Но Элви все время к этому возвращалась: «Аргумент Холдена верен?»
— Она была... она — наследница империи, — сказала Элви. — Если бы Кортасар превратил ее в лабораторную крысу, это могло дестабилизировать Лаконию. Прервать линию наследования.
— Чертовски длинная игра, — отозвался Фаиз, обуваясь. — Все это объясняет, откуда Холден знал. Но зачем тогда он предупредил нас?
— Не смог с этим примириться? Холден — порядочный человек. Порядочным людям трудно убивать детей. Передумал? Усомнился? Я не знаю. Я больше ничего не понимаю.
— За что люблю инопланетную биологию и живущих вне измерений монстров, — вздохнул Фаиз, — так это за то, что их изначально понимать не предполагается.
Элви вздохнула в знак согласия и оглядела себя в зеркале. Нога уже не болит, но дыра еще выделяется более светлым куском кожи с неровными краями.
— Передашь мне трость? — попросил Фаиз. — Ты собираешься рассказать Трехо?
— Не знаю. Я не собираюсь скрывать, но... Кортасар мертв, Холден под стражей. Трехо и так жонглирует задачами, а тут от него уже ничего не зависит. И как я выгляжу? Как конфета в фантике? Чувствую себя карамелькой в шоколаде.
— Ты выглядишь прекрасно, — ответил Фаиз, поднимаясь. — Как всегда. Хотя то, что тебя волнует мнение любого из тех людей, очаровательно до безумия.
— С чего ты взял, что меня волнует их мнение? Я спросила тебя.
Он рассмеялся и шагнул ближе. Элви обхватила его руками, положила голову на плечо и закрыла глаза.
— Ненавижу, — прошептала она. — Я так это всё ненавижу и так устала бояться и ничего не понимать.
— Знаю. Мне и самому поднадоел адреналин. Может, нам стоит все бросить.
Она усмехнулась.
— Подать в отставку? Сказать, что хочу попробовать себя в другом месте? Вернуться к преподаванию, например.
— Я серьезно, — сказал Фаиз. — У тебя же остались командные коды «Сокола»?
Она отстранилась и посмотрела ему в глаза. Не шутит. Элви знала все его улыбки, и эта была серьезная.
— Какой-нибудь из двух флотов нас собьет.
— Может быть. А может, у нас получится перейти на другую сторону. Или просто сбежать, полагаясь на удачу, хуже-то уже не будет. Это место настолько же выстроено из дворцовых интриг и страха, насколько из бетона. И было таким еще до того, как мятежники вознамерились взорвать его к чертям. Скажи, что собираешься взглянуть на какую-нибудь там остаточную радиоактивную эктоплазму, они все равно не поймут. И посреди войны не станут преследовать таких старичков, как мы. Мы можем попробовать сбежать.
План был сущим безумием, и хуже того, он был заманчив. Элви представила, как просыпается в хижине на горе под каким-нибудь другим солнцем в каком-нибудь безымянном мире.
— Ты хотела уйти с тех пор, как оказалась здесь, — продолжил Фаиз. — Ты храбрилась, и я вместе с тобой. Но это убивает тебя, сантиметр за сантиметром.
— Дай мне подумать, — сказала она. — Я подумаю.
Они вошли в бальный зал вместе. Для пятнадцатилетия тинейджеров собралось маловато. Несмотря на внушительные размеры зала Элви ощущала духоту и спертость воздуха. Она взяла бокал вина, не заметив, кто его дал. От истощения, попыток разгадать план Холдена, страха перед войной в системе и прекрасной мечты о прощании с Лаконией все плыло, как в тумане.
— Всё нормально?
Рядом с ней стояла Тереза Дуарте. Элви слышала ее речь, но не слушала.
— Да, всё хорошо. Прекрасно.
Тереза ухмыльнулась.
— Понятно. С некоторыми исключениями.
— Да. С исключениями.
Прозвенел колокольчик, и Элви попыталась уйти, но Тереза осталась рядом. Девочка к чему-то готовилась.
— Я недавно вспоминала про «Сокол», доктор Окойе, — сказала Тереза. — Я хочу узнать...
По спине Элви пробежал холодок.
— Что именно?
— Мне интересно, как проходит ремонт. Когда вокруг такие дела... — Девочка изобразила безобидную улыбку. — Ну, то есть, эта штука ведь предназначена для высокого ускорения? И там есть кресла с дыхательной жидкостью.
— Это неприятно, — попытался сменить тему Фаиз.
Но Терезу было не свернуть.
— И всё-таки. Если война приблизится. На нем можно улететь?
Элви взглянула на Фаиза, его лицо ничего не выражало. Значит, он тоже недоумевает. Они были в своих комнатах, но это не значит, что за ними нельзя следить. Трехо установил слежку? Это проверка?
— К несчастью, — Элви крайне осторожно выбирала слова, — «Сокол» повреждён очень, очень серьёзно.
Фаиз последовал примеру.
— Я получил новую ногу, с пальцами и всем остальным. А тот корабль до сих пор в руинах.
Выражение лица Терезы изменилось, но Элви не смогла его разгадать и продолжила говорить, как человек, и не помышляющий о побеге.
— Вообще-то, я не думаю, что дойдёт до эвакуации. Ни одному из тех кораблей не дадут даже приблизиться к планете. И адмирал Трехо использует все имеющиеся средства, чтобы нас защитить.
— Может, тогда стоит ускорить ремонт? — резко сказала Тереза.
«Будто я сама этого не хочу», — подумала Элви и хихикнула.
— Возможно, и стоит, — сказала она, когда они вошли в столовую. Терезе наконец пришлось отойти. Элви чувствовала, что ускользнула от опасности. Фаиз обнял ее за талию и позволил проводить себя к их столу.
— Неуютненько было, — сказал он.
— Не придавай слишком большое значение, — ответила Элви, пока они искали свои места. — Но и не забывай.
Ужин продолжался, разговоры держались в безопасном русле. Элви выбросила из головы Холдена вместе с его ролью в плане Кортасара.
Она не вспоминала о нем несколько недель, и к тому времени события уже вышли из-под контроля.
— Холден сбежал, — кричал Ильич. Перегруженный динамик ее терминала делал его голос каким-то плоским. Элви попыталась прийти в себя. Трудно поверить, что она задремала, но сны до сих пор ее не отпускали.
— Нападение, — сказала она.
— Они здесь. Идет бой, а Холден на свободе.
Элви села в кровати. Она уснула одетой, и форма помялась. Она потерла ладонью шею. Холден улизнул из камеры в тот самый момент, когда ударные силы подполья напали на системы обороны. Это не могло быть совпадением. Он каким-то образом знал. И выбрался раньше, чем на Дом правительства полетят бомбы.
От страха, нараставшего с тех пор, как стал понятен замысел врага, у нее свело живот. Я умру. Фаиз умрет. Мы не увидим рассвет.
— Скажите Трехо. Нужно рассказать Трехо.
— Он занят, командует обороной. Холден вырубил охрану, они до сих пор без сознания.
— Господи Иисусе. Чего вы хотите от меня?
Ильич запнулся.
— Я не знаю.
— Обеспечьте охрану ядерной бомбы, находящейся в здании, а потом отправьте за Холденом команду безопасников.
— Да. Точно.
Ильич оборвал связь. Фаиз с широко распахнутыми глазами сидел на краешке кровати.
— Ильич не особенно хорош во время кризиса, — сказала Элви. — Я начинаю думать, что он выбрал не ту работу.
— Элви, — сказал Фаиз. — Холден. Тереза.
— Черт.
Элви пошла к двери, Фаиз не отставал. Холодный, влажный воздух обжигал, лицо тут же онемело. С неба, кружась, опускались хлопья снега, похожие на пепел. Где-то вдалеке рокотали наземные рельсовые пушки, и облака на севере окрашивались красным и оранжевым. Высоко над ними шел бой. Элви опустила голову и побежала. Фаиз держался позади, его шаги то попадали в ритм ее собственных, то выпадали из него.
По всему Дому правительства завыл сигнал тревоги, но Элви не знала, что стало причиной — война или побег заключенного.
Она забарабанила кулаком в дверь Терезы и выкрикивала ее имя, но в ответ раздался лишь отчаянный лай. Грохот планетарных систем обороны стал почти оглушающим. Ужасающе яркая вспышка где-то над облаками на три долгих секунды превратила заснеженный пейзаж в полдень.
— Нам нужно укрытие, — сказал Фаиз, и Элви пнула дверь. Фаиз присоединился. Казалось, они будут биться об нее целую вечность и никогда не попадут внутрь. Наконец, косяк не выдержал, и дверь рухнула в комнату. Собака Терезы тут же с безумным лаем убежала в ночь.
— Внутрь! — закричал Фаиз, но Элви уже мчалась вслед за собакой, скачками несущейся по снегу, вздымая облачка ледяной пыли. Ее призывный лай вел Элви за собой. Она не чувствовала ног, рана горела огнем, но Элви продолжала делать шаг за шагом.
Снегопад и отблески боя превратили сад в картинку из ада. Элви не понимала, где находится, где Дом правительства, куда она вообще идет, и просто следовала за отпечатками лап на взрыхленном снегу.
Ей надо было раздобыть пистолет. Она же майор, кто-нибудь дал бы ей оружие, если бы она попросила. А еще лучше позвать Ильича и взвод безопасников. Но уже слишком поздно. Возвращаться нельзя, придется верить, что Джеймс Холден послушает ее. Услышит. Остановит свой план, в чем бы он ни заключался, прежде чем девочка пострадает.
Собака, лая и скуля, исчезла во мраке впереди. Элви опять сглупила. Слишком много работы, Дуарте, Кортасар, война и эти штуки вне времени и пространства — все это ошеломило ее, и она потеряла из виду девочку и человека, планировавшего ее убить.
Вся паника, страх и желание сбежать кристаллизовались в этот момент, в эту обреченную погоню, снег и собачий вой.
И голоса.
— Стой! — хрипло закричала Элви. — Холден, остановись!
Следы вели почти к самой ограде. В темноте за Домом правительства возвышалась гора, превращенная снегом и тьмой в громадную серую волну. И там, в заснеженной канаве, стоял Джеймс Холден в черной форме охранника, растрепанный и бледный, за исключением ярких пятен румянца на щеках, оставленных холодом.
Возле него с лаем скакала собака. Холден поднял руку, будто неожиданно встретил друзей на коктейльной вечеринке. Но был и другой голос. Голос Терезы, бранящий собаку и велящий ей вести себя тихо.
— Холден, — выдохнула Элви. Бок болел, будто в него тыкали ножом. — Холден, остановись. Не делай этого. Ты не должен этого делать.
— Чего не делать? Что с тобой?