А некоторые, как контейнер Наоми, и ещё кое-что.
Это и была игра в напёрстки.
Наоми не знала, сам ли Саба додумался до этой идеи, или его жена, номинальный президент Транспортного профсоюза, нашла тайный способ ему подсказать. После того как станция Медина и медленная зона оказались под жёстким контролем Лаконии, самой большой трудностью для подпольщиков стало перемещение кораблей и людей из одной системы в другую. Даже маленький корабль вроде «Роси» не мог прошмыгнуть мимо сенсоров Медины незамеченным. Контроль трафика через сеть врат был слишком важен, чтобы подобное допустить.
Но поскольку Транспортный профсоюз до сих пор сам распоряжался собственными кораблями, эти записи можно было подделать. Грузовые контейнеры вроде того, что у неё, можно перемещать с корабля на корабль, затрудняя, а то и просто не позволяя отследить её контакты — или контакты Сабы, Вильгельма Уолкера или любого из руководства подполья — с каким-либо судном.
Или, если имело смысл рисковать, контрабандой можно провезти что-то важное и опасное. Например, захваченный военный корабль «Близкий шторм» таким образом мог проникнуть в систему Сол. А вместе с ним — Бобби Драпер и Алекс Камал, которых она уже больше года не видела. Именно они сейчас ждали Наоми на тайное рандеву.
С выработанной годами практики точностью она пронеслась мимо ряда контейнеров. По краю контейнеров мигали огоньки указателей, маркирующие контрольные панели этого постоянно изменяющегося лабиринта и указывающие путь к люку для экипажа. Реальное пространство для экипажа здесь было, наверное, меньше, чем на «Росинанте». Её секретный контейнер — такой же просторный, как их каюты.
Наоми не знала команду корабля, который вёз её последние несколько месяцев. Большинство из них и не в курсе, что она здесь. Так всё устроил Саба. Чем меньше знают, тем меньше смогут сказать. На старом астерском это звалось «геррарегл». Законы войны. Она подчинялась им девчонкой, в нелёгкое давнее время. Так Наоми жила и сейчас.
Она отыскала ведущий в корабль шлюз и прошла в него. Связной её уже ждал. Совсем юная девушка, не старше двадцати, с белой кожей и темными, широко расставленными глазами. Должно быть, голову девушка брила, чтобы выглядеть суровей, но Наоми её причёска напомнила младенческий пушок. Возможно, её звали и не Бланкой, но Наоми знала её под таким именем.
— У вас двадцать минут, мэм, — сказала Бланка. Голос у неё был приятный, звонкий и чистый. Марсианский акцент напомнил Наоми об Алексе. — Потом моя смена заканчивается. Я могу находиться поблизости, но сменщика задержать не получится.
— Этого более чем достаточно, — сказала Наоми. — Мне только нужно добраться до жилого кольца.
— Без проблем. Мы собираемся передать ваш контейнер на «Мосли», причал шестнадцать-десять. Это займёт несколько часов, но наряд уже выписан.
Шарик перекатывается под другой стаканчик. К тому времени как Наоми подготовит к передаче очередной блок расчётов и указаний, «Последняя истина» окажется за вратами системы Сол и будет мчаться к какой-то другой. А Наоми останется в той же маленькой норке, будет спать в том же самом кресле, только лететь на другом корабле. Бланку заменит новый связной, ждущий Наоми у доков. Она уже потеряла счёт, сколько раз всё это проделывала. Почти рутина.
— Спасибо, — сказала Наоми и свернула к причальному шлюзу.
— Для меня это честь, мэм, — ответила Бланка, быстро выговаривая слова. — В смысле, встретиться с вами. С Наоми Нагатой.
— Спасибо за всё, что ты делала для меня. Я это ценю гораздо больше, чем могу выразить.
Бланка вытянулась по стойке «смирно». Наоми отсалютовала девушке, хотя, должно быть, это выглядело слишком театрально. Для Бланки это, видимо, что-то значило, и не ответить с той же серьёзностью было бы грубо. Хуже того, жестоко.
Потом Наоми протиснулась в узкий зелёный коридор «Последней истины», оставив Бланку позади. Они вряд ли снова увидятся.
Третья внутренняя транзитная станция находилась между орбитами Сатурна и Урана, напротив врат в Сол. Её архитектура была знакомой — большой сферический док, способный принимать десятки кораблей, и жилое кольцо, вращающееся на трети G. Станция — критически важный хаб для трафика в Сол и из него, а также широко известный складской комплекс. Корабли со всей системы свозили сюда грузы, готовые для отправки в колониальные миры, или забирали поступившие. Наверняка инопланетных артефактов на транзитной станции всегда было больше, чем в любом другом месте системы.
В общей сложности станция могла принять двадцать тысяч человек, хотя трафик редко требовал полной загрузки, если это вообще когда-либо происходило. Здесь находились только постоянный персонал, экипажи прибывающих и уходящих кораблей, а также подрядчики, управлявшие больницами, барами, борделями, церквями, магазинами и ресторанами, что сопровождают человечество, куда бы оно ни двигалось. На этой базе команды кораблей со всей системы или из других систем у дальнего края колец могли на несколько дней избавиться друг от друга, посмотреть на незнакомые лица, услышать не те голоса, которые слушали месяцами, улечься в постель с кем-то, кого не воспринимали как члена семьи. Постоянно возникающие связи с местными привели к тому, что жилое кольцо станции приобрело неофициальное название «дорога отцов».
Наоми нравилось это место. В стабильности человеческого поведения всегда есть что-то успокаивающее. Чужие цивилизации и галактические империи, война и сопротивление никуда не исчезали. Но есть ещё пьянство и караоке. Есть секс и младенцы.
Опустив голову, она шла по общему коридору жилого кольца. Подполье сделало для неё фальшивую идентификацию в станционной системе, поэтому биометрия не подняла бы тревогу, но ей не хотелось выставлять себя напоказ — просто так, на случай, что кто-то может узнать.
Местом встречи был ресторан на самом нижнем и удалённом от центра уровне кольца. Наоми ждала, что её проведут в кладовую или холодильник, но человек у двери провёл её вглубь помещения, в отдельный кабинет. Ещё не переступив порог, она поняла, что друзья уже здесь.
Бобби увидела её первой и, улыбаясь, встала навстречу. На ней был невзрачный лётный костюм без нашивок или эмблем, однако она носила его как мундир. Рядом с ней Алекс выглядел потрёпанным. Он похудел, коротко постриг остатки волос. Он мог бы сойти и за бухгалтера, и за генерала. Они без слов шагнули друг к другу, раскинув руки. Тройное объятие — голова Наоми у Алекса на плече, щека Бобби рядом с её щекой. Тепло их тел согревало сильнее, чем ей хотелось бы.
— Ох, чёрт возьми, ну как же я рада опять тебя видеть, — сказала Бобби.
Объятие разомкнулось, они вернулись за стол. Их ждали бутылка виски и три стеклянных стакана — будут плохие новости, верный признак. Сказать тост, почтить память, принять очередную потерю. Наоми взглядом спросила — кто?
— Ты же знаешь про Авасаралу, — ответил Алекс.
Облегчение не заставило себя ждать, за ним появилась досада за то, что она почувствовала облегчение. Значит, это только из-за смерти Авасаралы.
— Знаю.
Бобби налила всем троим и подняла свой стакан.
— Огонь была женщина. Теперь таких больше нет.
Они чокнулись, и Наоми выпила. Потеря старухи была тяжёлым ударом, и для Бобби, возможно, тяжелее, чем для любого из них. Но пока они скорбят не по Амосу. Не по Джиму.
— Итак, — начала Бобби, отставляя стакан, — как живётся тайному генералу сопротивления?
— Предпочитаю «тайного дипломата», — сказала Наоми. — И — так себе.
— Постойте-постойте, — перебил Алекс. — Не будем начинать разговор без еды. Если стол пустой — это не семья.
В этом ресторане имелось хорошее астерско-марсианское меню. Нечто под названием «белый киббл», отдалённо похожее на настоящий, зато со свежими овощами и ростками фасоли. Кольца искусственно выращенной тушёной свиноговядины в форме чаши Петри, политые сладкой горячей подливой. Они изучали меню на столике, совсем как в прежней жизни на «Росинанте».
Наоми не осознавала, как сильно скучает по смеху Бобби или по тому, как Алекс подкладывает лишний кусочек ей на тарелку, когда она почти закончила есть. Привычка десятилетиями жить в тесной близости. А потом разлучиться. Наоми загрустила бы, если бы так не радовалась от того, что в сейчас эти двое с ней рядом.
— «Шторм» довольно неплохо укомплектован, — продолжала Бобби. — Но я переживала из-за того, что это будут настоящие астеры. Ну, то есть, Саба тут бы лучше справился. А то — пара марсианских ветеранов ведёт команду, в которой полно народа, до сих пор называющего нас внутряками.
— Да, могли быть проблемы, — согласилась Наоми.
— Саба подогнал нам кучу ветеранов флота ООН и марсианского, — сказал Алекс. — И молодых заодно. Так странно быть среди тех, кому столько лет, как было мне, когда уходил в отставку. Они ж как дети, понимаешь? Все свеженькие и серьёзные.
— Я знаю, — рассмеялась Наоми. — Любой младше сорока теперь для меня ребёнок.
— Они что надо, — сказала Бобби. — Пока стоим на причале, я постоянно провожу учения и тренировки.
— Была пара драк, — вставил Алекс.
— Это просто нервы, — ответила Бобби. — Когда закончится миссия, всё это дерьмо испарится.
Наоми сунула в рот новый кусочек киббла, чтобы не хмуриться. Но не сработало. Алекс откашлялся и заговорил, чтобы сменить тему:
— Я так понимаю, от здоровяка до сих пор нет ни слова?
Два года назад у Сабы появилась возможность внедрить на саму Лаконию оперативника с оружием и закодированным трансмиттером для приёма и передачи. Миссия с дальним прицелом вызволить Джима или разрушить правление Лаконии, уничтожив её главу. Саба спросил у Наоми, кому она может доверить столь важное дело. И такое опасное. Когда про это прослышал Амос, он в тот же час собрал вещи. С тех пор Лакония развернула новую систему обороны. Подполье лишилось большей части присутствия в системе Лаконии, и Амос умолк.