— Может, ты остановишься? — спросил Иван. — Поговорим немного, а лошади отдохнут. — Он ухватился за вожжи, но не дернул, а пошел по полю рядом с Резешем.
— Поговорим? О чем же? Времени нет. Поле сохнет, с каждым днем работать все тяжелее. Каждая минута на вес золота.
— Поэтому-то и надо поговорить, — сказал Гойдич.
— Да подожди ты. Остановись!
Иван потянул за вожжи.
— Хочу вовремя посеять, — буркнул Резеш, но коней все же остановил. — Ну, в чем дело?
— Мы пришли спросить, не нужно ли вам помочь? — сказал Гойдич.
Резеш уставился на Гойдича и долго смотрел на него к упор.
— Спасибо. Вы мне уже помогли однажды, — презрительно скривив губы, сказал он. — Опять пожаловали агитировать?
— Мы пришли предложить вам помощь, пан Резеш. Вот и все.
— Значит, снова вступать в кооператив? — Голос Резеша звучал холодно и насмешливо.
— Да на кой черт ты нам сдался? — рассердился Иван. — Надрывайся тут до упаду, если тебе так нравится. Мы уже кончаем работу на кооперативном поле. Можем и тебе трактором распахать. Хочешь?
Резеш от удивления онемел. Он долго не мог ничего сказать. Потом все же опомнился и посмотрел на жену: взгляд у нее был испуганный.
— Ничего мне не нужно. Сам вспашу, и засею сам. Как всегда, — проговорил он хрипло. — Хотя в этом году меня здорово подвела эта чертова погода. — Он вытер лицо рукавом.
Дева пресвятая, не пойму я что-то, думал он. Новое дело! Чего они от меня хотят? Вспахать мне поле трактором? Отец небесный, все бы заботы сразу с плеч долой.
— Заявление-то у вас заполнено. Мне только подписать надо? — насмешливо спросил он.
— Заплатите только за горючее и работу. И все.
— Я никогда никого не эксплуатировал. — В его голосе звучали язвительность и недоверие, но прежней самоуверенности как не бывало. Неужели они снова хотят меня заарканить?
— Дело ваше, пан Резеш. Мы вот посмотрели на ваше поле и подумали: мы-то уже кончаем, а у него еще по крайней мере гектар невспаханной земли. — Гойдич пожал плечами и пристально посмотрел на Резеша. — Я поступаю с вами так, как мне бы хотелось, чтобы вы поступили со мной, будь вы на моем месте. Я хотел бы, чтоб вы мне помогли, если можете, чтобы и я посеял раньше. Чтобы посеять завтра утром, а не через десять дней.
Резеш совсем растерялся. Боже мой, сеять завтра? Уж не смеются ли они надо мной? Нарочно пришли поиздеваться?
Гойдич ковырял носком ботинка свежевспаханную землю. Влаги в ней почти не было.
Господи, я не ослышался? Нет, не ослышался. Но что у них на уме?
— Так вы хотите мне помочь? — спросил он. — Это что же за ловушка? Будете меня снова брать в клещи?
Сердце у него билось так, будто он поднялся бегом на крутой склон. Нет, вы меня больше на колени не поставите, думал он. «Пан Резеш, не нужна ли вам помощь?!» Такие слова приятно слышать. Но на их приманку я не попадусь.
— Клещи? — усмехнулся Гойдич. — Да ведь мы ничего от вас не хотим. Мы немного облегчим ваш тяжелый труд, у вас будет лучше урожай, и вы выполните поставки. Вот и все.
Ага. Значит, вот оно что! Теперь ясно. Поставки. Вот что их беспокоит. Черт показал свои рожки! Значит, все-таки поставки.
И в то же время он почувствовал некоторое облегчение. Поставки ведь все равно надо выполнять. Странно, но как раз эта откровенность и заставила его заколебаться.
— А почему вы хотите помочь именно мне? — спросил он неуверенно. — Почему пришли именно ко мне?
— Не тебе одному поможем, не думай, — сказал Демко и, подойдя к лошади, похлопал ее по вспотевшему крупу. — Мы поможем всем, кто пашет на коровах, а если хватит времени, то еще и нескольким таким, как ты. Ясно? Начнем с бедняков. Но теперь, на ночь глядя, к ним на поле не поедешь. В их лапше еще запутаешься. Ну что? Хочешь?
— Прямо сейчас? Сегодня ночью? — Резеш облизал пересохшие губы. В голове у него все смешалось. Господи Иисусе, ведь утром я мог бы посеять. А что они там говорили? Не только мне помогут? Ничего не понимаю. Утром можно будет сеять?
— Мы вам даром ничего не предлагаем, пан Резеш, — снова вмешался Гойдич. — Я же сказал. Ничего. За помощь вы нам, конечно, заплатите. Через два-три часа поле будет вспахано и разбороновано. А в дальнейшем договаривайтесь с машинной станцией, очень вам советую. Ваш секретарь все вам устроит. — Он указал на Павла, стоявшего возле Демко.
Резеш поглядел на Павла. А ведь я тогда его папашу навозной жижей… Кровь прилила к его лицу. Коммунисты. Сам черт их не разберет! Но похоже, что на этот раз они говорят открыто и честно. Такой разговор мне понятен. Господи Иисусе, и это они, те самые, как же на них положиться?
— Времени, конечно, маловато. Но раз вы можете, раз у вас есть трактор, — сдавленным голосом проговорил он.
— Я же сказал тебе, что можем, — кивнул Иван. — Сейчас пошлю сюда Канадца. Иди домой, поспи немного.
— Поспи? Ты что, в самом деле? Чтобы мне поле испоганили? Никуда я отсюда не уйду, присмотрю, как он будет пахать.
Он перевел дух и, переминаясь с ноги на ногу, спросил Ивана:
— А ты бы не мог? Почему именно Канадец?
— Да у нас совещание. Но тебе бояться нечего, — сказал Иван и улыбнулся. — Канадец — хороший тракторист. На нашем поле он здорово поднаторел. И тебе вспашет как надо.
Резеш опять поглядел на Павла. Хотел попросить его, но словно онемел. Тогда он повернулся к жене.
— Поезжай домой, Марча. Лошадей как следует почисть, пусть отдохнут.
— Хорошо, — тихо сказала Марча. — А когда ты придешь? Когда вернешься?
— Потом. Ты же слышала.
— Лошадей запрячь в телегу, коров привязать сзади, — шептала она, словно пробуждаясь от сна. И даже свинцовая тяжесть в ногах как будто исчезла.
Когда трактор с прицепом подъехал к полю Резеша, уже темнело. Мотор тарахтел так громко, что Резешу казалось, будто он работает у него в голове.
— Так чего ты хочешь? Что я должен тебе сделать? — сердито буркнул Канадец, остановив машину и выйдя из кабины. Он смотрел на Резеша вызывающе. Резеш растерялся. Глаза его забегали. Черт знает что! Надо же было прислать именно Канадца! Ведь он охотнее двинул бы мне сейчас, я знаю. Послать бы его ко всем чертям! Наплевал бы я на их помощь, если бы у меня земля не горела под ногами.
— Ну, вспахать. Как следует.
— Как следует? — фыркнул Канадец. — Как следует, говоришь? Я еще тебя поучу пахать. А где твои дохлые лошади?
— Ты моих лошадей не тронь!
— Нужны мне твои клячи! Мало я с ними возился. Да не стой ты как столб, чтоб тебя черти взяли, помоги-ка мне лучше. Давай пошевеливайся!
Канадец сбросил на землю бороны, и они стали снимать тяжелый трехлемешный плуг, который должен был вспахать землю Резеша и подготовить ее к севу. Резеш видел такой плуг на картинках, в кино и издали посматривал на него, когда члены кооператива выезжали в поле. Но прикасался он к нему впервые.
Резеш помог Канадцу прицепить плуг и бороны к трактору.
— Тебе хорошо видно? — спросил он.
Канадец ухмыльнулся, выругался, поплевал себе на ладони и, подъехав к борозде, которую начал Резеш, включил фары.
В свете прожектора, прикрепленного на крыше кабины водителя, Резеш увидел ярко освещенную полосу земли, отчетливо разглядел жухлую, серую стерню и ослепительно сверкающую зелень озимых. Они выросли из прошлогодних перезрелых зерен, которые при поздней уборке кое-где высыпались из колосьев. Потом за трактором вдруг повалили пласты черной земли. Резешу казалось, что перед ним потекли три ровных глубоких ручья. Тяжелые железные бороны, прицепленные за плугом, разравнивали глыбы земли между ними, и свежераспаханные борозды сливались в широкий поток, катившийся с невероятной быстротой.
Резеш волновался. Ведь это его землю с такой силой переворачивала машина. Теперь он верил, что его поле будет к утру готово для сева. Зерно ляжет в землю вовремя, подумал он.
Он стоял неподвижно, пока трактор не объехал все поле кругом. Вдруг его ослепил сноп света, и он услышал крик Канадца:
— Чего стоишь? Ведь я тебя переехать могу, черт бы тебя побрал!
Резеш отпрянул, трактор проехал совсем рядом. Канадец остановил машину и, не выключая мотора, высунулся из кабины.
— Вечно ты болтаешься, где не надо, — крикнул он, сплюнув. — Ну как?
— Сойдет, — сказал Резеш, чтобы не уронить достоинства.
— Еще бы не сошло, — улыбнулся Канадец. — А почему ты не пашешь ночью? Попробовал бы со своими кобылами, — посмеивался он.
— У меня только одна пара. Вторую упряжку вы мне не разрешили.
— Для них тебе бы потребовался батрак, и стал бы ты кулаком. Скажи спасибо, что мы тебя от этого спасли. А теперь можешь идти и укладываться спать. До утра я тебе еще и посею, и урожай у тебя вырастет. Утром можно будет убирать. Да нет, погоди, мы тебе его сами уберем и обмолотим, а ты только придешь за зерном. Нет, мы тебе мешки с зерном довезем на этой самой машине до самого дома. Да еще сложим, так что сиди себе дома. Черт бы тебя побрал, — выругался он снова. — Ты можешь пока со своими кобылами отправиться в лес за дровами и подработать.
Мотор ревел, и Канадец вопил изо всех сил, стараясь перекричать ревущий мотор.
— Ну, хватит орать, на вот, закури и помолчи, — сказал Резеш и протянул Канадцу сигарету.
Канадец закурил.
— А выпить у тебя не найдется? Винца бы немного, — спросил он.
— У тебя тогда ряды пойдут все вкривь и вкось. Паши так на вашем поле.
— Эх ты! Да у тебя и вина столько не найдется, чтобы я захмелел. Беги домой, говорю. Ложись спать, а я тут поработаю. Иди к жене на свою ночную смену, раз уж тут я за тебя вкалываю.
— Та работа от меня не убежит, — ответил Резеш, едва улыбнувшись.
— А не помочь ли тебе и дома? Там тебе трактор не потребуется? — ухмыльнулся Канадец. — А то я и дома могу тебе показать, как что делается.
— Слава богу, не все орудия труда у нас распределяют партия и правительство, — сказал Резеш.
— А ты не оскорбляй нашу партию и правительство, — прикрикнул на него Канадец. — Если бы они не следили за всем и сохранились бы старые порядки, этой машиной владел бы Хаба, а уж он бы тебе помог, как же, держи карман шире! Думаешь, этот мерзавец стал бы на твоем поле батрачить? — Канадца снова охватила злость.