Я прикладываю ухо к двери. В комнате Анфисы тишина. Ни единого звука. Я ложусь на пол и не без содрогания заглядываю под дверь, вспомнив, как я в последний раз таким образом решила удовлетворить своё любопытство и увидела там на полу Анфису, выглядевшую как живой труп и уставившуюся прямо на меня.
Брр! Даже представить страшно, что такое может повториться.
Но, к счастью, на полу никто не лежит. Узкая щель не позволяет далеко заглянуть в комнату, и я торопливо подношу к глазам карманное зеркальце, чтобы убедиться, что в спальне нет чужака. В гладкой поверхности отражается лишь пустой пол.
– Ну что там? – шёпотом спрашивает из детской Оля.
Я бесшумно поднимаюсь на ноги и машу рукой, подзывая всех к себе:
– Там никого нет. Тапки тёти у её кровати. Наверное, она спит.
– Давайте чуть приоткроем дверь и заглянем в щёлку, – предлагает Дима.
– Вперёд. – Ольга подталкивает брата к двери. – Только тихо.
Дима достаёт из кармана мешочек с воском и осторожно прикладывает жёлтый комок к замочной скважине. Довольно быстро раздаётся щелчок и дверь открывается. Ольга сразу же бесшумно тянет её на себя и заглядывает в спальню Анфисы.
Нам в нос бьёт слабый запах металла и древесины, но его почти сразу же перебивает тяжёлый дух пыли и ветхости. Тётя и правда лежит на кровати прямо в одежде, вытянувшись поверх одеяла и пледа. Глаза закрыты, руки сложены на животе, но грудь слабо вздымается. Ольга жестами просит нас остаться в коридоре, а сама крадётся к кровати Анфисы.
Если тётя проснётся, то дальнейшее даже трудно предположить: ведь она может находиться под полным контролем нашего опасного чужака. Нам уже довелось видеть, как легко ему удаётся манипулировать сознанием и настроением людей, буквально обманывая все наши органы чувств и внушая несвойственные мысли. Есть в этом что-то, напоминающее гипноз, когда ты не способен сопротивляться внушению. Думаю, с Анфисой он поступил подобным образом, поэтому лучше действовать бесшумно и лишний раз её не тревожить… Когда мы поймём, кто такой этот исчезающий незнакомец и в чём точно заключается его сила, тогда и будем искать способы вернуть Анфису в сознание, выдернуть её из того гипнотического транса, в котором она, судя по всему, и пребывает уже столько дней. Похоже, у её неестественно долгой апатии вовсе не та природа, что мы считали изначально. А пока мы лишь заберём медный ключ и попытаемся добраться до Валафамиды. Это наш единственный шанс.
Ольга сливается с тенями и, практически нависнув над спящей Анфисой, протягивает руку к медному ключу на цепочке и пытается осторожно снять его с шеи тёти. Та даже не шевелится. Кажется, что она погружена в какой-то глубокий непробудный сон, и мы с Лерой и Димой, затаив дыхание и замерев в дверном проёме, надеемся, что Анфиса так ничего и не почувствует.
Цепочка скользит вверх и запутывается в тётиных волосах. Ольга, закусив губу от напряжения, очень медленно сдвигает локоны, а потом легко и бесшумно вытягивает ключ. Едва он оказывается у неё в руках, она на цыпочках крадётся к выходу и выскальзывает в коридор. Мы торопливо закрываем за собой дверь и всей толпой возвращаемся в детскую, всё ещё не в силах поверить, что первая часть нашего плана оказалась успешно выполнена.
– Он у нас! – Оля сжимает в пальцах ключ и внимательно его разглядывает. – А Анфиса даже не пошевелилась, представляете? Она там лежит как Спящая царевна!
– Только бы с мамой всё было хорошо… – шепчет Дима.
А мы не можем отвести глаз от ключа. Тонкий стержень, круглая головка из переплетённых медных перьев – совсем непримечательная вещь, которая, тем не менее, способна открыть любую дверь – даже в самое дальнее измерение Леса. Ключ доверяется лишь старшей в гнезде, но мы готовы сейчас нарушить любые правила, чтобы защитить свою семью, и даже не боимся последствий за это самоуправство.
Ольга закрывает дверь детской, и мы все встаём перед ней, нервно поглядывая то на ключ, то на замочную скважину. Никто из нас никогда ещё не перемещался таким образом на другие деревья. Это всегда было доступно лишь Инессе и Анфисе.
– Что мы должны делать? Как с его помощью попасть к Валафамиде? – шепчет Лера, дёргая свою фенечку на запястье.
– Я не знаю, – пожимает плечами Оля, потирая пальцами ключ. – Инесса ничего не говорила, а просто вставляла ключ в скважину и открывала дверь уже в другом мире.
– Вы же понимаете, что мы можем попасть совсем не туда, куда нам надо? – предостерегаю я сестёр и брата.
Они все сразу же оборачиваются ко мне, будто надеются, что я скажу ещё что-нибудь умное.
– Ты же постоянно с Инессой листала всякие книги про соседние измерения, – вспоминает Ольга. – Ну неужели там ничего не было про этот ключ, а?
– Не было, – бурчу я в ответ. – Тётя тщательно следила за тем, что я читаю.
Сейчас-то я уже прекрасно понимаю, как внимательно Инесса относилась ко всем книгам, которые мне давала – чтобы я ненароком не узнала об участи нашей семьи, о заключённом с Царём Леса договоре и о Теневом вестнике. Она оберегала мой детский разум от таких сложных тем, а теперь, когда её не стало, я оказалась кораблём, потерявшимся в ужасном шторме, имя которому – незнание. Уж лучше бы она всё давно открыла мне и сёстрам, лучше бы ничего не скрывала и дала бы нам смириться со всеми этими сведениями, пока была жива. Потому что теперь я чувствую, что десятки прочитанных книг оказались совершенно бесполезными: ведь они никак не помогают мне сейчас спасти семью от преследователя, защитить гнездо от гнили и вернуть Анфисе власть над собственным разумом.
– Значит, мы можем оказаться где угодно, если неправильно откроем дверь этим ключом? – опасливо интересуется Дима.
– Не исключено, – говорит Оля. – Но надо рискнуть. Если боитесь, то лучше сразу останьтесь дома. А я всё равно пойду.
– Мы с тобой! – сразу же заявляю я. – Как ты только могла подумать, что мы отпустим тебя одну?
Лера с Димой горячо кивают, не желая оставаться в стороне.
Ольга нерешительно вставляет ключ в замочную скважину. Он входит туда как нож в масло, будто всегда отпирал дверь нашей детской.
– Мы хотим попасть к гнезду Валафамиды, – громко и чётко говорит Оля, а потом обращается к нам: – Вы все тоже думайте о Валафамиде!
Я хмурюсь, не позволяя своим мыслям отвлекаться от Валафамиды и её дочерей, представляю их образ и вспоминаю белого кота Аха.
Ольга поворачивает ключ, и замок щёлкает. Сестра медленно опускает ручку и опасливо открывает дверь. Мы все перестаём дышать.
За порогом стоит непроглядный чёрный лес.
Всюду, куда ни посмотри, тянутся высокие тонкие стволы деревьев, кора которых цветом напоминает уголь. Различить их в общем ночном мраке можно только благодаря огромному полумесяцу красноватого оттенка, расположенному в небе так близко, что мне отчётливо видны пятна его кратеров.
– Мы точно попали туда, куда нужно? – неуверенно спрашивает Дима, высовывая голову в проход и оглядываясь по сторонам.
– Мы ничего не знаем о мире Валафамиды. Может быть, это он, а может, и не он… Нужно осмотреться, – говорит Оля, вешая ключ себе на шею, и первой перешагивает порог. Держась друг за друга, мы идём следом, не отставая.
Едва наша бравая четвёрка оказывается по ту сторону, как дверь за нашими спинами захлопывается. Я вздрагиваю от этого звука, потому что в чёрном ночном лесу стоит тишина. Он выглядит вымершим и безжизненным. Здесь не кричат птицы, не шумит в листьях ветер, не скрипят деревья. Это безмолвный мир.
– Мне не по себе от этого места, – тихо произносит Лера, прижимаясь ко мне всем своим тщедушным телом. Я чувствую, как её бьёт крупная дрожь.
Ну вот зачем она пошла с нами? Ведь могла спокойно остаться в гнезде, но решила «не отрываться от коллектива», а теперь дрожит как осиновый лист.
– Давайте не будем тут шуметь, – просит Оля.
Кажется, она чувствует то же, что и все мы, – гнетущую тишину этого чёрного леса. Тишину неестественную и опасную.
Едва мы оборачиваемся, чтобы посмотреть, что же стало с дверью, из которой мы вышли, как где-то в стороне раздаётся короткий и низкий звук, больше похожий на рык. Я хватаю Ольгу за руку и физически ощущаю, как волосы у меня на затылке встают дыбом.
– Спокойно! – шипит старшая сестра, хотя у самой в красном лунном свете лицо бледное и испуганное.
Звук больше не повторяется, но у нас уже совсем другая проблема. На месте нашего прохода лежат руины разрушенного деревянного дома. Огромная гора чёрной древесины, разбитых окон и торчащих балок. Перед всем этим хаотичным нагромождением стоит рассохшаяся старая дверь, косо прислонённая к груде брусьев. И больше вокруг нет ничего: лишь чёрный немой лес и развалины одинокого дома.
– Куда привела нас эта дверь? – удивляется Дима, запуская пальцы в свою отросшую кудрявую шевелюру.
– Мы просили ключ открыть проход к Валафамиде. И вот мы здесь, – едва слышно отвечаю я, поглаживая по плечам напряжённую как струна Леру, всё ещё жмущуюся ко мне.
– Ты думаешь, это дом Валафамиды? – не верит моим словам брат.
– Боюсь, это то, что от него осталось, – подаёт голос Ольга, и наши взгляды сразу же устремляются к ней. – Исчезающий парень твердил, что мстит нашим семьям за смерть брата. А что, если он уже успел добраться до Валафамиды и её дочерей, а теперь разбирается с нами?
– Значит, это их гнездо?.. – выдыхает Лерочка, даже на миг не выпуская меня из тисков своих рук. – И от него больше ничего не осталось?..
– Пока всё выглядит именно так, – Ольга кивает. – Он избавился от Валафамиды, её семьи и их дома. И, похоже, мы на очереди. Скоро он так же поступит и со всем, что нам дорого…
Её прерывает звук хрустнувшей совсем рядом ветки. Мы все синхронно вздрагиваем и отшатываемся в сторону, сбившись в тесную кучу.
– Что это было? – шепчу я.
– Не знаю, – сглатывает Оля. – Но это место нравится мне всё меньше и меньше.
Мы обшариваем глазами темноту, пытаясь разглядеть источник звука в этом безмолвном лесу. Какое-то светлое пятно проскальзывает возле разрушенного дома на уровне травы и одним бесшумным прыжком преодолевает завал из сломанных досок, оказываясь перед нами.