«Лидер! За ней не угонишься…»
Только сейчас Клим припомнил, что она даже ни разу не обернулась, и со злостью сказал себе, что Зина попросту о нем забыла. Ей было приятно и весело ехать рядом с мужем, которому хватало дыхания еще и на то, чтобы болтать и смеяться. В отличие от жены, Иван то и дело оглядывался и кричал Климу что-нибудь подбадривающее или просто озорно подмигивал, приподнимая темные очки. Он, конечно, был в шортах, и Зине, наверное, нравилось посматривать, как работают его крепкие загорелые колени.
«Какого черта я потащился с ними?! – растравив себя, взвыл Клим. – Я и не раздеваясь выставил себя на посмешище. Поплелся за ней, как бездомный пес… Разве у меня нет дома? И разве меня там не ждут? Он был все это время. А у нее свой. И этого уже не изменишь…»
Ему вдруг до боли в мышцах захотелось узнать, что же они придумали бы там, в его сне, если б не зазвонил этот проклятый будильник? Клим ненавидел его всю жизнь, но был вынужден слушаться, как любой работающий человек, день которого уже начинается с подчинения чужой воле. Освободились бы они или нет? Он вспомнил, как Маша сотни раз доказывала ему, от бессилия выпучив ставшие водянистыми глаза, что – «Да я тебе говорю!» – умеет «заказывать» сны.
«А что, если попробовать? – похолодев от очевидного безумия этой затеи, подумал Клим. – Может быть, это своего рода самогипноз? Самовнушение. Или чудо? Да нет, какие уж тут чудеса… Странно, я так легко решился на это сейчас, а ведь ни разу за все эти годы даже мысленно не допускал, что Маша говорит правду. Почему так? Когда дело касается самого себя, человек принимает любую нелепость, любой абсурд. А в других малейшая странность кажется болезненной аномалией. Которую непременно нужно вытравить. Или вылечить – разница невелика!»
Ему пришел на ум мальчик, из бывших пациентов, который утверждал, что умеет читать мысли. Каждому он говорил: «Ты думаешь про секс», и почти все терялись, ведь ни один не мог сказать, что совсем об этом не думал. Клим определил у него параноидную форму шизофрении, а теперь запоздало засомневался: а что, если ребенок и вправду умел передвигать неодушевленные предметы и посылать мысли на расстояние? Мальчишка говорил об этом как о вполне естественных вещах, правда, продемонстрировать это ему так ни разу и не удалось. Но, может, как раз потому, что Клим не верил? Может, чтобы получилось, сбылось что-то самое сумасшедшее, нужно для начала поверить в это всем своим существом: душой, мозгом, каждой клеткой тела?
Он опять пристально посмотрел на смуглую Зинину шею, приоткрывшуюся от того, что ветер подул сзади и перебросил волосы на лицо. Продолжая вести одной рукой, она пыталась убрать их с глаз, но пряди выскальзывали и снова падали на лоб. Климу стало страшно от того, что Зина может сейчас упасть на какой-нибудь кочке, не справившись с управлением. Но ветер нехотя сменился и забрал чуть правее, откинув беспомощные волосы.
Они так ощутимо скользнули по его лицу – самые кончики сплетённых кос, – что Клим сам сильно вильнул, едва не задев ехавшего сзади Жоржика. Не заметив этого, Клим машинально оторвал от руля ладонь и потрогал щеку, словно на ней могли сохраниться несколько волосков. Велосипед бестолково заметался по дороге, потеряв уверенность, и Климу пришлось схватиться за руль. В этот момент Иван в очередной раз оглянулся, заметил его неловкий маневр и притормозил, что-то сказав Зине.
«Наверное, посетовал, что придется подтолкнуть этого неуклюжего медведя», – мрачно предположил Клим, упрямо глядя на дорогу, покато проскальзывающую под узкое колесо.
– Ну как, есть еще порох в пороховницах? – весело поинтересовался Иван, подобравшись поближе.
«Пошел к черту!» – огрызнулся Клим про себя.
Не дождавшись ответа, Иван спросил уже деловым тоном, какой, наверное, хорошо знали у него в салоне:
– Клим, вам нужен аванс, чтобы вы могли спокойно работать?
– Что это значит? – неприятно удивился он.
– Как что? Это мировая практика. Автор получает заказ и аванс…
– Какой еще заказ?
От предчувствия ловушки у Клима опять сбилось дыхание, но ему не хотелось, чтобы Иван заметил это, и он постарался не хватать воздух. От недостатка кислорода в голове зашумело, а дорога стала едва различимой, будто внезапно сгустились сумерки.
– На пьесу, – сквозь зубы пояснил Иван, заразившись его раздражением.
– Какую пьесу?
– Ну, началась комедия! На новую, естественно, не на «Лягушку» же!
– А с ней уже покончено?
Иван посмотрел на него повнимательней и уже без злости протянул:
– Так вот в чем дело… Нет, Клим, что вы придумываете? Ваша пьеса не однодневка. Наверное, потому что вы построили ее на аллегориях. Зрителям это нравится, – он заразительно хохотнул. – Они кажутся себе умнее, когда смотрят такие пьесы. Ну и мы себе тоже от того, что в них играем. Нам нравится ваша пьеса, Клим! Вы уж нам все-таки не изменяйте по возможности…
– В каком смысле? – отвлекшись, он был застигнут этими словами врасплох.
– В прямом! Не бегайте по другим театрам. Там еще пока гонорара дождетесь, а я исправно плачу. Вы довольны нашими отношениями?
«Это звучит как злая, двусмысленная шутка… Только он этого, к счастью, не подозревает…»
– Доволен, – сухо ответил Клим, продолжая буравить дорогу взглядом.
– А пьесу напишете?
Клим с отчаянием вскричал про себя: «Да он издевается! Я уже еле дышу, а он заставляет меня разговаривать…»
Зинин голос долетел до него, как тот самый спасительный трос, который он просил ее взять с собой:
– Иван, иди сюда!
– Пардон! Меня требует моя Прекрасная Дама. – Иван театрально откланялся и налег на педали.
«Его дама, – покорно повторил Клим. – Конечно, его… Обо мне и речи нет. И быть не может! Разве я соперник такому… Господи, почему он даже сейчас не снял свою распроклятую цепь?!»
Пыхтевший позади него Жоржик ухитрился догнать Клима и пристроился справа, поближе к обочине.
– Только молчи! – взмолился Клим, чувствуя, что мальчику не стыдно признаться. – Я уже подыхаю…
– Сейчас опять ровно пойдет, – шумно отдуваясь после каждого слова, сообщил Жоржик.
Клим только промычал что-то.
– Скоро приедем… Зато назад классно покатимся – с ветерком!
«Отцу подражает, – отметил Клим. – Все правильно. А кому же еще? На шестнадцатилетие Иван подарит ему золотую цепь толщиной с палец».
Вскоре подъем и вправду закончился, и Климу удалось наконец оглядеться. Поля были похожи на лоскутное желто-зеленое одеяло, причем все разноцветные части были разной формы и размеров. «Странно здесь нарезают наделы», – поверхностно удивился Клим, но в этот момент увидел дерево. Он резко выпрямился, потрясенный, и случайно нажал на тормоз.
– Вы что? – мальчик тоже остановился.
– Зина! – закричал Клим, не сумев с собой справиться.
Она оглянулась и, не спеша развернувшись, подъехала к нему.
– Что случилось? – Зина спрыгнула на землю и сгибом локтя отерла раскрасневшееся лицо.
– Смотрите! – от волнения у Клима опять сбилось дыхание. – Да вон же! Та сосна!
– Ну и что?
– Баба-Яга застряла, – пробормотал он, не зная, куда деться от стыда за свою нелепую выходку.
Всмотревшись, Зина рассмеялась:
– А точно! Надо же, я и не заметила. У вас цепкий взгляд, Клим!
– Я уже видел ее…
Зина сразу перестала улыбаться. Еще раз посмотрев на сосну, она пристально оглядела золотистые поля и тихо спросила, не повернувшись:
– Во сне?
И быстро обернулась к нему. Клим медленно наклонил голову, продолжая смотреть на нее исподлобья.
– Так это здесь было? Вы правду говорите? Но вы же здесь никогда не бывали? Как же это место могло вам присниться?! Вы сочиняете на ходу!
Она резко надавила поднятую педаль и покатила вперед, уже в движении усевшись в седло. Проводив Зину взглядом, он твердо сказал себе: «Перестань ее дергать! Она ничего этого не видела и не помнит. Это был твой сон. Сам и расхлебывай».
– Смотрите, хищник! – восторженно крикнул Жоржик, снова пристроившись к Климу.
– Высматривает маленьких мальчиков, – пошутил он, сглатывая тоску, которая поднималась к горлу снова и снова.
Жоржик обиделся:
– Какой же я маленький? Мне уже одиннадцать. Думаете, я глупый?
– Нет, не думаю, – удивился Клим.
Загадочно сузив черные глаза, мальчик нараспев спросил:
– А вот вы знаете, кто самый-самый первый оказался в Америке?
– Сибиряки, – не задумываясь, ответил Клим.
От изумления Жоржик даже приостановился.
– Кто-кто?
– Племена, жившие в бассейне реки Русь. Нынешней Лены… По крайней мере, есть такая версия. В языке американских индейцев обнаружено много общих корней с языком тех племен. Интересно, правда?
– Интересно, – по слогам произнес Жоржик и разочарованно признался: – А я так всех проверяю… Ну, вроде теста. И все отвечают: Колумб. Или Америго Веспуччи. А я заготовил ответ про викингов.
Клим поспешил утешить:
– Но они ведь все равно лет на пятьсот раньше Колумба там оказались.
– А про эти сибирские племена вы где прочитали? Это какие-нибудь новые открытия, да? Ой, я про это люблю читать! Дадите мне?
– Да пожалуйста, – охотно согласился Клим. – Только я так сразу и не вспомню, где читал… Надо поискать… Но я найду, ты не волнуйся.
Он усмехнулся про себя, подумав, что цепляется за любую ниточку – за корягу на дереве, за любопытство ребенка – лишь бы только привязать к себе женщину, которой вчера утром даже не знал. Это было и смешно, и глупо, но как посмеяться над этой глупостью – Клим не знал.
– А у вас много книг? – с жадностью спросил Жоржик. Глаза его так и сияли от близости еще не изведанной радости, которую таят в себе непрочитанные книги. – А можно я к вам приду? Я шуметь не буду!
– Можешь шуметь сколько угодно, – позволил Клим. – У меня такая тишина в доме, что уши закладывает.
От восторга мальчик поставил велосипед на дыбы и звонко выкрикнул:
– Так у вас свой дом? Вот здорово!