Пробуждение
То, что открывается нашему взору, когда мы переступаем порог, вряд ли можно назвать домом. От прежнего уютного светлого гнезда ничего не осталось. Комнаты с пола и до потолка захватила гниль, даже мебель и люстры покрыты толстым слоем ворсистой плесени. В тяжёлом спёртом воздухе витает запах сырости и разложения, и дышать в квартире совершенно нечем.
Как только за нами захлопывается проход в измерение песков и алого небосвода, все, не веря собственным глазам, бросаются осматривать дом.
– Мы сами буквально минуту назад вернулись в гнездо, когда я услышала твой зов. Даже понять толком ничего не успели, – кричит мне из прихожей Ольга, пока я с отвращением сдёргиваю со своей кровати в детской чёрное от плесени покрывало. – Всё бродили по тому городу под ливнем, искали, куда же ты побежала догонять иномирца с Лерой…
– Что тут вообще произошло? – поражённо спрашивает наша младшая сестра, заглядывая в ванную, где на кафеле выросли целые холмики плесени.
– Кажется, пока нас не было, наше гнездо практически полностью сгнило, – с горечью подвожу я итог, выходя обратно в коридор и отряхивая руки.
– Но ведь мы не так долго отсутствовали! – возражает Дима, распахивая занавески на кухне и выглядывая в тусклое окно. – Сейчас середина дня. А мы ушли вечером.
– Тут определённо что-то не так, – доносится до нас голос Ольги. Она забирает из детской свой планшет и возвращается в прихожую, показывая мне чёрный экран. – Он полностью разряжен!
– И что? – не понимаю я.
– За полдня – да даже день – он бы никогда не разрядился…
Поставив планшет на зарядку и дождавшись, пока он включится, мы все вчетвером обеспокоенно вглядываемся в дату на экране.
– Не может быть… – шепчу я. – Нас не было почти неделю!..
– Сто Девяносто Девять предупреждала, что время в её измерении идёт по-другому, но я даже подумать не могла, что часы превратятся в дни! – Ольга с удивлением смотрит на нас.
– Хуже другое! – неожиданно осеняет меня. – Вы чуете этот запах?..
Все настороженно начинают принюхиваться, как охотничьи псы.
– Тошнотворная сладость прелых фруктов… И древесная труха!.. Это вредители! – догадывается Ольга.
– Но этот запах буквально всюду! – восклицает Лера, заглядывая в соседние комнаты и тоже водя там носом. – Будто их тут десятки!..
– Мы покинули гнездо, никого в нём не оставив, – с тяжёлым вздохом напоминаю я. – Инесса учила нас никогда так не делать. Хоть кто-то всегда должен быть в гнезде.
– Что-то я не пойму, о каком запахе вы говорите, – недоумевает Дима. – Я вот ничего не чую! К тому же дома осталась моя мама!
– Прочисти нос! – советует Лера. – Тут же всё провоняло!
– Анфиса в иллюзорном сне, – размышляет Оля, поглаживая пальцами подбородок. – Вредители в ней угрозу не видят, вот и набились сюда, как сельди в бочку!
Мимо нас со стороны кухни в детскую пролетает растрёпанный веник, за которым бежит крайне довольный Ах, пытаясь схватить его за край когтями, и вскоре из комнаты раздаётся звук, характерный для грохнувшегося на пол стула.
– Ах! Вот же ж бледная поганка!.. – расстроенно выдыхает Оля. – Тут и без него проблем хватает…
– Судя по всему, здесь всё, к чему ни притронься, кишит мелкими древоточцами, – говорю я. – По одному мы будем изводить их сутками…
– Давайте поскорее разбудим маму, как советовала Сто Девяносто Девять! Мама непременно нам поможет с ними справиться! Она наведёт дома порядок! – И, не дожидаясь ответа, Дима направляется к комнате Анфисы.
Дверь приоткрыта, и тётя, как и неделю назад, лежит на кровати. Судя по всему, с момента нашего исчезновения она так и не просыпалась, и гниль успела полностью превратить её спальню в чёрную пещеру. Здесь нет ни единого нетронутого места, и даже удивительно, что саму Анфису, недвижимую в своём неестественном сне, плесень ещё не поглотила.
– Мамочка! – Дима бросается ей на грудь. – Приди в себя! Ты нужна нам!
– Что там мы должны сделать? – тихо спрашивает у меня Лера.
– Сто Девяносто Девять сказала, что необходимо напомнить ей о незавершённых делах, дать понять, что она нужна здесь. Вернуть её мысли в реальность… Что-то такое, кажется…
– Анфиса! – строго и серьёзно приступает к делу Оля, нависнув над кроватью тёти как неизбежный рок. – Надеюсь, ты меня слышишь! Мы на время прогнали И-Скан-Дэра, и теперь его влияние на тебя должно ослабеть. Пожалуйста, сорви с себя покров его лживых иллюзий. Всё, что ты сейчас видишь и чувствуешь, – это не настоящее. Тётя, ты должна проснуться и помочь нам!
– Звучит как-то немного формально, – дразню я сестру.
– Скажи лучше, если сможешь! – мгновенно вспыхивает Оля и скрещивает руки на груди, отступая в сторону.
– Не-не-не! – отмахиваюсь я. – Думаю, только Диме удастся достучаться до сердца матери…
А он даже не обращает внимания на наши препирательства. Просто сидит на кровати возле Анфисы, поглаживая её по руке, и тихо шепчет:
– Мама, я очень скучаю. Что бы ты там ни видела в своём сне, но здесь у тебя остались вещи гораздо важнее. Здесь твой дом, твоё гнездо, здесь мы, которым ты очень и очень нужна. Мы не можем справиться со всем в одиночку, и без старшей нам совсем туго… Возвращайся. Ты нужна нам, ты нужна мне.
– Неужели не помогает? – расстроенно бормочет Лера. – А я была уверена, что, когда чары иномирца ослабеют, мы без проблем сумеем её пробудить.
Дима никак не желает сдаваться. Он всё говорит и говорит, жалуется, как ему одиноко, напоминает матери о делах, которые ждут её в гнезде, просит помощи. Но Анфиса не проявляет абсолютно никаких эмоций.
– Может, мы что-то делаем не так? – предполагаю я.
– Да мы вроде уже всё на свете попробовали. И взывали к совести и долгу, и просили, и жаловались… Что же ещё нужно? – размышляет Оля, меряя шагами комнату.
– Значит, то, что она видит, по-прежнему кажется ей гораздо привлекательнее реальности, – заключаю я. – Сто Девяносто Девять говорила, что такое может случиться.
– Нет! – со слезами на глазах восклицает Дима. – Мама проснётся! Она обязательно услышит меня! Я просто ещё не нашёл нужные слова!..
– Ты уже всё перепробовал, – мягко напоминает ему Оля.
– Ещё не всё! Я останусь с ней и буду продолжать, пока она не откроет глаза!
– Не мели ерунды, – я начинаю немного злиться на нашего глуповатого братца. – Что толку сидеть здесь и что-то бормотать, если она просто не желает нас слушать! И никогда не желала! Всегда относилась к нам как к назойливым мухам, которые без конца вьются у её лица и мешают спокойно жить! Как будто мы выбирали такую судьбу! Как будто мы мечтали выслушивать её недовольства и убирать за ней, получая в благодарность только тычки и кислые улыбочки!
– Неправда! Мама совсем не такая! – Дима вскакивает на ноги и, кипя от гнева, наступает на меня чуть ли не с кулаками.
– Ребят, вы чего?.. – удивлённо спрашивает Лера, отбегая к стене.
– Это ты, братец, всегда жил у неё под юбками, всегда одет, обут и лаской не обделён, а мы могли лишь терпеть эту занозу! Раньше у нас хотя бы была Инесса, которая нас любила, а теперь и её не стало! Осталась лишь эта злобная горгулья, твоя мать! И знаешь что… Я, наверное, даже обрадуюсь, если она так и останется вечно в своих иллюзиях!
– Варя! – сурово осаживает меня старшая сестра, но меня уже не остановить, и я выплёскиваю всё, что накопилось на душе за долгие годы. Почему именно сейчас все вдруг стали смотреть на Анфису как на последнюю надежду, как на нашего спасителя и любимую родственницу? Она всегда была и останется чёрствой и скандальной тёткой, которая любит только своего сынка. И почему все вокруг не хотят это понять?
– А пускай Оля будет старшей в гнезде, возьмёт на себя все обязанности, а я буду ей помогать! Пусть будет сложно, пусть вместо школы все пойдём работать, но даже это в сто раз лучше, чем и дальше жить под одной крышей с Анфисой и терпеть её характер!
– Не говори так, – сжимая дрожащие губы, свирепо требует Дима. – Без мамы мы все – никто! Без её знаний, опыта, без помощи! Она нужна нам!
– Мы уже доказали, что многое можем и без неё! – Я гордо вскидываю подбородок. – И докажем ещё! Нам не нужна Анфиса, чтобы очистить гнездо от засилья древоточцев! Вот увидите, мы и сами справимся!.. Хватит тут сопли на кулак наматывать, идите за мной!..
Командирский тон неожиданно даёт свои результаты. Сёстры и брат послушно направляются за мной обратно в прихожую. Я разозлилась и собираюсь доказать всем вокруг, что мы сможем жить самостоятельно, без приказаний нелюбимой тётки, без её правил и нравоучений.
– Вставайте все быстро в круг, беритесь за руки!
Лера и Ольга встают по бокам от меня и крепко стискивают мне ладони, которые всё ещё кровоточат чёрной кровью и которые я только успела наспех перебинтовать. Я едва сдерживаюсь, чтобы не зашипеть от боли, но сдерживаюсь: сейчас не время себя жалеть.
– И что мы будем делать? – с поникшим видом спрашивает Дима.
– Мы исполним песнь, – строго говорю я. – В прошлый раз это помогло очистить гнездо и защитить его – значит, поможет и сейчас.
– Я не помню слова, – с лёгкой паникой в голосе шепчет мне Лера.
– Главное – это петь всем вместе! Повторяйте за мной!
Я запеваю запавшие мне в память первые строки. Конечно, воспроизвести их в точности не выходит, но я стараюсь максимально приблизиться к оригиналу, в отдельных местах дополняя текст своими рифмами:
Пой же, птичка, пой, ты в своём гнезде,
Пусть звучит голосок твой всюду и везде,
…
Прогони вредителей из гнезда,
Ты найди сквозь ветви свой путь назад,
Позови обратно своих детей
Из лесного мрака и туч теней…
Последующие строки совершенно теряются в памяти, и я могу лишь раз за разом повторять то, что помню. Дима не попадает в ритм и будто нарочно коверкает отдельные слова, из-за чего я думаю только о том, как зла на него. А Оля и Лера хоть и пытаются мне помогать в меру сил, но я чувствую, что они совершенно не вкладывают в песнь душу.