— Я не об этом, сир. В нем есть что-то такое, что за пределами человеческого. У меня нет слов для объяснения. Простите, сир.
— Прощаю. Иди в медблок.
— Я гадкая? — она проводит руками по бедрам.
— Нет, — взгляд Сен-Алена встречает взгляд Шермы. Какое-то мгновение их взгляды будто испытывают твердость друг друга. Лицо Шермы каменеет, теперь оно отстраненно-холодное и как вырезанное из сиенита. Сен-Ален отводит глаза первым и говорит:
— Тебе удаётся быть привлекательной даже в таком состоянии.
— Тогда почему же вы говорите мне уходить… сир? — с лица Шермы исчезает каменная маска, оно теплеет, полные чувственные губы складываются, обещая улыбку. НО97 приближается к Сен-Алену, приседает, кладет голову ему на колени. — В «Можжевеловой Камасутре» сказано: «Посмотрев на мужа и поняв, чего он хочет, она приближает лицо свое к линґаму, готовая ко всем желаниям мужчины, как к возможным, так и к тем, которые относятся к невозможным…» Если я, сир, не умею выразить словами наивысший жар абсолютной покорности, то это ещё не значит, что…
запись отключена
Датировки нет. Аналитики считают, что тексты были написаны клоном летом 409 года, не позднее 25 юла. Стихам предшествует посвящение: «Лэнгу, любимому». Стихи были найдены в тайнике в частном поместье, принадлежавшему покойному Сен-Алену, вблизи посёлка Петролис на Альфе Альфе, вместе с видеозаписью беседы, содержащейся в «Документе В» и трехмерными видеозаписями сексуальных контактов НО97 «Шермы» с работниками и охранниками испытательного полигона «Эттли Касмик».
Ночь смотрит на меня тридцатьми глазами ядовитого паука, высасывает, как муху, и отдает пустую оболочку тебе, только тебе, только тебе одному для всех твоих утех, ошибок и проникновений
Каждое ожидание равняется удивлению. Каждое мгновение удивления является безымянным, является первым в зубастой цепочке безымянных укусов времени. Однако я не удивляюсь. И не одеваюсь от тебя к тебе. И не потому, что между твоими появлениями нет времени. Оно есть, но не требует одежды то, в чем Творец не предусмотрел настоящих отверстий, и слово отрицательно, в котором нет места для голоса.
15
— Пейзаж, как и на Фаренго, но вдвое мрачнее, — констатировал Вольск, сойдя на поверхность «девять-сороковой». — Такое впечатление, что в этой атмосфере разболтали несколько триллионов тонн вишневого сиропа. Мутная планета.
— Через два миллиарда лет и на Фаренго такое же будет, — отозвалась Гвен Вэй, проводя вдоль близкого горизонта ручным биосканером. — Эти планеты-пенсионеры очень прогнозируемы. Особенно в геологическом плане.
— Сомнительно, чтобы здесь сохранилась биоактивность.
— На всякий случай её уровень надо контролировать. Это же одна из тех планет, которые «лизнула темнота». Здесь побывали ґырги и норны. А значит, планета заражена. Ґормиты недаром отнесли её к категории запрещенных для посещения. Зародыши норнов относятся к ксеноформам, способным осуществлять самоконсервацию. Окутают себя известняковой оболочкой, упадут в анабиоз и ждут благоприятные обстоятельства сотни тысяч лет. А может, и миллионы.
— А потом почувствуют наше присутствие, надуют свои порталы и выпустят на нас ґыргов?
— Именно так, — баронесса закончила сканирование. — Цу! Ты прав, Алекс, сканер ничего не фиксирует. Ничего…
— При анабиозе уровень метаболизма практически на нуле.
— Этот сканер почувствовал бы и наименьшее присутствие биологических структур. В него встроено что то на подобие высокоспециализированного ГРЛ.
— Военная разработка?
— Ланс говорил мне, что эти сканеры разработали во Втором Арсенале для «коммандос», которые ищут в подземных пещерах клонов-повстанцев. Такой ГРЛ видит бионику даже сквозь гранит и базальт.
— Повстанцам не позавидуешь, — подытожил Вольск и двинулся в направлении буровой установки, которая ревела на всю пустыню. Он дошел до горки выброшенного из скважины грунта и начал просеивать его, ища, на всякий случай, следы искусственного материала. Бур уже пробил верхний слой из песка и мелких камней. Теперь в отвал сыпались мелкие куски сухой серой глины, перемешанные с белой цементоподобной шелухой.
Через полчаса к техноархеологам присоединилась Мулан. Пифийка присела над кучками уже просеянной почвы и, казалось, задумалась.
«Применяет Пифийскую магию», — предположил Вольск, который помнил действия Овиты на Фаренго. Он подошел к Мулан. Выдержал вежливую паузу, потом спросил:
— Что-то чувствуете?
— Нет, — лаконично ответила девушка, встала и двинулась к группе «пауков», которые строили большую жилую палатку для временного лагеря.
«Пустая какая-то эта сестра Мулан. Тарасвати говорила, что она даже не телепатка. Неудивительно, что Супремус линкора из всех знающих, находящихся на звездолете, рекомендовал для высадки на Тифон именно её. Но, в конце концов, Супремусу виднее», — решил техноархеолог. Он вернулся к установке и сразу понял, что бур достиг какого-то сооружения. Из скважины теперь, среди прочего, вылетали фрагменты волокнистого вещества.
«Что-то вроде альфийского пластокодрона», — определил Вольск и вызвал баронессу.
— Что случилось? — немедленно отозвалась Вэй.
— Гвен, бур добрался до искусственного объекта.
— Уже иду к тебе. Что-то необычное?
— Необычным я бы это не назвал. Строительный материал. Скорее всего, не материал силовой конструкции, а изолят. Вероятно, созданный на базе пластифицированной органики.
— Выключи бур.
— Понял, — Вольск через коммуникатор остановил установку.
Уже через час киборги просканировали найденный объект. Он напоминал гигантскую многоугольную пирамиду со срезанной вершиной. Именно на эту вершину и попал бур. Киборг, оборудованный тартановым ротором, расширил скважину, в которую пролез «паук» — разведчик. Его камера показала поверхность сооружения, покрытую толстым слоем потрескавшегося от времени губчатого изолята.
— Там полости. Коридоры, залы, — Мулан показала Вэй трехмерную схему пирамиды. — Спустимся туда, мэм?
— Отправим «пауков», — решила баронесса. — Если там будет что-то очень-очень интересное, тогда попробуем убедить командора, что без нас там не обойтись. Я обещала Зорану, что буду с ним согласовывать все решения, связанные с риском для участников экспедиции. Поручаю Вольску определять степень ценности всего, что попадет в лапы киборгов, и того, что они там увидят.
— Гвен, есть одна странная вещь, — Вольск показал Вэй кусок изолята. — Я здесь подумал немного… Такой материал вряд ли смог бы пережить миллионолетнию эпоху запустения. Этому сооружению от силы тысяча стандартных лет.
— Для такой планеты это как вчера… Действительно, удивительно, — согласилась с техноархеологом баронесса. — А толщина слоя грунта над пирамидой соответствует такому её возрасту?
— Трудно определить. На каждой планете свои темпы образования осадочных слоев. В принципе, если учесть местные гигантские торнадо, то, может, и отвечает. Но только в случае, если пирамиду частично построили под поверхностью. её высота больше трехсот метров. Я вот о чем думаю: за тысячу лет информационные приборы того типа, что я изучал на Арпикране, разрушиться не могли. Они построены со значительным ресурсом прочности. Я ещё тогда предположил, что, возможно, их намеренно рассчитали на сопротивление времени. Там такая навороченная нановолоконная керамика, сто тысяч лет выдержит. Сингулетропные плетения волокон, кристаллическое покрытие и всякое такое… Так вот, если в пирамиде мы найдем такие штуки, я попробую извлечь из них инфу. Тем более, что в пирамиде могут быть агрегаты для их питания и терминалы для считывания инфы.
— Тогда назначай приоритетной целью именно такие информационные приборы. Пусть «пауки» ищут.
Уже через час первый киборг проник в внутренние помещения пирамиды. Его сканеры сразу начали выстраивать её детальную трёхмерную модель. Сооружение явно не предназначалась для жизнедеятельности гуманоидов. Треугольные в сечении коридоры, ромбовидные входные отверстия и пирамидальные залы напомнили Вольску Лабиринт Анвол.
— Архитектура, как в питомнике Богов, — будто прочитала его мысли Гвен Вэй.
— Подобная, но не очень… Это скорее карикатура на Питомник, — не согласился с баронессой техноархеолог. — Помнишь, там все было выверено до последнего миллиметра, все находилось в идеальной гармонии. Чужое, совсем-совсем чужое, но построенное по определенным универсальным принципам красоты и меры. А здесь все сделано под преходящие нужды. Даже не то. Не под потребности, а с какой-то глупости. Потому что если оно функциональное, то эти функции какие-то совсем левые… Или всё это насекомые долбаные строили? Сколопендры? Вон, смотри, какие нелепые перелазы между залами, как раз для здоровенных таких сколопендр… А эти колонны! Это же смешные палки… О! А это уже что-то знакомое! Гвен, смотри! — Вольск увеличил изображение на мониторе.
Камера «паука» выхватила из подземного мрака высокую ребристую колонну. Из неё, словно лопасти вентилятора или турбины, во все стороны торчали многоугольные пластины. Под слоем пыли на их поверхности угадывалась структура со сквозными отверстиями, шершавыми полосами и призматическими утолщениями.
— Это оно! — Вольск победно хлопнул ладонью по коленному сгибу своего экзоскелета. — Это с этими гребаный флешками я провозился полгода.
— Блоки памяти?
— Думаю, что да.