Тереза, придавленная коленом полковника, извивалась, стараясь увидеть в сумраке Тимоти. Она высвободила голову настолько, что смогла его разглядеть как раз в тот момент, когда на его ноге расцвела алым рана. Он упал, и красные пятна покрыли пещеру у него за спиной. А Тимоти, подёргиваясь, остался лежать в быстро расползающейся луже собственной крови. Пытался встать, как будто не знал, что его нога превратилась в клочья. Оскалив зубы в гримасе боли и гнева, он направил своё оружие в сторону Ильича. Тереза крикнула: «Нет!». Она почувствовала, как это вырвалось из её горла, но не услышала.
Кто-то выстрелил дважды. Первый выстрел снёс Тимоти верхнюю часть головы. Следующий проделал в его груди большую дыру. Тимоти рухнул и остался лежать без движения. Наступившая тишина гудела, как колокол.
— Что вы наделали... — сказала Тереза. Она не знала, к кому сейчас обращается. Ильич поднял её, сгрёб в кулак ворот её рубахи и протащил Терезу мимо тела Тимоти.
— Уходим, — сказал Ильич. — Назад, в грузовик! Девчонка у нас.
Тереза сопротивлялась, пыталась вырваться и вернуться в пещеру. Тимоти ранен. Она должна ему помочь. Ильич толкал её вперёд.
— Стивенс тяжело ранен, — сказал один из охранников.
— Так тащи его. Мы не можем здесь ждать. Мы не знаем, была ли цель только одна. Нам нужно увозить девочку.
— Он мой друг, — кричала Тереза, но Ильич не слушал. Или ему было плевать.
Ночной воздух теперь стал холодным. В свете фар транспортника охраны она видела облачко своего дыхания. Ильич запихнул Терезу на заднее сидение, потом сам плюхнулся рядом. Раненого охранника забросили в кузов, он стонал, когда грузовик подпрыгивал на ухабах. Ильич, склонившись к Терезе, бормотал что-то, тихо и быстро. Слух ещё не восстановился, и только изогнувшись так, чтобы видеть его губы, она разобрала, что он яростно матерится. По его шее струилась кровь, тёмная и густая.
— Сэр! — заговорил водитель. — Как вы? Вы ранены.
— Что? — переспросил Ильич. — Тереза, ты как? Скажи мне, что ты цела!
Грузовик наехал на какую-то кочку, их тряхнуло, и шок вдруг прошел. И она ясно поняла, что сейчас произошло. Она сжала кулаки и завизжала.
В лечебнице было тихо. Тереза не переставала дрожать. Кортасар, Трехо и Келли стояли в приёмной, встревоженно переговаривались приглушёнными голосами. В соседнем автодоке
— Ильич с повязкой на плече и шее. Рассвет уже скоро. Ей всё равно, но скорей бы. Автодок вливал в кровь что-то холодное. Должно быть, опять успокоительное. Она от этого была как в тумане, но не засыпала. И может быть, больше никогда не уснёт.
Дверь открылась, и вошёл Трехо, одетый в серую фланелевую пижаму, тесноватую для его пуза. Он совсем не похож на тайного правителя человечества, он похож на сонного дядюшку. Адмирал подтащил кресло к кровати Терезы, уселся и тяжело вздохнул.
— Тереза, — строго заговорил он, — Ты должна рассказать мне всё, что тебе известно о том человеке в пещере. Что он тебе говорил. Что ты говорила ему. Всё.