Шмыгнув носом, я зажимаю конфету в руке и иду в детскую, где младшая сестра сидит на своей кровати, поджав ноги по-турецки, и плетёт из бусин и разноцветных ниток браслет-фенечку.
– Лера, я тут кое-что нашла. Короче, это тебе. – Я бросаю леденец ей на кровать.
Сестра пару секунд непонимающе смотрит на него.
– Это конфета? – не веря, спрашивает она и поднимает на меня свой светлый взгляд. – Откуда она у тебя? У нас ведь давно уже ничего не осталось!
– Нашла последнюю. Она твоя.
– Почему ты её сама не съела, раз нашла?
Какие глупые вопросы задаёт моя сестра. На её месте я бы только радовалась да быстрее закинула лакомство в рот, а она всё чего-то выясняет.
– Потому что я хочу, чтобы её съела ты.
Я разворачиваюсь, собираясь уходить, но Лера неожиданно спрыгивает с кровати и, бросившись ко мне, обнимает своими тонкими ручками, стискивая практически до хруста костей и пряча лицо у меня на груди.
– Спасибо, Варь…
Она вот-вот разревётся, и я, быстро погладив её по голове, спешно ретируюсь из детской. Не хватает только её внезапных истерик!
Вернувшись к уборке, я продолжаю перебирать и складывать старую одежду. Как только все шапки и перчатки, оставшиеся ещё с весны, сложены в отдельную коробку, я слышу, как поворачивается ключ в замке входной двери. На пороге, понурившись, стоит совершенно измождённая Ольга.
– Привет. Ты чего вернулась? Забыла что-то? – спрашиваю я, замечая глубокие угольные тени под глазами старшей сестры и её теперь постоянно сведённые к переносице хмурые брови.
– Я ушла с работы, Варь, – невесело сообщает сестра, стягивая кеды и бросая в угол маленький рюкзачок. – Я сегодня решила впервые заикнуться о зарплате. При устройстве на работу они обещали платить каждый день после смены. А тут уже третий день пошёл, а денег нет. Вот я и спросила…
– И что?
– Они меня послали в баню. Сказали, что ничего не будут платить, пока не отработаю месяц испытательного срока. И старушки, которые вместе со мной рекламу забирали, шёпотом сказали, что зарплата тут лишь раз в пару месяцев бывает. И это в лучшем случае.
– Да как же так?! – поражённо выдыхаю я. – Это значит, что никаких денег не будет?
– Не будет, Варя. Туда я не вернусь. Не хочу тратить последние силы там, где даже мои собственные заработанные гроши придётся выбивать с таким трудом.
– Ты права. Ну ничего!.. Попробуем найти для тебя какую-нибудь другую работу…
– Да я уже ищу.
Оля машет у меня перед носом пачкой бесплатных газет, которые она достала из почтового ящика, и устало идёт в сторону кухни. Когда она проходит мимо напольного зеркала в прихожей, я застываю, удивлённо округлив глаза. В гладкой поверхности зеркала отражается то, чего нет на самом деле. Следом за моей сестрой, неотрывно глядя ей в затылок, бесшумно ступает высокий худой парень с торчащими во все стороны чёрными волосами и в растянутой серой толстовке. Я опускаю взгляд: на незнакомце белые кроссовки с чёрными полосками. И едва я собираюсь испуганно окликнуть Ольгу, как незваный гость замирает возле зеркала, поворачивает голову в его сторону и впивается взглядом в отражение моего побледневшего лица. Он смотрит мне прямо в глаза, а потом вдруг исчезает, растворившись в воздухе.
Но я уже знаю, где видела этого парня раньше.
Глава 7Зеркала и полынь
Ольга как ни в чём не бывало устраивается на кухне и разворачивает газеты. Вооружившись карандашом и покусывая кончик резинки, она просматривает разделы с вакансиями. Я осторожно присаживаюсь на соседний стул и какое-то время молчу. В моей голове косяком блестящих рыб мечутся мысли, и я как следует не могу ухватить ни одну из них. Все вырываются и выскальзывают из рук, окатывая меня веером брызг.
– Я сейчас кое-что видела, – наконец шёпотом сообщаю я старшей сестре.
Оля, всё ещё увлечённо покусывая кончик карандашной резинки, не отвлекается от просмотра газет и только мычит, делая вид, что слушает меня.
– Оля, это важно. – Я хватаю её за локоть и хорошенько его трясу. – Я сейчас кое-что видела!
– Да что такое? – Она вырывает у меня свою руку, но зато теперь я всецело завладеваю её вниманием.
В прихожей звякает обувной ложкой Дима – он как раз собирается уходить к дяде Мише. Спустя некоторое время хлопает входная дверь, и брат вылетает из гнезда.
– Ты только что вошла в квартиру, и я увидела в зеркале, как за тобой следом кто-то идёт, – я нервно поглядываю по сторонам. – И в той самой обуви, которую я видела на незнакомце в спальне Анфисы!
Оля приоткрывает рот, потом захлопывает его и наконец вмиг посерьёзневшим тоном спрашивает:
– Ты разглядела, кто это был?
– Да! Мы видели этого парня в художественной школе в тот самый день, когда пытались избавиться от лиц. Он сидел в углу и что-то там писал, а когда лица начали кричать, убежал из аудитории…
– Я помню его. Такой невзрачный старшеклассник. Ты уверена, что это он?
– Уверена. Он шёл прямо за тобой в прихожей, а как только увидел, что я его заметила, то испарился!
– То-то мне с самого утра казалось, что в затылок кто-то дышит… – бормочет себе под нос сестра. – И это прошло только сейчас, вместе с какой-то чудовищной усталостью.
– Ты думаешь, это было его влияние? Дима говорил, что тоже видел незнакомца в зеркале у нас в коридоре, и после этого на него напала тоска…
– На меня с самого утра навалилась не тоска, а скорее какая-то опустошённость и безысходность. Я уж подумывала всё бросить – работу, обязанности и, даже страшно подумать, всех вас. А теперь, стоило порог переступить, все эти мысли словно растворились!
– Как раз когда я его заметила и он ушёл!
– Кто же это такой и что ему надо? – в волнении облизывая губы, спрашивает сестра. – Я никогда не слышала, чтобы вредители умели оказывать такое сильное влияние на людей и имели бы вполне себе материальную форму. И почему когда-то мы его видим невооружённым глазом, как, например, в школе, а когда-то – лишь в зеркале?
– Я не знаю, – выдыхаю я, постукивая пальцем по столу. – Но мне страшно, Оль. Если это действительно был он тогда в комнате Анфисы, то, может, именно из-за его влияния она совершенно ни на что не реагирует, ведёт себя как зомби, а? Он контролирует её, а теперь подбирается и к нам?
– А зачем?
– Мы должны это выяснить! Если он хочет навредить нашей семье, то этого нельзя допустить.
– Я везде расставлю зеркала! – Ольга мгновенно оказывается на ногах. – В кладовке есть несколько штук, и в комнате Димы точно лежала парочка карманных. Нужно, чтобы теперь они были в каждой комнате! Если незнакомец виден только в зеркале, то мы должны знать, когда он бродит по нашему гнезду без нашего ведома!
Я бросаюсь ей помогать. Мы ищем зеркала любых форм и размеров и расставляем их по всем комнатам на тумбочках, в изголовьях кроватей и на столах. Некоторые из них разбиты, какие-то покрыты сеткой трещин или тёмными пятнами – но зато теперь куда ни кинешь взгляд, во всей квартире можно увидеть своё отражение. Лера смотрит на все наши действия с немым вопросом в глазах, но мы не успеваем ей ничего рассказать.
Наше занятие прерывает пронзительная трель домашнего телефона. Оля снимает трубку, несколько секунд слушает, что говорят ей на другом конце провода, и вдруг бросает телефон, едва успев выкрикнуть:
– Мы сейчас будем! Останови его! – Она на ходу всовывает ноги в уже зашнурованные кеды и отпирает входную дверь. Глаза её широко распахнуты, а на лице проступает пот. – Быстро, Варька! Бежим!
Почему-то я чувствую, что должна последовать за ней, даже не задав никаких вопросов. Счёт идёт на секунды: если я сейчас заупрямлюсь, требуя объяснений, то Ольга убежит одна, и я ничем не смогу ей помочь. И я, сбросив домашние тапки, прыгаю в свои разношенные сандалии на резинке и несусь вслед за сестрой в прохладу подъезда. Мы сбегаем по лестнице, перепрыгивая ступеньки и целые пролёты, будто весь дом вот-вот взлетит на воздух. И только когда вырываемся на улицу и, не сбавляя темпа, мчимся вдоль дома, Оля на ходу мне кричит:
– Это Дима звонил с мобильника! Он только что видел в окне у дяди Миши какого-то чужого черноволосого парня! А между ними висела петля!
– Какой ужас! – Я ощущаю, как сердце гулко ходит в груди, а воздух застревает где-то в горле, из-за чего лёгкие горят огнём.
– Это может быть он, наш незнакомец! Я просто чувствую, что это он!
– Нужно ему помешать!
Дядя Миша живёт в соседнем дворе, и шагом до него можно дойти за пять минут. Но мы с Ольгой, распугивая голубей и старушек на лавочках, мчимся на такой скорости, что добегаем до нужного дома за пару минут. Задыхаясь и судорожно хватая ртом воздух, мы врываемся в знакомый подъезд и за один миг взлетаем на второй этаж. Дверь в квартиру дяди Миши распахнута, и изнутри доносятся звуки борьбы.
На полу тесной кухни, выходящей окнами во двор, держась за горло и пытаясь откашляться, лежит дядя Миша. Над ним под самым потолком на крюке от люстры раскачивается крепкая верёвка. Рядом валяются сломанные стулья и разбитые цветочные горшки, а посреди обломков Дима, стиснув зубы, отчаянно вцепился в серую толстовку вырывающегося парня. Того самого, которого я видела в зеркале, который действительно был в художественной школе и недавно ходил у Анфисы в комнате.
Это наш незнакомец! Чутьё Ольги её не подвело!
– Дима, мы тут! Держи его! – кричит старшая сестра и первой бросается к брыкающемуся чужаку, с рычанием рвущемуся из рук нашего брата. В глазах незваного гостя проступает что-то звериное, и он успевает бросить на нас с сестрой недобрый взгляд даже раньше, прежде чем мы его касаемся.
Оля дёргает незнакомца за капюшон толстовки, Дима вцепляется в его рукав, и я тоже прыгаю в эту кучу-малу с кулаками на изготовку. Тётушка Инесса всегда за глаза называла меня той ещё драчуньей, особенно после того, как в раннем детстве я зачитала до дыр пачку старых комиксов про восточные единоборства и с тех пор начала применять свои обрывочные знания везде где только можно, начиная от школьных драк с задирами и заканчивая войной с соседскими мальчишками во дворе за место на качелях. Теперь они наконец пригодились в полной мере!