Миловидная девушка, обслуживающая кафетерий, сообщила Геральду, что девушка в куртке и лиловом шарфе была, но ушла минут десять назад.
– Я тут кое-что вспомнила, – виновато сморщила носик Оля.
– Что еще? – он насторожился.
Последнее ее воспоминание касалось украденной броши.
– У Витьки в подвале дачного дома была кладовка.
– И?
– И там он хранил гору всяких химикатов. Я однажды туда сунулась, он накричал на меня. Сказал, что это очень опасно. Что это от садовых вредителей, это яд. И я подумала… Может, это важно?
Может, одной из этих химических дребеденей Витя обрабатывал мебель, пол и дверные ручки в квартирах убитых им женщин. Ни разу не было найдено ни одного следа! Ни единого волоска или пуговицы! Только…
Только осколки стеклянного фужера в последней квартире. Фужеров таких не было в шкафах жертвы. И бывший ее парень отрицательно покачал головой, сказав, что при нем таких фужеров у Натальи не было.
Зато подобные обнаружились в квартире убитой Валентины – Витькиной любовницы. Эксперты дали Геральду заключение, в котором значилось, что крошка стекла в квартире убитой Кириной соответствует стеклу, из которого сделаны фужеры в доме у Валентины. Только странно, в серванте у нее стоял комплект из шести штук. Где взял убийца этот чертов фужер? Это пока оставалось загадкой.
– Поехали, – скомандовал Гера, завел машину для прогрева и снова связался со своим помощником.
Тот доложил, что ориентировка на Фролова разослана по всем отделам полиции.
– Будем надеяться на чудо, Гера, – закончил он со вздохом. – Сам знаешь, это иголка даже не в стоге, а в сотне стогов. Если он почувствовал что-то, то давно сбежал.
Да, и на хвосте у него в момент бегства висел его родной племянник! И он теперь вторые сутки не появляется дома и не выходит на связь!
– Гера, слышишь? – Игорь протяжно вздохнул. – Ты с этим Фроловым не погорячился? Что у тебя на него?
У него? Папка на заднем сиденье автомобиля с жалобами на плохую работу холодильников. Регистрация выездов сервисников, акты выполненных работ по неисправностям. А также в кабинете на его электронке висит письмо с датами доставки холодильников на адреса убитых впоследствии женщин. Все! Много это или мало? Или вообще ничего?
– Гера! – заорал Игорь. – Ты знаешь, что нам оторвут прежде всего? Знаешь? Это же лажа, Гера! Ты хочешь завязать жертв на том, что…
– Да! – Гера тоже начал орать. – На том, что этот упырь нарочно выводил одиноким женщинам холодильники из строя, чтобы потом явиться к ним под видом мастера. И если мы с тобой еще раз пропесочим всех соседей, то наверняка кто-то его да видел! Не может быть таких совпадений, Игорь! Не может, – закончил он по слогам. – И еще у меня есть кладовка в его дачном доме, напичканная химикатами. Смекаешь, как он их мог использовать?!
– Дачу поливать, – фыркнул Игорь уже тише.
– Еще у меня есть осколки от фужера в доме последней жертвы. Такой посуды в ее доме не обнаружено. Можно смело предположить, что эту вещь принес с собой убийца. И точно такая же вещь обнаружена в доме любовницы Фролова! – Гера нарочно промолчал, что фужеров там комплект. – И еще… В доме убитой Валентины нет ни единого отпечатка пальцев. Ее есть, подозреваемой Веры тоже, а Фролова нету. Как такое может быть, Игорь?!
– Хочешь сказать, что сработала привычка? Он, убив любовницу, по привычке стер свои отпечатки? – Игорь скорбно вздохнул. – Это очень смелое предположение, Гера. И пока это все, что у нас есть. Предположения… Ну хотя бы один свидетель. Хотя бы один!
– Найду я тебе свидетеля, – неуверенно пообещал Гера и дал отбой. Покосился на Олю – подавленную, притихшую. – Едем, дорогая, может, что и найдем.
Дом был пуст. Тропинка от калитки до крыльца была заметена. В окнах свет не горел. Но одно утешало – Виктор не поменял замков. Оля порылась в сумке, достала связку ключей, отперла дверь. Они вошли в прохладный коридор, включили свет. Вешалка слева от двери пуста. Даже дежурного ватника, который Виктор всегда накидывал, чтобы выходить в непогоду на улицу, не было.
– Где все?! – удивленно воскликнула Оля, застыв у шкафа с пустыми полками. – Он все забрал!
Она метнулась в кладовку, в которую бывший муж запрещал ей входить, якобы боялся, что она отравится. Там тоже пусто. Ни единой склянки, банки, упаковки, метлы, щетки. Ничего! Комод, содержимое которого сфотографировал Ванька, тоже был пуст. И чистота! Везде такая чистота, что Гере казалось, под его ногами поскрипывает идеально вымытый пол.
Посуда! Он шагнул к кухонным шкафам, открыл. Все вымыто, стоит ровными рядками. Нашлась и та посуда, которую Ольга покупала летом. Все на месте. Кроме молотка для мяса.
– Куда эта тварь могла подеваться? – Гера еще раз обошел весь дом, комнату за комнатой. – Везде чистота, пустота. Ему есть куда бежать?
– Я не знаю. – Оля обессиленно опустилась на табурет в кухне. – Он забрал все вещи, значит, не вернется. Гера… Он уехал насовсем.
– Понимаю, – он резко обернулся, вгляделся в ее лицо, осунувшееся, потемневшее.
Почему? Она переживает, что он уехал навсегда?! Или переживает, что он ушел от возмездия?! Что мечется в ее душе, почему она перестала быть прежней, той, которую он всегда знал: веселой, энергичной, уверенной? Это потрясение от обвинения в убийстве сделало ее такой? Или развалившийся брак выжег в ней все ее счастье и волю к жизни?!
– Поехали домой, – устало произнесла Оля, поднялась, шагнула к нему. – Гера, ты не думай, я переживаю не из-за нас с ним.
– А из-за чего?
Он ощутил ее ладони на своей спине. Зажмурился от крохотного момента радости. Их не очень-то много случалось в последние дни.
– Страшно, Гера… Мне страшно… Спокойная размеренная жизнь, такая правильная и удобная, вдруг лопнула, как воздушный шарик! Оказалось, что очень легко очутиться в тюрьме. По обвинению не в чем-нибудь, а в убийстве! И только случай, Гера, случай помог тебе меня оттуда вытащить. Все были против меня, все! Даже соседи. А я считала их нормальной парой… Люська… она-то почему пропала?! Она бы слышала мои шаги над своей головой в ту ночь. Она бы могла подтвердить.
– Люське я звонил, вкратце все рассказал. Обещала приехать сразу как сможет. А пока… Любоф-ф у нее, Оленька! Страстная и на всю жизнь, и, кажется, она улетела куда-то в теплые страны. Я толком и не понял.
– Любовь?! У нее?! – Оля прислонилась щекой к его груди, зажмурилась, вспоминая. – А ты знаешь, она всегда говорила, что ты меня любишь. Всегда была в этом уверена!
– Этого не замечала только ты одна, – хмыкнул он и прижал ее к себе.
– Не очень-то ты был красноречив, Герочка. – Оля подставила ему лицо для поцелуев. – А догадываться я не люблю. Вот и с Витькой не догадалась, что что-то не так. Сейчас начинаю вспоминать, анализировать и… Вспоминаются странности. Конечно, они были! Его замкнутость временами, раздражительность. Мог часами сидеть, уставившись в окно, и со мной не разговаривать. Списывала все на усталость, стресс. Неужели это правда, Гера? Неужели, он мог так… Страшно! Я не могу поверить, что ложилась в постель с таким чудовищем!
Как она вообще могла делить с ним жизнь?! Как могла дышать с ним одним воздухом? Слушать, как он говорит, дышит?! Неужели она настолько любила его, что не замечала фальши, гнили?! Не видела, как дрожат его пальцы, когда он возвращался в ночь убийства? Кстати…
– Оля, случалось, что он не ночевал дома? – Гера отстранился со вздохом, заметил слезы на ее щеках, вытер кончиками пальцев. – Не плачь.
– Да, конечно! И не раз! Не могу связать его отлучки с убийствами, но когда он не ночевал, то говорил, что у него дежурство в магазине. Он же круглосуточный.
Круглосуточную работу старших менеджеров и начальников отделов отменили уже год как! Это ему Вера Ивановна сообщила. Значит, он…
Гера был на сто процентов уверен, что Фролов – тот самый серийный убийца, на след которого он так долго не мог выйти. Пусть у него на руках все больше косвенные улики, но он докажет. Непременно докажет его вину!
– Давай уедем отсюда. Я тут не могу, – попросила она и потянула его к выходу. – Трудно дышать…
Они долго петляли по тесным дачным улочкам, дороги от снега чистили плохо, и проезд был не везде. Заметно стемнело, и через десять минут пошел снег. Крупные хлопья летели в ветровое стекло, забивая дворники так, будто кто-то сидел на крыше автомобиля и сыпал снег из мешка. Гера чертыхался, с силой удерживая машину, чтобы та не выползла из колеи и не застряла в сугробе. Это помогло ему немного отвлечься от мрачных мыслей о сбежавшем Фролове, о пропавшем неизвестно куда Ваньке, о возможном серьезном разговоре с начальством.
Уф-ф, все это потом, потом. Сейчас главное – добраться до города, бросить машину на стоянке у Ольги во дворе. Укрыться с ней одним одеялом в теплой постели и ни о чем, ни о чем плохом не думать. Просто слушать, как она шепчет ему что-то, засыпая. Как с недовольным ворчанием тащит на себя одеяло. А потом, тяжело вздохнув, забрасывает на него ногу и снова что-то шепчет. А еще она могла улыбаться во сне. Это было так мило, и у него от этого сладко щемило сердце. И ледяной комок, изводивший его внутренности отвратительным ощущением грядущего зла, затихал, переставал ворочаться. Гера осторожно касался ее плеча, нежно скользил пальцами ниже, трогал крохотную родинку под левой лопаткой, целовал.
Он никогда не представлял себе, как это будет, когда он будет с Ольгой. Он просто боялся мечтать. Реальность оказалась ошеломляюще прекрасной. Было красиво и спокойно, можно было дышать полной грудью и смеяться от счастья. Можно было даже думать о том, что если у них когда-нибудь появятся дети, то они непременно должны быть похожи на нее.
Телефон в кармане завозился и тонко взвизгнул, безжалостно выдергивая его из эйфории. Это звонил Игорь. Гера вытащил мобильник, крикнул, перекрывая шум мотора и непогоды.
– Да, Игорь! Говори громче!
– Вы где? – тоже крикнул Игорь.