Он глубоко вздохнул, открыл рот, как будто собирался продолжить, потом снова закрыл и покачал головой. Теперь прослезился и Джим. Как и Наоми. Странные чёрные глаза Амоса двигались, словно он читал что-то в воздухе. Он вздёрнул подбородок.
— Она была нереально крутой, — произнёс он, помедлил и удовлетворённо кивнул.
— Нам будет её не хватать, — сказала Наоми. — Отныне. И навсегда.
Минуту они стояли в молчании, потом Джим шагнул вперёд и запустил цикл внешнего шлюза. Когда люк открылся, маленькие химические усилители подтолкнули гроб к краю. Он скользнул вперёд и исчез. Джим включил обратное шлюзование, отступил внутрь, обернулся и обнял Наоми и Алекса. Спустя мгновение вокруг них обвились тяжёлые и жёсткие руки Амоса. Все четверо удерживали друг друга, а вокруг них урчал и гудел «Росинант». Они долго стояли так.
Корабли её маленького разношерстного флота, находившиеся ближе к кольцу врат, прошли внутрь задолго до того, как «Роси» пролетел полпути по системе. Алекс держал их на жёсткой тяге, балансируя между остатком реакторной массы и расстоянием до ближайшего лояльного пункта заправки в системе Госснер.
Если они и тормозили чаще, чем на время входа в систему, если шли с меньшим ускорением, то чтобы сохранить массу реактора и потому что «Вихрь» и отряд эсминцев, расположенных у Лаконии, до сих пор сбивали торпеды и камни, что Наоми и её флот запустили по дальним траекториям. Спустя три дня их полёта к вратам кто-то отрастил яйца настолько, чтобы отдать приказ, и «Вихрь» выпустил десяток торпед в спину бегущему «Роси». ОТО их сбили, но других не последовало.
Время, проводимое под тягой, Наоми использовала для расчёта графиков безопасного транзита через врата, потом передавала их другим кораблям. С начала военной кампании они потеряли тридцать два корабля и чуть больше двух сотен человек. Они вернули Джима и Амоса, забрали Терезу Дуарте и уничтожили лаконийскую базу производства высокомощных кораблей.
«Вихрь» по-прежнему оставался огромной машиной-убийцей, способной подчинить какую угодно систему. Но это только один корабль. Он не станет атаковать никого за кольцом врат, оставив Лаконию без защиты. Он на привязи.
«Шторм» достиг врат, и прежде чем пройти через них, официально поприветствовал Наоми. Джиллиан Хьюстон уводила свой корабль обратно, к станции Драпер, и ожидала новых приказов.
Странно было думать об этом. Наоми потратила так много сил и времени, сосредоточившись на победе в битве, и почти забыла про всё, что будет потом. Освобождение от Лаконии не означало фактического возвращения к правлению Транспортного профсоюза. И не могло. С одной стороны, нет больше Медины, и больше никто не станет строить постоянную базу в пространстве колец. С другой — Лакония заменила торговые и контролирующие структуры собственными.
Но всё же способы были. Пусть невозможно взять в руки пространство колец, как раньше, но можно поставить там сеть дешёвых, легко заменяемых ретрансляторов оповещения для входящего и исходящего трафика. Прежде чем совершить переход, корабли, как минимум, будут знать, каков шанс стать летучим голландцем. Ведь если люди не будут уверены, что выйдут с другой стороны кольца, желающих переходить найдётся немного.
Достаточно дать им всю информацию, и они сами смогут принять правильное решение. Однако это проблема более отдалённая. Сейчас Наоми смотрела на шлейфы двигателей — корабли один за другим покидали Лаконию и исчезали за гранью врат — и думала: мы спасены, спасены.
В перерывах между переходами на ускорении экипаж праздновал, и, как ни печально, грызся между собой. В напряжённой ситуации перед атакой Йен Кефилве и другой молодой человек, инженер по имени Сафван Корк, оказались в одной постели и теперь находились в трудной фазе романтических переживаний. Наоми старалась держаться подальше от всего этого, но однажды увидела, как Джим сидит с Йеном в одном из опустевших торпедных отсеков, выслушивает рыдания. Наверное, так и надо.
Корабль был всего в трёх сотнях тысяч километров от кольца врат, и всё оставшееся расстояние они тормозили, чтобы перейти, а не просто врезаться в другую сторону сферы и исчезнуть. Силы Лаконии за ними не гнались. Даже дальних торпед вслед больше не выпускали.
Тереза Дуарте оказалась поразительным существом. Наоми попробовала установить с ней контакт, правда, только раз. Они отдыхали. Алекс шел на приятной четверти G, и Наоми решила поужинать. Странно было сидеть в столовой полной народа. На её памяти здесь никогда не было больше шести человек — экипажа «Роси».
Тереза сидела в одиночестве, опершись на стену, в одной руке миска с лапшой, в другой палочки. Затянутые назад волосы делали её лицо старше. И никого рядом. Никто с ней не разговаривал. Может быть, никто просто не знал, что ей сказать.
Наоми наложила себе в миску белого киббла и села напротив девочки. Тереза подняла взгляд, и прежде чем сумела взять себя в руки, в нём вспыхнула злость.
— Не помешаю? — спросила Наоми.
— Это ваш корабль. Можете выбирать место, какое вам нравится.
— Должно быть, немного странно оказаться в подобном месте?
Тереза кивнула. Наоми проглотила чуточку киббла и подумала, что им, возможно, придётся сидеть в молчании. Тереза покачала головой.
— Кругом люди. И уйти от них некуда. Дома я могла побыть в одиночестве. А здесь никто не остаётся один.
— Ну, способы есть, — сказала Наоми, вспомнив свой грузовой контейнер. — Но здесь обычно поменьше людей. Мы слегка переполнены.
— Вы должны иметь экипаж из двадцати двух человек.
— Обычно мы работали вшестером. Иногда вчетвером.
— Мне здесь не нравится. — Тереза встала. — Как только уйдём из Лаконии, я хочу подыскать другое место.
Она ушла, больше ничего не сказав. Не поставила миску с недоеденной лапшой в утилизатор, и когда Наоми закончила есть, ей пришлось убрать за ними обеими. А потом Наоми пошла по коридору к своей каюте.
К их каюте.
Джим сидел в кресле-амортизаторе. Комбинезон на спине и под мышками промок от пота. Он поднял на неё взгляд и покачал головой.
— Ни за что, никогда больше не позволю себе так терять форму. Это ужасно.
— Ты поправишься, — сказала она, устраиваясь рядом.
Кресло сместилось, подстраиваясь под добавленный вес. Каждый раз, когда Наоми видела Джима, она чувствовала, что не может, не позволяет себе поверить, что он в самом деле вернулся, что это не сон, не временная передышка. Как будто вселенная снова его отберёт. Это чувство понемногу слабело, но Наоми сомневалась, что когда-нибудь пройдёт.
— Я виделась в столовой с твоей подружкой, — сказала она. — По-моему, у неё проблемы с адаптацией.
— Конечно. Она была единственным ребёнком императора всей галактики, а теперь ест овсянку на доисторическом военном корабле. Уж точно непростой переход.
— Что мы с ней будем делать, когда дойдём до базы? Ты же понимаешь, она слишком важна, чтобы позволить ей просто уйти.
— Не представляю, как мы можем заставить её остаться. Никак, разве что в тюрьму бросить. Но знаешь, есть и другие варианты.
— Правда?
— Много марсиан в те давние времена не ушли с Дуарте. Среди них найдутся её родственники. Если повезёт, они могут оказаться психологами или терапевтами. Или... не знаю. Может, владеют реабилитационными центрами.
— А если нет?
— Если нет, это можно устроить. Все родня всем, если копнуть поглубже. Придумаем что-нибудь, пока не найдутся нужные люди и не свяжутся с ней.
— Ты рассуждаешь, как Авасарала, — сказала Наоми.
— Я много думал о ней. В моей голове словно выстроилась её уменьшенная копия. У тебя бывало такое чувство?
— Да, это знакомо, — сказала Наоми. — Терезе нужно не просто место, где остановиться, и какие-то там родственники. Ей нужна любовь.
— Она у неё была. Её очень любил отец. Чего не было, так это чувства меры.
— А потом ты притащил её к нам.
— Она сама притащилась. Точно так же, как все мы. И каждый раз, когда такое случается, это головная боль для всех остальных. Что значит увеличить твою семью? Тяжёлый труд, даже в благоприятных условиях. Которых и нет.
Она легла рядом, устроившись на его руке. Неважно, что он взмок от пота. Кончиками пальцев она провела по его лбу и вниз, по щеке. Джим обернулся, прижался к её руке, как кот, который хочет, чтобы его погладили.
— Ты думаешь, она справится? — спросила Наоми.
— Понятия не имею. Возможно, а может, и нет. В любом случае, это зависит о неё. Но я совершенно уверен, она останется собой, что бы ни решила. Это её победа. А мы поможем, если сумеем. Если она позволит.
Появилось входящее сообщение. Переход сквозь кольцо через пять минут. Джим вздохнул, поднялся и стал переодеваться в чистое.
— А ты сам? — спросила Наоми.
— В каком смысле?
— Ты сам справишься?
Джим улыбался, в глазах было совсем немного усталости. Только чуточка грусти.
— Я разыграл длинную, страшную и гнусную партию, и я победил. А потом, после победы, наконец добрался домой. Просыпаюсь утром рядом с тобой. У меня всё отлично.
Глава пятидесятая
На следующий день после побега Терезы Элви провела предрассветные часы за просмотром новостей. Как только закончился бой, еще до того, как позаботились об убитых и раненых, истории начали обретать форму. Разница между официальными новостями и докладами службы безопасности создавала впечатление, что в них говорится о двух разных битвах.
Силы сепаратистов отброшены ошеломляющей мощью Лаконийского флота и сбежали к вратам. Или враг достиг всех своих очевидных целей и убрался по собственному желанию. Орбитальные системы обороны и наземные рельсовые пушки успешно защитили Лаконию от самоубийственной атаки противника. Или основополагающее допущение, что орбитальные платформы и база станут поддержкой флота, в пылу момента было проигнорировано.
И вражеские потери, пусть ощутимые, все же не были катастрофическими. Враг сбежал, и для устранения угрозы Лаконии требуется лишь небольшая зачистка. Или «Вихрь» обречен в обозримом будущем торчать у планеты, пока горстка эсминцев выслеживает случайные торпеды и брошенные камни, которые вполне могут нанести значительный ущерб.