— Принято, «Избавление», — подтвердил Йен, — «Бенедикт», переход подтверждаю.
Прошла паре секунд.
— Это «Бенедикт», понял. Начинаем ускорение.
Через врата прошли уже две сотни кораблей. Как и «Роси», они направлялись к вратам Лаконии. Остальные пока находились за вратами своих систем, проходя в соответствии с расписанием Наоми. Поскольку Медина больше не контролировала трафик, чтобы никто не превратился в «Летучего голландца», приходилось полагаться на ее расчеты, которые работают, пока в одну единицу времени не пройдет слишком много других кораблей. Пока что поведение врат не изменилось.
И это не единственный новый риск медленной зоны. Алекс всё еще помнил первый переход через врата Сола. Тогда медленная зона была местом страха и ужаса, инопланетных артефактов и смерти. До произошедшего с Мединой он бы сказал, что за десятилетия люди ее приручили. Сделали это место чем-то изученным и понятным.
Каждый раз, когда он думал о том, что медленная зона способна к изменениям, которых они не понимают, его терзали смутные опасения. Алекс тянулся к пульту управления, желая провести корабль через врата чуть быстрее, чуть раньше. Он направлялся в битву с врагом намного сильнее его, но, по крайней мере, это известное зло. Постоянное напоминание, что они проложили дороги через пасть дракона, заставляло поволноваться.
Всё дело в гордыне, но это стало понятно лишь в ретроспективе.
— «Бенедикт» на связи, мы завершили переход из Хамшалима.
— Принято, «Бенедикт», — подтвердил Йен, — «Чет Лэм», переход подтверждаю.
Алекс прикоснулся к панели тяги, потом откинулся назад.
— Ты в норме? — спросил Йен, когда Алекс отстегнул ремни.
— Пойду налью себе чая. Тебе принести?
— Нет, спасибо, — ответил Йен, и Алекс оттолкнулся в сторону лифта. Ему хотелось включить тягу, и не только чтобы убраться отсюда, но и потому, что в дрейфе передвигаться по кораблю было слишком легко. Если бы он прилагал хоть какие-то усилия, может, беспокойство улеглось бы.
На камбузе он вытащил ручной терминал. В очереди исходящих одно сообщение стояло на удержании. Алекс зацепился правой рукой и ногой, покручивая терминал в воздухе как спиннер и думая о сообщении. Экран улавливал, где находится Алекс, и постоянно менял ориентацию, уравновешивая вращение. Через несколько секунд это стало раздражать. Алекс схватил терминал и открыл сообщение. На экране высветилось его собственное лицо. Из динамика раздался его голос.
«Кит. Я собираюсь кое-что сделать и, возможно, не вернусь. В общем, это рискованное дело. Когда я шел на такое в прошлый раз, то о тебе подумал, уже когда всё было кончено. Я знаю, мы с твоей мамой не были вместе, и я, наверное, был не таким отцом, как следовало бы...»
Он остановил запись, смотрел на нее долгое мгновение и удалил, так и не отослав. Ему казалось, что одно сообщение может изменить целую жизнь неверных решений. Но в сущности, он не сказал ничего, чего Кит уже не знает. Если план Наоми выгорит, Алекс вернется и скажет все нужные слова лично. А если нет, то Киту лучше не контачить с отцом-мятежником.
Вошли Белинда и Джона, они сияли, как два человека, только что насладившиеся друг другом в уединении. Что ж, до начала заварушки осталось несколько часов. Алекс еще помнил время, когда он и сам расслаблялся таким способом. Они кивнули ему, а он кивнул в ответ, будто ни о чем не догадался. Но по правде говоря, если это не сказывается на работе корабля, романы в экипаже — это даже к лучшему. Отношения Наоми и Холдена много лет служили негласным центром притяжения всей команды «Роси». Вот почему потеря Холдена пробила такую брешь.
А теперь он здесь, и Наоми здесь, они снова на корабле и готовятся рискнуть головой. Почти как в старые добрые времена.
Чирикнул ручной терминал. Наоми.
— Адмирал? — отозвался он.
— Меня устроит и «капитан».
— Ну ладно. В любом случае, это звучало диковато.
— Ну так вот. Я тут кое-что надумала.
— Кое-что?
— Ну, вроде как речь толкнуть, как подобает адмиралу перед войсками.
— В шутку? — хохотнул Алекс.
— Всерьез, — ответила Наоми, но не сердито. — Осталось три перехода, и весь флот соберется здесь. Я разослала приказы остальным кораблям. Думаю, пора сделать заявление. Сказать что-нибудь экипажу. Бобби так делала?
Алекс задумался.
— Типа того.
— А я-то надеялась, ты скажешь «нет».
— Нервничаешь?
— Да лучше бы в меня стреляли.
— Ну, если все получится, сможешь сравнить ощущения. Уже лучше?
— Возможно.
— Ладно, я поднимаюсь.
Алекс в последний раз отхлебнул из груши с чаем и бросил остаток в утилизатор, потом подтянулся к центральному лифту и двинулся к летной палубе. Он чувствовал разгорающееся возбуждение, но не понимал толком — то ли это восторг, то ли страх.
Когда он добрался до своего кресла, Йен уже не трепался по открытой линии связи. Парень выглядел мрачным — губы плотно сжаты, а пальцы танцуют по монитору, словно ищут себе занятие. Алекс пристегнулся и поднял вверх большие пальцы, даже не зная, что хочет этим сказать, не считая простой эмоциональной поддержки.
На палубу влетела Наоми. Она была в строгой черной одежде, как будто в мундире. Сейчас седые волосы ее не старили. Она выглядела потрясающе. Лицо серьезное и суровое, движения плавные и уверенные. Наоми села в кресло-амортизатор, подтянула к себе тактическую панель и просмотрела данные. Ее корабли. Ее флот. Все взгляды на командной палубе устремились на нее. Наоми посмотрела на Йена.
— Открыть связь со всеми кораблями, — приказала она.
— Есть, капитан, — отозвался Йен.
Наоми откашлялась, и звук прокатился эхом по кораблю.
— Это Наоми Нагата, — начала она. — Мы собираемся войти в Лаконию. В самое сердце вражеской территории. Все мы видели, что сделала «Буря» с объединенным флотом внутренних планет. Я знаю, о чем вы сейчас думаете. Я думаю о том же.
Но сейчас будет по-другому. Мы не могли остановить «Бурю», когда Лакония вторглась в Сол...
Кто-то палубой или двумя ниже крикнул: «Зато потом ей надрали задницу!». Последовали одобрительные возгласы, но Наоми их проигнорировала.
— Мы не пытаемся остановить «Вихрь». Мы хотим его увести. Как именно всё будет, зависит от того, что мы обнаружим за вратами. Точную тактику мы выработаем в полете. Но основная стратегическая цель ясна. Мы должны уничтожить строительные платформы Лаконии. Инструмент Дуарте, с помощью которого он строит корабли класса «Магнетар» и эсминцы вроде «Шторма». И производит антивещество. Всё это должно закончиться. А с этим закончится и попытка Лаконии стать империей. Мы это сделаем.
Каждый корабль флота сыграет свою роль. Самая опасная роль — непосредственное нападение на платформы. Если повезет, это сделаем мы. Ударная группа будет состоять из «Шторма» с Фригольда, «Кассиуса» из системы Сигурта, а также «Куинна» и «Лика ангела» из Хазы. Всего пять кораблей, но мы будем не одни. Каждый корабль, каждая группа, каждый член экипажа будет нас прикрывать.
Сражение будет долгим. И тяжелым. Но мы победим. И потому, если вы проголодались, поешьте. Если вам надо в туалет, у вас есть пять минут. После этого мы выступаем.
Послышался хор одобрительных выкриков, и Наоми оборвала соединение. В невесомости она не могла откинуться на спинку кресла, но если бы могла, наверняка бы так и сделала, Алекс в этом не сомневался. Он подтянул свою консоль, выбрал уже проложенный курс и отстучал Наоми сообщение:
«Отличная речь. Ты сделала всё, как надо».
Оно выскочило на ее мониторе. Наоми слабо улыбнулась. Через несколько секунд Алекс получил ответ:
«Ненавижу выступать на публике. Ненавижу. В следующий раз сам будешь говорить».
«Согласен, если ты обеспечишь следующий раз», — ответил он.
Ее смех скорее напоминал кашель. Уже хорошо, если удалось хоть немного снять напряжение. Так странно видеть ее в роли Бобби. И странно осознавать, что в его представлении эта роль принадлежит Бобби. Больше не Холдену. Алекс задумался, что еще изменилось, пока он этого не замечал.
— Так, — сказала Наоми достаточно громко, чтобы услышали все в рубке. — Пора. Алекс?
— Есть, кэп, — отозвался Алекс.
Он включил на корабле оповещение о начале ускорения, подождал двадцать секунд, пока все рассядутся по креслам, и «Роси» резво подпрыгнул. Гель кресла-амортизатора вдавился под спиной, обдав прохладой, и Алекс понял, что улыбается. На головном дисплее высвечивался путь к вратам, и Алекс гадал, насколько хреново всё окажется по ту сторону. Страх перед медленной зоной испарялся, но нарастал страх покидать ее и лететь в Лаконию.
За ними расцвел двигатель другого корабля. «Шторма». А потом «Квинна». И «Кассиуса». Все было рассчитано до секунды. Алекс почувствовал, как впивается игла и впрыскивается «сок». Такие перегрузки и для него тяжеловаты, а для астеров — просто ад. Для Наоми.
Он не сводил взгляда со статуса главного двигателя и маневровых. Полет будет быстрее обычного, и если маневровые включатся не вовремя, «Роси» сойдет с курса, и его отбросит в клубящуюся пустоту на краю медленной зоны. Алекс не знал, хорошая это смерть или нет, и не собирался это выяснять.
Без визуальной телескопии круг врат диаметром в тысячу километров выглядел не больше песчинки на мониторе, прежде чем они через них не прошли. И почти сразу после прохода «Роси» включил маневровые. Кресла почти не шипели, скорее щелкнули, качнувшись вправо, а потом резко вернулись назад. Поле зрения немного потемнело по краям, кровь в мозге еще двигалась по инерции.
Теперь самое главное — враги. Радар «Роси» обшаривал систему, телескопы выискивали шлейфы двигателей, а радио слушало сигналы радиомаячков лаконийских кораблей. Появилось уже пять кораблей, но они были опознаны как принадлежащие Транспортному профсоюзу, с официальным маршрутом в системе.
В системе Лаконии было мало интересного. Она оставалась еще слишком молодой, чтобы построить россыпь станций, как в Соле. Хотя кое-что все же имелось. На ледяном спутнике единственного в системе газового гиганта стоял научный аванпост. На одной внутренней каменистой планете уже лет пять добывали титан. Ходили слухи, что Дуарте выбрал одну карликовую планету размером с Цереру в качестве места для гигантского арт-проекта, уже строящегося. Первого врага «Роси» встретил почти на полпути к сердцу империи. К вратам на полной тяге шли два эсминца класса «Шторм». А за ними, ближе к планет