– Это что ещё такое?! Как они здесь оказались?!
– Они не только здесь – они везде. Поэтому хватит прохлаждаться. И так сколько тебя ждали. Переодевайся и приходи на кухню. Будем очищать гнездо. – Инесса разворачивается и уже выходит из комнаты, когда вслед ей несётся голос Анфисы:
– А что мы будем делать?..
– Мы будем петь песнь.
Дверь захлопывается, и Инесса возвращается к нам на кухню. Естественно, мы слышали каждое слово и заинтересовались предстоящим не меньше самой Анфисы.
– Что значит «мы будем петь песнь»? – без тени смущения из-за того, что мы подслушивали, спрашиваю я.
Инесса грузно опускается на стул и, пригубив чай, нехотя отвечает:
– Скоро сами узнаете. Поумерьте своё любопытство, мои пташки.
Когда наконец к нам выходит Анфиса, уже переодевшаяся в домашнее платье и завязавшая волосы узлом, мы с сёстрами едва можем усидеть на стульях, все в предвкушении действа, о котором ещё никогда не слышали.
– Давайте выйдем в прихожую, там как-то попросторнее, – командует Инесса.
Мы всей толпой выходим из кухни в нашу квадратную темноватую прихожую с чучелом желны, молча взирающим на нас стеклянными глазами. Анфиса зажигает плафоны и нашу пыльную хрустальную люстру, покачивающуюся под самым потолком. Тусклый свет отражается в большом напольном зеркале, и лица на стенах становятся видны гораздо лучше. Они будто тоже ждут начала песни, с интересом следя за нами.
– Встаём все в круг, – мягко руководит нами Инесса. – Берёмся за руки. Мы все единая семья, и должны петь песнь вместе.
– А Дима? – спрашивает Лерочка. – Он ведь тоже наша семья. Как же мы будем петь эту самую песнь без него?
Анфиса начинает мяться, поджимая губы, но Инесса непререкаемым тоном заявляет:
– Нам хватит сил и без Димы. Ничего страшного, если он в этот раз не поучаствует. Зато, девочки, вам будет чем похвастаться перед братом.
Мы с Лерой сразу же расплываемся в лукавых улыбках. Всегда приятно досадить Диме. Обычно Анфиса вечно стремится отдать или купить ему всё самое лучшее: модную одежду, сладости. Она водит его в кино, ездит с ним по гостям, а мы сидим без дела в гнезде. Наконец-то появилось хоть что-то, в чём мы обошли Диму! Он изведётся от зависти!
– А теперь все сосредоточились и внимательно слушаем меня, – тем временем продолжает Инесса, крепко держа за руки Ольгу и скривившуюся недовольную Анфису. – Желна – птица певчая. В минуты опасности она оберегает своё гнездо криком и песнью, а не когтями и кровью, как хищные птицы Леса. Потому, чтобы прогнать недобрую сущность, явившуюся в наш дом и не желающую его покидать, мы и будем петь.
– А если я плохо пою? – смущённо спрашивает Лера, но я сразу же дёргаю её за руку.
– Тихо ты! – шепчу я сестре. – Дай тёте договорить.
– Я начну песнь, а вы повторяйте за мной её слова, – не обратив на нас внимания, продолжает Инесса. – Вкладывайте силу в каждый звук, не стесняйтесь своего голоса. Потому что только так мы сможем очистить наше гнездо. – И тётушка затягивает тягучую как патока мелодию, задавая для нас её ритм и медленно напевая немудрёные слова:
Пой же, птичка, пой о своём гнезде,
Пусть звучит твой глас всюду и везде,
Каждый пусть в Лесу различит твой крик,
И пускай не смолкнешь ты ни на миг.
Прогони вредителей от гнезда,
Отыщи сквозь ветви ты путь назад,
Созови обратно своих детей
Из лесного мрака, из туч теней.
Пусть никто не смеет войти в твой дом
До тех пор, пока заперт он ключом.
Пой же, птичка, пой о своей семье,
Пусть звучит твой глас всюду и нигде.
Мы раз за разом вслед за тётей повторяем слова песни, стараясь попадать в ритм и вкладывать в собственное пение все силы, отдаваясь этому процессу с небывалым рвением. Оля постоянно спотыкается на отдельных словах, Лера вообще треть пропускает из-за того, что не может их нормально расслышать, зато я стараюсь как могу, практически выкрикивая текст, и от силы моего голоса с потолка уже чуть не сыплется штукатурка. Звенят стекляшки в люстре, дребезжит стекло в раме, эхо разносит песнь по пустым комнатам, и тётушка Инесса, продолжающая пение с закрытыми глазами, чутко прислушивается к происходящему в гнезде.
Мы поём эту песнь достаточно долго, начиная заново и стараясь изо всех сил до тех пор, пока у нас с сёстрами слова не начинают отлетать от зубов, а со стен не пропадают лики. Они медленно и словно бы нехотя всасываются в обои, исчезают под слоями побелки и досками пола. И едва растворяется последнее призрачное лицо, Инесса допевает куплет и молча отпускает руки Ольги и Анфисы.
Мы справились, мы сумели очистить гнездо от незваного гостя.
Глава 5Теневой вестник
Мне нравится, когда в гнездо проникает солнечный свет. Хотя окна нашей квартиры выходят на обе стороны дома и живём мы на последнем этаже, где деревья почти не загораживают вид, лучи солнца совсем не часто проникают в нашу обитель. В основном, конечно, из-за того, что Анфиса предпочитает держать тяжёлые тёмные портьеры в своей комнате всегда закрытыми, как, впрочем, и её сестра, которая у себя в спальне раздвигает занавески лишь на пару сантиметров утром, когда проветривает комнату, а потом сразу же задёргивает: якобы книги на полках и старые фотографии не любят яркого света и могут выгореть.
В итоге солнечные лучи в чести и почёте лишь в нашей с сёстрами детской и на кухне. Зато как замечательно бывает встать как-нибудь утром раньше всей семьи, быстренько сунуть ноги в тапки и прокрасться мимо спящих на кухню! И там, сидя в одной ночнушке, прихлёбывать горячий чай или ледяной апельсиновый сок, подставив лицо солнечным лучам, и наслаждаться тишиной, царящей в нашем уютном гнезде. А если при этом ещё и прихватить с собой какую-нибудь новую книгу из библиотеки Инессы, то всё становится в разы прекраснее. От этого ощущения в моей душе распускаются цветы.
– Чего это ты тут прохлаждаешься в одной рубашке, Варя? – недовольный высокий голосок Анфисы мгновенно растаптывает мои едва раскрывшиеся цветы. – Небось и зубы ещё не чистила?
Вот умеет же она испортить любой хороший момент! Иногда кажется, что делает она это исключительно из вредности. Мол, если что-то не по ней, то и другие тоже должны страдать, слушая её издевательства.
– А чайник чего пустой? – Тётя заглядывает в покрытое накипью нутро нашего электрического чайника и недовольно сводит брови к переносице. – Ты что, только себе воду ставила? Вскипятила бы уже для всех, растяпа, раз поднялась ни свет ни заря!
– Ну я же не думала, что кто-то ещё так рано встанет, – едва слышно бурчу я в свою кружку с чаем.
Анфиса совсем не любительница ранних подъёмов, а принудительное неурочное пробуждение и вовсе, кажется, будит в её душе настоящего зверя язвительности и ненависти ко всему живому.
– У меня сегодня очень насыщенный график. Через полчаса придёт Вера Александровна, а следом за ней Маргарита. И к обеду я ещё должна успеть добраться до Лидии, моей новой клиентки. А она живёт почти на другом конце города. Поэтому сегодня сидите с сёстрами тише воды, ниже травы! А ещё лучше, если вы пойдёте погуляете на весь день!
– Мы не собирались сегодня куда-то выходить, – робко пытаюсь возразить я.
– А вы соберитесь! – очень настойчиво советует Анфиса, громко захлопывая крышку чайника.
– Что за шум с утра пораньше? – На пороге кухни возникает Инесса, на ходу завязывая пояс своего атласного халата. Её короткие багряные волосы торчат в разные стороны, но тётушка выглядит куда бодрее и миролюбивее собранной и причёсанной Анфисы.
– Хочу, чтобы тройняшки сегодня прогулялись куда-нибудь. Ко мне придут несколько клиенток, и лишний шум будет нас только отвлекать! – Она горделиво вскидывает голову, будто единственная в этом доме работает, и ставит полный чайник кипятиться. Инесса выгибает одну бровь, по привычке поправляет на носу очки, которых там нет, поскольку она забыла с утра их надеть, и предлагает другой выход:
– Варя сегодня точно должна остаться в гнезде. У меня есть для неё задание. Но Олю и Лерочку я могу попросить сходить со мной на работу. Там как раз очень не хватает помощи в архиве.
– Ух ты! А что за задание? – тут же спрашиваю я, загораясь как лампочка.
– Вот переоденешься, умоешься – и тогда скажу, – с улыбкой обещает Инесса. – Давай бегом, бегом!
Я в мгновение ока оказываюсь в коридоре и уже за своей спиной слышу ворчание Анфисы:
– Ты совершенно не умеешь управлять детьми! С ними нужно быть строгой, иначе они быстро сядут на шею и превратятся в капризных бездельников!
– Я прямо так и вижу, как ты строга с Димой, – с иронией в голосе замечает Инесса, усаживаясь за стол. – Наверное, именно от такой строгости он и вырос эдаким плотным и розовощёким с кучей игрушек.
Я едва сдерживаю смешок и, нырнув в прохладу ванной комнаты, хватаю зубную щётку.
Уж как ни злится Анфиса, но её сестра права. С нами, своими племянницами, Анфиса почти никогда не позволяет себе быть доброй или ласковой. Она постоянно чем-то недовольна, на что-то зла или обижена на одну из нас. Если тётя и начинает говорить о чём-то с милой улыбкой, это означает лишь одно – следом выльется поток претензий на голову той несчастной, которая оказалась рядом. Единственным исключением, конечно же, является Дима. Любимый сынок, окружённый вниманием и заботой. В своё время Анфиса только ради него и стала работать – чтобы хватало на подарочки и вкусности для её милого мальчика – хотя до этого она сидела на шее у Инессы, совершенно ничего не делая даже по дому.
Впрочем, назвать полноценной работой то, чем тётя занимается, довольно трудно. Она практикует экзотические виды гадания, и хотя многие из них довольно неприятные, тем не менее небольшая группа верных клиентов у Анфисы имеется. Правда, пересчитать их можно по пальцам одной руки, поэтому о хорошем заработке нельзя и говорить, но тётя всё равно с надменным видом любит уверять, что она трудится на благо этой семьи целыми днями не покладая рук, а получает лишь чёрную неблагодарность. Особенно забавно это слушать, когда Анфиса принимает одну клиентку за целый день, а Инесса может три смены без выходных отработать в библиотеке и вернуться домой едва живая. Поток денег, поступающих в семейную казну, естественно, тоже разнится, и тут мы все предпочитаем радоваться уже хоть каким-то копейкам от Анфисы, поскольку избавление людей от мелкой нечисти дохода почти не приносит и мы все воспринимаем это скорее как хобби, от которого ни у кого из нас нет возможности отказаться.