Жоржик потер нос и удивленно спросил:
– Почему что?
Переведя дыхание, Тоня потребовала:
– Пойдем отсюда.
– Пойдем, – вздохнул он и с надеждой начал снова: – Клим, так я…
– Мы еще поговорим, – не дав ему закончить, мягко заверил Клим.
Девочка метнула в него рассерженный взгляд и за руку потащила брата к двери. Тот на ходу обернулся и засмеялся:
– Чего это с ней? Вы ее наругали?
– Нет, – улыбнулся Клим и помахал ему рукой.
Уже выскочив в коридор, Тоня неожиданно вернулась и, помявшись, вопросительно сказала:
– До свидания?
– Я надеюсь, – серьезно ответил Клим.
Она недоверчиво улыбнулась и плотно прикрыла за собой дверь. «А чего ты ожидал? – спросил себя Клим. – Что они с визгом бросятся тебе на шею? Она вела себя еще вполне прилично…»
Длинная череда совершенно диких случаев послушно вынырнула из памяти, будто была давно заготовлена кем-то на случай, если понадобится Климу. Мальчишки, бросавшиеся на отчимов с топором… Девочки, которые выплескивали в лицо мачехе кипящее масло или просто воду… Всего этого он наслушался в избытке. И не все из приемных родителей были исчадиями ада. Чаще всего их вина только в том и заключалась, что они были чужими.
«Будет трудно, – согласился Клим, машинально пролистывая чью-то историю болезни. – Боюсь, что труднее, чем я даже могу представить… Но иначе ведь невозможно… Девочка задала вполне логичный вопрос… Действительно, как же это произошло, что я не могу жить без Зины? Не знаю. Знаю только, что не могу…»
Поняв, наконец, что просматривает записи, касающиеся Ворона, он выглянул в коридор, забеспокоившись, что парень все еще ждет, но там было пусто. Клим подошел к окну и увидел, что тот разговаривает с Тоней возле пропускного пункта, а Жоржик ходит вокруг них кругами, всем своим видом изображая презрительное нетерпение. Улыбнувшись ему, хоть мальчик и не мог видеть, Клим перевел взгляд на его сестру и невольно качнул головой, обнаружив, как она вся вытянулась и порозовела от близости Ворона.
«Вот и попробуй объясни, что с тобой происходит», – насмешливо обратился к ней Клим и отметил, что для психиатра он в последнее время допускает уж слишком много необъяснимых вещей.
Знакомый двойной стук в дверь заставил его вернуться к столу. Изобразив глубочайшую занятость, он рассеянно отозвался, и медсестра бесшумно скользнула в кабинет. Она никогда не входила в число тех, с кем у Клима время от времени случались внеслужебные связи. Не только потому что Лидия Максимовна была заметно старше его и не особенно привлекательна со своими дряблыми, обвисшими щеками, в складках которых собралась, казалось, скорбь всего мира. Но вот то, что эта же скорбь строго мерцала и в серых глазах, заставляло Клима даже побаиваться ее, как монахини, для которой обычные земные радости, которые он мог предложить, были противопоказаны.
Тем не менее Клим был очень даже доволен, что она работает с ним, потому что Лидия Максимовна оказалась патологически заботлива и с каждым пациентом возилась, как родная мать. Даже с теми, кого сотрудницы правопорядка или педагоги, работавшие в их приемнике, откровенно ненавидели. И сейчас она первым делом озабоченно осведомилась:
– А что это за дети у вас были? У них что-то стряслось? Они ведь не из наших?
– Нет, – не поднимая головы, подтвердил Клим. – Это дети моей… знакомой.
Лидия Максимовна аккуратно собрала разбросанные Климом медицинские карты и снова спросила:
– Так у них что-нибудь случилось?
– Пока нет. Но, боюсь, в скором времени случится…
– Родители разводятся? – участливо спросила она.
Клим оторопел:
– Как вы догадались?
Заметно смутившись, медсестра, оправдываясь, забормотала:
– Так ведь что еще может быть? Если еще не случилось, но может… Только развод…
– Один-ноль, – сказал он. – Вы не ошиблись.
Не выказав ни малейшей радости по поводу столь легкой победы, Лидия Максимовна отстраненно заметила:
– Все считают развод таким прям уж горем! Иногда, конечно, и так… А я тут насмотрелась, так думаю: лучше б у этих ребятишек родители развелись в свое время, чем и друг друга, и детей своих мучить.
– Да, может быть, – осторожно согласился Клим. Почувствовав, что ей хочется поговорить еще о чем-то, он взглянул на ее толстое, потускневшее от времени обручальное кольцо, накрепко перехватившее безымянный палец, и мягко спросил:
– Лидия Максимовна, а вы ведь замужем?
Она посмотрела поверх его головы в окно и ровным голосом ответила:
– Да вроде как… К сожалению. Грех так говорить, конечно. Да только так оно и есть.
– Пьет? – понимающе спросил Клим.
– И пьет, и бьет, все как положено, – впервые за долгие месяцы он увидел усмешку на синеватых, размытых губах.
Неожиданно разволновавшись от желания тоже пуститься на откровенность, Клим отрывисто спросил:
– Ну и что? Почему не разведетесь?
– Жить негде, – тускло отозвалась она. – Почему все живут и мучаются? Уйти некуда. Однокомнатная у нас… Ее даже на две «гостинки» не разменяешь. Я уж тут, грешным делом, всякие объявления стала почитывать, где старички ищут, кто бы за ними ухаживал. Жить у них можно, и потом квартира тебе же и остается. Только страшновато, как бы не обманули… Мне уж и не до того, чтоб по наследству перешло жилье, а хоть пока… Вот как раньше компаньонки всякие были. Да побаиваюсь, что я от него уйду, а старушка эта потом закапризничает да и выставит меня за порог. И куда я тогда?
Клим резко выпрямился, как от боли, пронзенный посланным откуда-то сверху решением. Боясь поверить себе, он вскочил из-за стола и, на короткий миг прижав ладони к вспыхнувшим щекам, быстро прошелся по кабинету. Лидия Максимовна наблюдала за ним, не произнося ни слова.
Так же внезапно остановившись с ней рядом, он почти выкрикнул:
– А мне вы верите? Могли бы поверить, если б я сказал, что никто вас за порог не выкинет?
– Вам? Да… Ну конечно! Вам, – растерянно пробормотала она, поглядывая на него с тревогой.
Путаясь в словах, Клим торопливо заговорил:
– Что, если я предложу вам жить с одной женщиной? Правда, она не старушка, но не совсем самостоятельная. Но хлопот особых не будет, она вполне может сама себя обслуживать. У вас была бы отдельная комната. Кто у вас? Сын? Дочь?
– Она живет отдельно, – тихо произнесла Лидия Максимовна. – Она уже замужем.
– О, как хорошо! – обрадовался Клим. – Тогда тем более. Может, вам так даже веселее было бы, чем совсем одной. Она ведь хорошая, безобидная, со странностями только. Спит много. И любит рассказывать сны.
Она еще тише спросила:
– Это ваша жена, да? Я кое-что слышала…
– Да, – бросил он и поспешно продолжил: – Работу вам не пришлось бы бросать, Маша вполне самостоятельный человек. Только готовить на двоих… Деньги я, конечно, буду присылать.
Лидия Максимовна с достоинством отвергла:
– Зачем же? Это же вроде аренды…
– Никакой аренды, – твердо сказал Клим. – Я прописал бы вас. Вы были бы полноправным жильцом.
С сомнением покачав головой, она с опаской спросила;
– А как ваша жена к этому отнесется? Вдруг она будет против?
– Не будет! – Он уже не мог сдержать бурлившего внутри него ликования и, запрокинув голову, сцепил на затылке руки. – Господи, как хорошо-то! Как неожиданно все решилось… я скажу ей, что уезжаю… в аспирантуру. Детали ее не заинтересуют.
– А если я ей не понравлюсь?
– Вы? Ну что вы! Это невозможно, вы всем больным нравитесь, – уверенно солгал Клим, хотя никто ему такого не говорил.
– Это ее дети здесь были?
Он даже растерялся:
– Чьи?
– Той женщины… На ком вы хотите жениться…
– Да.
Лидия Максимовна вдруг улыбнулась с поразившей и покорившей его нежностью:
– Красивые дети.
– Еще один есть, совсем маленький, – сообщил Клим с такой гордостью, будто все эти дети были его собственными.
– Вам это в самый раз, – одобрила она. – Не заскучаете без наших хулиганов, если куда уедете.
Клим легкомысленно заверил:
– О, я и так без них не заскучал бы!
Но Лидия Максимовна не согласилась:
– Это вам только кажется. А вот в отпуск пойдете и соскучитесь.
– Да, отпуск! – вспомнил он. – А у вас когда?
– Да с вами же вместе! С завтрашнего дня.
– А, ну да, конечно… Совместитель же будет со своей медсестрой, – смутился он.
Опять поразив его улыбкой, она успокоила:
– Вы и не обязаны были об этом помнить. У вас своих хлопот хватает…
– Когда вы сможете ко мне… к нам прийти? Я вас познакомлю с Машей, – нетерпеливо спросил Клим, подрагивая от желания действовать немедленно.
– А у вас… там… уже все решено?
Не сумев скрыть сожаления, он признался:
– Нет. Еще совсем ничего не решено. Но хотя бы насчет жены я мог бы успокоиться.
– Понимаю… Значит, ваша знакомая может еще и передумать? Она не водит вас за нос?
– Она?! – Клим радостно расхохотался. – Нет, что вы! Это совсем не такая женщина.
Смягчившись, Лидия Максимовна проговорила напевно:
– Вот и хорошо… Если хотите, я прямо завтра к вам и зайду.
– Да! Завтра! С утра, как только она проснется.
Ему самому стало неловко, что она так торопится и приоткрывает всю глубину своей радости человеку, которому его жизнь, по существу, абсолютно безразлична. Но выбора у Клима не было, и он безрассудно доверился своей медсестре, как тяжело раненный на поле боя, где никто другой его не спасет.
– Я никогда не видела вас таким счастливым, – приглушенно сказала она, будто делилась тайной.
Уловив, как она откровенно любуется проступившим на его лице радостным волнением, Клим расслабился и с облегчением подтвердил:
– Я никогда и не чувствовал себя таким счастливым. Я увезу их к маме, в деревню. Не навсегда, конечно, просто прийти в себя… Там у нас большой дом. Подумайте только! У меня будет настоящая семья! Дети…
Он засмеялся от радости и, снова запрокинув голову, с силой провел ладонями по лицу, точно пытался пробудиться на случай, если это опять только сон.