Наоми покачала головой.
— Пока нет.
— Ну что ж, — сказал Алекс. — Возможно, скоро.
— Возможно, — согласилась Наоми, как и всякий раз, как они заводили об этом разговор.
— Хотите кофе? — спросил Алекс. Бобби покачала головой, Наоми одновременно с ней сказала «Я — нет», и Алекс поднялся. — Тогда пойду рассчитаюсь.
Когда дверь за ним затворилась, Наоми наклонилась вперёд. Ей так хотелось оставить этот момент как есть — воссоединение семьи. Она хотела, но не могла.
— Операция со «Штормом» в Соле — адский риск, — сказала она.
— Реальный шанс привлечь некоторое внимание, — согласилась Бобби, не глядя в глаза. Тон был небрежным, но в нём слышалось предупреждение. — Она не только моя, ты же знаешь.
— Саба.
— И другие.
— Я всё думаю об Авасарале, — сказала Наоми. В бутылке осталось немного виски, и она налила в свой стакан, на палец. — Она была отличным бойцом. Никогда не сдавалась, даже когда проигрывала.
— Она была единственной в своём роде, — признала Бобби.
— Она была бойцом, но не воином. Вечно вела борьбу, но делала это, выискивая окружные пути, чтобы добиться своего. Альянсы, политическое давление, торговля, логистика. Насилие занимало последнее место в её стратегии.
— У неё было преимущество, — напомнила Бобби. Она руководила планетой. А мы — кучка крыс, выискивающих в бетоне трещины. Нам приходится действовать по-другому.
— У нас тоже есть сила, — сказала Наоми. — И больше того, мы можем её развивать.
Бобби очень осторожно опустила вилку. Взгляд потемнел — не от гнева. Или, вернее, не просто от гнева.
— Лакония — военная диктатура. Если хочешь, чтобы кто-то выступил против Дуарте, мы должны показать людям, что с ним можно бороться. Военные действия дадут им понять, что надежда есть. Ты астер, Наоми. Ты это знаешь.
— Я знаю, что это не работает, — сказала Наоми. — Пояс столетиями сражался против внутренних планет...
— И выиграл, — вставила Бобби.
— Нет, мы не выиграли. Не победили. Мы выстояли до тех пор, пока не пришло нечто новое, опрокинувшее игровое поле. Ты в самом деле считаешь, что мы получили бы что-то вроде Транспортного профсоюза, если бы не появились врата? Добиться успеха нам помогла только неожиданность, сменившая правила. А теперь мы действуем так, словно это снова сработает.
— Мы действуем?
— Саба действует, — сказала Наоми. — А ты поддерживаешь его.
Бобби откинулась назад, потянулась, как всегда, когда бывала раздражена. От этого она казалась ещё крупнее, чем была, однако Наоми нелегко испугать.
— Я знаю, ты не согласна с таким подходом и недовольна, что Саба не посвящает тебя во все подробности, но...
— Проблема не в этом, — сказала Наоми.
— Никто не против других рычагов воздействия. Никто не говорит, что мы не должны рассматривать в том числе и политические методы. Но пацифизм работает, только когда противник имеет совесть. В Лаконии глубоки традиции поддержания дисциплины через наказание, и я знаю... Нет, ты послушай. Я это знаю, поскольку это и традиции Марса. Ты выросла на Поясе, ну, а я — на Марсе. Ты говоришь, мой путь не ведёт к победе? Допустим, я тебе верю. Но я говорю, что с теми людьми твой мягкий подход не сработает.
— Так что же нам остаётся?
— То же, что и всегда, — ответила Бобби. — Изо всех сил стараться делать, что можем, и как можно дольше. И ждать, что произойдёт нечто неожиданное. К счастью, нечто неожиданное происходит почти всегда.
— Это не так хорошо, как ты думаешь, — улыбнулась Наоми, пытаясь сгладить ситуацию.
Бобби этого не приняла.
— Потому что иногда неожиданное — это потеря Клариссы и Холдена. Или Амоса. Или меня. Или Алекса. Или тебя. Но такое случается. Мы постоянно рискуем потерять друг друга, так было ещё до того, как мы стали командой. Для этого достаточно лишь родиться на свет, всё остальное просто специфика. Моя — возглавить сверхсекретную военную миссию в системе Сол, используя против врага захваченный у него же корабль. А если это не очень хороший план, так он единственный, какой у меня есть. И может быть, я рискую, чтобы дать тебе этот твой рычаг.
«Но я не хочу, чтобы ты чем-нибудь рисковала, — подумала Наоми. — Я слишком многое потеряла. Я не вынесу новых потерь».
Черты лица Бобби смягчились, совсем чуть-чуть. Возможно, она поняла.
Звук знакомых шагов за дверью объявил об Алексе так же ясно, как если бы он назвал своё имя. Наоми вздохнула поглубже и постаралась расслабиться.
Ей не хотелось испортить встречу и для него.
Глава третья
Бобби и Наоми снова взялись за старое.
Но вели себя как всегда, когда Алекс вернулся в комнату, хотя он с точностью мог сказать, что за время его отсутствия тут кипели жаркие баталии. Наоми опустила голову, пряча глаза за завесой волос, как делала, когда была расстроена, а лицо Бобби было на полтона темнее обычного — от возбуждения или гнева. Алекс прожил на одном корабле с Наоми десятилетия, а с Бобби лишь немногим меньше, так что друг от друга скрыть им что-то было почти невозможно.
Его немного огорчало, что они попытались это утаить, теперь ему тоже придется скрывать, что он всё понял.
— Всё улажено, — сообщил Алекс.
Бобби кивнула и забарабанила пальцами по столу. Наоми слабо улыбнулась сквозь завесу волос.
Алекс мог побиться об заклад, что это спор из разряда тех, в котором они уже многократно практиковались со времени отлета с Фригольда. Притвориться, будто ничего плохого не случилось — единственный верный способ. Мудрец не станет влезать между двух дерущихся животных, и даже полный придурок не станет встревать в спор между Наоми Нагатой и Бобби Драпер, если хочет сохранить все пальцы и зубы. Фигурально выражаясь, естественно.
— Итак... — начал Алекс и позволил этому слову повиснуть в воздухе до тех пор, пока на возникла неловкая пауза.
— Ага, — отозвалась Наоми, — у меня куча дел перед тем, как утрамбуюсь обратно в свой ящик.
Бобби кивнула, начала говорить, но запнулась. В мгновение ока она приблизилась к Наоми и обхватила ее. Обе были примерно одного роста, но Бобби килограмм на сорок тяжелее: как будто полярный медведь обхватил вешалку. На начало драки не похоже, потому что обе плакали и хлопали друг друга по спине.
— Была рада тебя повидать, — произнесла Бобби, еще крепче стискивая Наоми и приподнимая ее.
— Я по тебе скучала, — ответила та, — по вам обоим. Даже словами не выразить.
Это было так похоже на приглашение, что Алекс подошел и сгреб женщин руками, а секундой позже тоже заплакал. Немного погодя, выждав приличествующее время, они разомкнули объятия. Бобби вытерла глаза платком, Наоми же не обращала внимания на ручейки на щеках. Она улыбалась. Алекс вдруг понял, что это ее первая искренняя улыбка с тех пор, как Холдена увезли на Лаконию, и задумался, насколько одинокую жизнь Наоми сейчас ведет, забившись в грузовой контейнер и перемещаясь с корабля на корабль и со станции на станцию. Даже принимая во внимание, что они вместе приняли это решение, Алекс почувствовал укол вины, что оставил ее одну. Но Бобби нуждалась в пилоте, а Наоми для своей роли блуждающего государственного деятеля — нет. Да и не хотела кого-то рядом.
— Когда снова увидимся? — спросила Бобби.
— Хотела бы и я знать, — ответила Наоми. — Сколько времени вы планируете пробыть в Соле?
— Сама не знаю.
Бобби пожала плечами.
Так и было, но даже будь оно не так, ответ остался бы тем же. Никогда не знаешь, кто тебя подслушивает, и даже здесь, на станции Транспортного профсоюза, в задней комнате симпатизирующего АВП бара, старая привычка к конспирации брала свое.
Как бы подтверждая это, терминал Алекса тревожно прожужжал. «Шторм» готовились переправить с одного корабль на другой. Наоми — не единственная, кто играет в наперстки по высоким ставкам.
— Босс, я пригляжу за перемещением, — сообщил Алекс Бобби.
— Я тоже пойду, — отозвалась она и напоследок еще раз крепко стиснула Наоми в объятьях. — Береги себя.
— Именно этим я и занимаюсь в последнее время, — грустно усмехнулась Наоми.
Не брать ее с собой как-то неправильно, но так было всегда.
Алекс никогда бы не признал это вслух, но «Близкий шторм» пугал его до усрачки. Его первая любовь — это «Росинант». Как инструмент, чья ручка со временем принимает форму сжимающей ее ладони, «Роси» был знакомым, уютным, безопасным. Грозный военный корабль ощущался домом. Чем-то родным. Алекс жутко по нему скучал.
А в «Шторме» как будто живешь внутри чужеродного организма, притворяющегося сверхмощным гоночным кораблем, к которому кто-то прикрутил хренову тучу огневой мощи. Управляя «Роси», чувствуешь единение: корабль — продолжение пилота. Управляя «Штормом», как будто укрощаешь опасное животное. Каждый раз, садясь в пилотское кресло, он боялся, что его укусят.
Бобби вместе с механиками облазила корабль вдоль и поперек и уверила Алекса, что там нет ничего угрожающего для команды. По крайней мере, ничего сверх обычных опасностей космического корабля. Но Алекса это не убедило. Когда он отдавал команды, то испытывал чувство, что корабль не реагирует на его вводные, а как-то преобразует их, соглашается с ними, но принимает еще и свои чертовы решения. Этими мыслями он поделился только со своим вторым пилотом Каспаром Асу.
«Да, я тоже ощущаю, что отклик довольно вялый, но не уверен, что это сопротивляется корабль», — ответил Каспар, кинув на Алекса подозрительный взгляд. Больше эту тему Алекс не поднимал, но он уже отлетал на космических кораблях кучу лет и знал наверняка: «Шторм» — это не только металл, углепластик и хрен знает какая кристаллоподобная фигня. Даже если больше никто этого не замечает.
Но всё же это чертовски красивый корабль.
Алекс стоял около небольшого иллюминатора и наблюдал, как корабль перемещался из открытого ангара одного судна в другое. Передвижения «Шторма» закрывали два здоровенных транспортника, а над ними нависала огромная центральная часть станции. Всё очень тщательно продумали, чтобы перекрыть обзор всем известным правительственным телескопам и радарам.