— Мак, я не хочу есть, я хочу только отдохнуть. — Она подавила зевок. — Если ты не против…
— Конечно, нет. Мне еще нужно поставить машину, так что не волнуйся, если услышишь, что я выхожу. И, кстати, вторая машина уже стоит в гараже. Если ты захочешь поменять ее…
Уэнди покачала головой.
— Я уверена, что она великолепна. Это замечательная машина.
Взбираясь по лестнице, она растратила остатки сил и потому с облегчением закрыла дверь спальни и огляделась. Обои на стенах оказались густой смесью зеленого, аметистового и голубого; большая кровать, которую она едва разглядела впотьмах, была с пологом. Боковая дверь вела в маленькую гостиную.
Ее вещи были уже аккуратно разложены в шкафах и комодах, Паркер, должно быть, послал сюда целую армию, чтобы так быстро со всем управиться, подумала она. Она бережно повесила свой сизо-голубой костюм и поискала ночную рубашку, которую миссис Паркер приготовила для нее в ту первую ночь в доме Берджессов. Когда она надевала какое-нибудь творение Тэссы, ей отчего-то становилось теплее.
Ее брачная ночь. Рыдания сдавили Уэнди горло. О, ради Бога, обругала она себя, сейчас не время для сентиментальности.
Она просто устала, эмоционально и физически, вот и все. И немного напугана новой ролью, которую взяла на себя. Квартира Мака — это одно, а вот управляться с подобным домом, да еще и слугами в придачу, — у нее не было возможности к этому подготовиться.
Уэнди расчесывала волосы, когда услышала шум. Она чуть отодвинула бархатные занавеси, чтобы только можно было разглядеть гараж, и как раз в это время погас свет. Мак вышел и постоял на подъездной дороге, глядя на дом. Уэнди отпустила занавеску и забралась в постель.
Она сидела, откинувшись на атласные подушки, жалея, что ей нечего почитать, чтобы снять напряжение, когда услышала осторожный стук в дверь, ведущую в гостиную. У нее учащенно забилось сердце.
Дверь отворилась.
— Все улеглись?
У Уэнди пересохло во рту. Зачем он здесь?
Она впервые задумалась над тем, чего же все-таки Мак ждет от их брака. Она чувствовала, что поступила глупо, не обсудив такой важный вопрос раньше, но это казалось столь очевидным. Со всеми разговорами о партнерстве и верности он ни разу не заикнулся о настоящем браке и интимных отношениях. Или она просто не поняла?
Если бы Маку нужна была нянька, как сказала Тэсса, он нанял бы ее. Но вместо этого он женился на Уэнди. Чего же он хочет от нее?
Мак присел около нее на краешек кровати. Он был без пиджака и без галстука, длинные рукава его белой рубашки были закатаны до локтей.
До свадьбы он ни разу не поцеловал ее, подумала она с содроганием. У него и в мыслях не было заняться с ней любовью!
Но какой это был поцелуй! Все ее тело охватил трепет, когда она вспомнила его.
Она слегка отстранилась, а Мак наклонился вперед и положил руку на подушку рядом с ней, приблизив свое лицо.
— Мак, — запротестовала она, и он отпрянул.
— Я не сказал тебе, что побуду с Рори ночью и дам тебе возможность отдохнуть, — пробормотал он.
— Мм… спасибо, — только и сумела сказать она, безумно желая, чтобы он ушел, прежде чем она не покраснеет еще больше.
Он кончиками пальцев заправил ей за ухо выбившийся локон, потом слегка коснулся губами ее шеи.
— Спокойной ночи, Уэнди, — шепнул он и удалился.
Снова откинувшись на подушки, она зажмурилась. Конечно же, Мак не собирается спать с ней. Это не входило в условия их контракта, даже если бы он захотел этого, чего он явно не хочет… Какая же она глупышка!
Чуть позже, когда ее мысли уже начали путаться и она стала проваливаться в сон, она подумала: если бы он все же захотел остаться, что она сказала бы ему? И что бы сделала?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
После недели лютых холодов погода наконец улучшилась.
Так по крайней мере говорилось в прогнозе; по мнению же Уэнди, жуткий холод сменился просто неприятным холодом. И все же это было лучше, так что, когда Рори доела свой завтрак, Уэнди укутала ее и вывезла в коляске на прогулку. Она немного сомневалась, стоит ли подвергать ребенка воздействию низкой температуры, когда это не так уж и необходимо, пока Мак не сказал:
— Мы тут не тепличный цветок выращиваем. Чем быстрей она привыкнет к холодному воздуху, тем меньше будет страдать от него в дальнейшем.
Уэнди не была уверена в его правоте, но должна была признать, что мороз, похоже, был Рори только на пользу. В выходные Мак вытащил их обеих на прогулку, и то, как порозовели щеки и заблестели глаза у Рори, как она спала после этого, убедило Уэнди, что свежий воздух ей не вредит.
Хотела бы она сама привыкнуть так же легко. Чикагский ветер, казалось, пробирал ее насквозь, как бы тепло она ни оделась.
Но теперь ветра не было, и она шла, чувствуя, как ее лицо ласкает неяркое солнце. Перед тем как повернуть назад к дому, она остановилась, чтобы поправить одеяло Рори.
Народа на улице было немного. Она поздоровалась с почтальоном и с четой закаленных бегунов. За квартал от дома ей встретилась женщина, которая садилась в машину. Она помедлила и сказала:
— Вы ведь только что переехали в дом Тома Экстера?
Уэнди кивнула.
— Я Уэнди Берджесс. — Она все еще с трудом произносила это имя.
— А я Де Карло, — грубовато сообщила женщина. — Можно взглянуть на ребенка?
Уэнди отвернула одеяло. Рори сонно заморгала на солнце, затем наморщила носик и чихнула.
— Не очень похожа на вас, — заметила женщина. — Должно быть, в папу.
Уэнди подумала было сказать, что нет, она похожа на свою маму. Но едва ли стоило посвящать соседей в коллизии ее нынешней семьи. Кроме того, только накануне вечером Мак сообщил ей, что настоящий отец Рори согласился подписать документы об отказе от родительских прав. Это означало, что удочерение пойдет полным ходом и через несколько месяцев Рори и правда станет ее дочерью — и дочерью Мака.
Потому она только кивнула и улыбнулась. Это верно — Рори действительно походила на Мака. Казалось, все Берджессы унаследовали цвет волос Самюэля и поразительные глаза Элинор.
Входная лестница не была предусмотрена для детских колясок, и совсем не легко было втащить коляску наверх и внутрь. И все же она испугалась, когда дверь открылась ей навстречу.
— Так вот вы где, — сказал Мак. — Я уже начал волноваться, почему мне никто не отвечает.
— Что ты делаешь дома в будний день? — Уэнди никак не могла отдышаться.
Улыбнувшись, он начал расстегивать ее пальто, почти так же, как если бы она была одного возраста с Рори.
— Я устал от бумажной работы. Я, конечно, захватил бумаги с собой, но по крайней мере сменил обстановку. Миссис Морган, кажется, тоже нигде нет.
— Она пошла в супермаркет. Мистер Морган отвез ее, а затем поехал сменить масло в моей машине. Что-нибудь еще хотите узнать?
Он, повернув ее, снял с нее пальто.
— Нет, я не требовал отчета. Просто в доме было так одиноко. — Его голос был по-деловому сух.
В том, что он сказал и, главное, как он это сказал, не было совершенно ничего, чтобы вызвать у нее трепет, выругала себя Уэнди. Он просто пришел днем поработать домой, где ему не помешают.
Черт, ей следует уже привыкнуть к этому! Мак не говорит и не делает ничего предосудительного или необычного. Он даже не целовал ее по утрам — вряд ли было возможным назвать то, как он чмокал ее в щеку, поцелуем. И хотя он заходил в ее комнату почти каждый вечер, всегда была веская причина для этого и он никогда не оставался надолго. Она просто взяла себе за правило в эти дни не ложиться в постель, пока он не уйдет.
Единственное, что причиняло ей страдания, — это то, что он, казалось, не замечал, как от малейшего его прикосновения электрический ток пробегал по всему ее телу. И этим, размышляла Уэнди, она охотно ограничилась бы. Ей просто надо привыкнуть к такой странной ситуации. Пока же чем проще и веселее она будет смотреть на вещи, тем лучше.
— Я скажу миссис Морган, что ты скучал по ней, — сказала она.
Мак поднял Рори из коляски и ухмыльнулся.
— Конечно, мне недостает ее. Я же остался без ленча.
— И я тоже, но, думаю, я сумею что-нибудь состряпать.
Рори прижалась головой к плечу Мака и широко зевнула. Он задумчиво посмотрел на ребенка.
— Кажется, малышке пора баиньки.
Уэнди кивнула и дотронулась до щечки Рори.
— Тебе нужно отдохнуть, дорогая. И не забудь рассказать папочке о своем новом зубике.
Мак просунул кончик пальца в ротик Рори.
— Неужели у нее новый… Ой!
Уэнди попыталась скрыть улыбку.
К тому времени, как он снова спустился вниз, она накрыла стол на двоих на залитом солнцем балконе и разливала по тарелкам овощной суп, приготовленный миссис Морган. На разделочной доске рядом с ее тарелкой лежала буханка поджаристого черного хлеба и рядом — головка сыра.
— Не Бог весть что, — извинилась она.
Мак ждал, пока она сядет.
— Но гораздо выше среднего.
Уэнди отрезала первый кусок хлеба и передала его Маку.
Намазывая его маслом, он произнес:
— На следующей неделе мне придется уехать из города.
Уэнди замерла с ножом в руке.
— О! — Ее голос был едва слышен, но она опомнилась слишком поздно, и любопытство уже зажглось в его глазах. — Нам будет не хватать тебя, — сдержанно сказала она и продолжила нарезать хлеб.
Это было правдой — она будет скучать по нему, так же как и Рори. Хотя реакция малышки при виде Мака не была такой же бурной, как по отношению к Уэнди, у нее все же была особенная улыбка, которой она встречала только Мака. Он гораздо больше занимался Рори, чем ожидала от него Уэнди; ведь это он частенько оказывался рядом с девочкой, когда та просыпалась ранним утром и начинала требовательно звать к себе, приветствуя новый день с полными энтузиазма широко раскрытыми глазами.
И все же Уэнди понимала, что не в его помощи она будет нуждаться, а в моментах, подобных этому. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она быстро спросила: