по-европейски». – Как выросли с прошлого лета! Совсем взрослые девушки.
Нора и Луиза засияли от удовольствия. Уокер налил всем шампанского, а Норе и Луизе протянул бокалы с лимонадом. Настроение у него было оживленное, и выглядел он хорошо. Джек смотрел, как он оценивает комнату и стол, окидывая все быстрым взглядом, убеждаясь, что все на своем месте, прежде чем вернуться к хлопотам на кухне.
Нору и Луизу восхищало все: квартира, стол, непривычное кокетство матери («Закуски! Во множественном числе? Больше одной?» – Мелоди вела себя почти легкомысленно); дядя Джек, уменьшенная, эльфическая копия дяди Лео; веселая тетя Беатрис – а это копия, как они обе недавно поняли, их матери, только покрасивее. Их обеих инстинктивно тянуло к Уокеру, на котором поверх слегка выпирающего живота был поварской фартук. Единственным привычным явлением в комнате был их отец, сидевший за столом, надежный и основательный; он отломил кусочек хлеба, принюхался к одному из полужидких сыров и подмигнул девочкам, словно говоря: «Что-то новенькое, да?»
Уокер поманил девочек в кухню, и они с готовностью пошли за ним. Он щедро долил в их бокалы с лимонадом шампанского.
– Маме не говорите, – сказал он. – И я не слежу, сколько остается в бутылке.
Он сунул шампанское в запотевшее медное ведерко и направился обратно в гостиную. Луиза и Нора быстро выпили свои коктейли и сделали еще, добавив ровно столько лимонада, чтобы содержимое бокалов не выглядело подозрительно.
В гостиной Уокер объявил, что дает Стефани и Лео еще десять минут, а потом подает ужин. Затем выставил на стол тарелки с хлебом и сыром и керамические мисочки с оливками. В центре он разложил лимоны и веточки розмарина. Восхищение Мелоди оправдывало все усилия.
– Совсем как в Италии, – сказала она Уокеру.
– А когда ты была в Италии? – спросил Джек.
Уокер посмотрел на Джека, как бы говоря: не начинай. Мелоди была слишком довольна, чтобы заметить это.
– Ой, я не была, но я смотрю канал о путешествиях, постоянно. Да, Уолт? Все время смотрю, правда? у них была передача про Сорренто, столько лимонов, такая красота. Лимончелло.
– Ни слова больше. – Уокер сбегал на кухню и вернулся через пару секунд, помахивая не начатой яркой бутылкой лимончелло.
– К десерту!
Мелоди буквально запрыгала и захлопала в ладоши. Джек нехотя признался себе, что это мило: то, как его семья восхищается изысканным вкусом Уокера. Подождите, ужин вам и вовсе крышу сорвет.
Силуэт Нью-Джерси на другой стороне реки озарила молния. Все подошли к окну посмотреть, как гроза идет через Гудзон. Нора, никем не замеченная, выскользнула в коридор. Она не смогла бы сказать, что за чувство потянуло ее в спальню Джека и Уокера – просто захотелось посмотреть. Дверь была закрыта, Нора тихонько постучала, хотя знала, что все по-прежнему в гостиной. Она открыла дверь, шагнула за порог и быстро закрыла ее за собой. Нащупала на стене выключатель, зажгла свет.
Она не знала, что ожидала увидеть, но явно не ту комнату, в которой оказалась – совершенно обыкновенную спальню с, как она поняла, старинной кроватью, креслом-качалкой и высоким комодом, заставленным фотографиями в рамках. Кровать показалась Норе маловатой, особенно для Уокера, он же… ну… мужчина основательный. Кровать аккуратно заправлена. По комнате не разбросана одежда, как у ее родителей. Просто опрятная спальня.
Она подошла к комоду и принялась разглядывать фотографии. На самой большой в центре были Джек и Уокер. Нора взяла ее в руки, чтобы получше рассмотреть. Оба в смокингах, с бутоньерками, оба подняли руки перед камерой, показывая обручальные кольца. Когда она ставила фотографию обратно, дверь распахнулась и вошла Луиза.
– Вот ты где! – сказала она. – Что ты делаешь?
– Ничего, – ответила Нора. – Смотрю.
– Подсматриваешь.
– Смотри, – Нора показала на фотографию. – Они поженились.
Луиза подошла и уставилась на снимок.
– Ого, – сказала она. – Интересно, мама знает?
– Если знала и не пошла, это как-то отстойно.
– Может, она даже не знает. Может, ее не пригласили.
– Тоже отстойно.
– Да, – сказала Луиза. Она окинула взглядом комнату, совсем как Нора пару минут назад. – Я не ожидала, что она будет такая.
– Ты о чем? – спросила Нора.
Хотя она точно знала, о чем Луиза; она отреагировала точно так же. Она ожидала, что комната будет более… другой.
– Я к тому, что она такая… – Луиза пыталась не произнести слово «нормальная», она понимала, что это неправильно, но ей больше ничего не приходило в голову. – Она такая простая, – в конце концов сказала она.
Нора и Луиза замолчали. У них обеих слегка кружилась голова от шампанского на пустой желудок. За окном раздался резкий треск молнии. Они вздрогнули. Глухой раскат грома. Они посмотрели друг на друга, воздух между ними был беспокойный, полный электричества. Луиза села на кровать. У нее начинало стучать в голове. Она внезапно захотела домой.
– Мне нужно с тобой кое о чем поговорить, – сказала Нора. Она не собиралась затевать этот разговор сейчас, но шампанское развязало ей язык.
– Я знаю, – ответила Луиза. – Я видела. Вас с Симоной. Как-то в музее.
– Видела? – Нора смутилась, пытаясь понять, что Луиза могла увидеть. Господи, а если она была в IMAX?
– Ты… – начала Луиза. – Ты что?..
– Не знаю, – ответила Нора. Она села на кровать рядом с Луизой. – Мне нравится Симона. Это все, что я знаю. Она мне нравится.
– Она меня пугает.
– Знаю.
– Она так в себе уверена.
Нора кивнула:
– Да. Но она умная, смешная и милая. И она мне правда нравится.
Дождь полил сильнее. Спальня Джека и Уокера выходила во внутренний двор. Люди, возвращавшиеся с работы, бежали к дверям, держа над головами портфели и пальто.
– Думаешь, я лесбиянка? – спросила Луиза.
Нора с облегчением рассмеялась. Как хорошо, что они, наконец, разговаривают.
– Пожалуйста, не смейся, – сказала Луиза, закрывая лицо ладонями и стараясь не заплакать.
– Тебе нравятся мальчики или девочки? Ты же знаешь, кто тебе нравится.
Луиза говорила в ладони:
– Мальчики.
– Хорошо.
– Не думаю, что могу быть лесбиянкой.
– Хорошо.
Нора была благодарна, что Луиза не стала осуждать Симону или еще как-то психовать. Луиза опустила руки. Лицо у нее покраснело точно так же, как у Норы – два ярких красных пятна посередине щек.
– Ты на меня злишься?
– С чего вдруг? Я думала, ты на меня разозлишься.
– Я злюсь, что ты мне не сказала.
– Я пыталась. Просто… не стала…
– Понимаю, – кивнула Луиза. Они с минуту сидели и смотрели в окно. Гроза кончилась, облака бежали быстро, дождь понемногу стихал. Из окна спальни по-прежнему пахло весной.
– Немножко странно, правда?
– То, что я с девушкой?
– Нет, не это. Ну, может, чуть-чуть. В основном странно, что все по-другому.
– Это просто я, – сказала Нора. – Я здесь. Я та же, что раньше.
Теперь она боялась заплакать.
Луиза покачала головой:
– Я неправильно выразилась. Мы раньше хотели одного и того же, видели все одинаково, а теперь все по-другому, и это странно. Мне почти одиноко. Как будто я делаю что-то не то, потому что не хочу того же, что и ты.
А, подумала Нора. Ну, это легко. Она опустилась на колени перед Луизой и взяла ее за руки.
– Быть чьим-то зеркалом не входит в твои обязанности, – начала она.
Куда делись девочки? Мелоди обыскала все, пока не додумалась посмотреть в спальне. Она медленно открыла дверь и увидела, что они сидят на кровати.
– Вы спросили Джека, можно ли сюда?
Она зашла в комнату и, как Нора и Луиза, стала с интересом осматриваться.
– Мы как раз собирались выйти, – сказала Луиза, сморкаясь и пытаясь собраться. Мелоди увидела, что Луиза плакала.
– О нет! – Она бросилась к ним и опустилась перед ними на колени. – Что случилось? О боже, что-нибудь стряслось на улице? Вас кто-нибудь обидел?
– Нет, – сказала Нора. – Ничего не случилось.
– Я хочу знать правду! – Мелоди схватила их за руки и слегка встряхнула. – Если вас кто-то обидел, вы должны мне сказать. Я не хочу, чтобы вы от меня что-то утаивали.
Луиза рассмеялась:
– Мама. Господи. Никто нас не обижал. У нас все хорошо.
– Мы просто говорили про школу, – пояснила Нора.
Мелоди переводила взгляд с одной дочери на другую. Луиза смотрела на свои колени.
– Она говорит правду? – спросила ее Мелоди.
Луиза пожала плечами. Нора казалась встревоженной. Мелоди вгляделась ей в глаза, пытаясь уловить малейший намек на ложь.
– Что тут происходит? Что вы недоговариваете?
Луиза комкала в руке бумажный платок. Мелоди пальцем взяла ее под подбородок и приподняла. Теперь Луиза смотрела ей в глаза.
– Мы не выйдем из этой спальни, пока вы не скажете мне, что происходит.
Глава тридцать третья
– Ты такая красивая, – сказал Лео Стефани в ту первую ночь, когда они переспали в ее обшарпанной квартире на первом этаже еще более обшарпанного здания.
Стоял конец августа, а кондиционер был роскошью, которую она не могла себе позволить. Вентилятор, агрессивно щелкавший с каждым полным оборотом, жужжал и грохотал на окне спальни, заглушая звуки улицы: подростков напротив, вечно тусовавшихся на ступеньках под орущее в машине радио и ругавшихся до рассвета; резкие гудки такси в трех кварталах, где всегда была пробка при въезде на Манхэттенский мост. Но в ту ночь, в ночь, когда Лео сказал Стефани, в какой он жопе, какофония, от которой она обычно в отчаянии скрежетала зубами, казалась романтичной и необузданной музыкой большого города – идеальным саундтреком для ее страсти.
– Ты такая красивая, – сказал он ей, когда она медленно раздевалась перед ним, а он восхищенно смотрел, замерев на краю ее незастеленной двуспальной кровати. В его голосе звучала такая редкая удивленная нотка, что у Стефани перехватило горло. А потом он закрыл лицо руками.