Оглядевшись по сторонам, Женька уже хотел было углубиться в виднеющийся неподалеку проход, как был остановлен совершенно серьезным, без малейшей тени насмешки вопросом Бовы, который поинтересовался у него, пойдет ли гном прямо в кандалах, или все же попытается их снять. Ведь без них идти будет гораздо легче, да и снятую цепь, если уж она так дорога Женьке, можно просто обернуть вокруг пояса. Разумеется, Бовины слова звучали несколько иначе, и Женьке пришлось напрячь все извилины, чтобы продраться сквозь косноязычие гоблина, но смысл был именно такой, и он в очередной раз убедился, что его приятель, гораздо умнее, чем старается выглядеть в глазах остальных.
В итоге, воткнув в какую-то расщелину факел, Женька вначале расклепал кандалы своего нового друга, который в очередной раз доказал свою полезность, а затем и свои. Вначале хотел оставить их на месте, но после решил, неизвестно что ждет их впереди, два с лишним метра цепи, если ее куски соединить в одну, всяко могут пригодиться, да и в отдельности в качестве оружия тоже. Разумеется, кайло он бросать тоже не собирался, но как говориться любое оружие, не бывает лишним, особенно когда уверен, что владеешь и тем и другим. И потому, обернув полученную цепь вокруг пояса и перекинув через плечо, получив вполне сносную своего рода портупею, подвесил на нее кирку, и подхватив пока еще не до конца разрушенную тележку поволок ее вслед за гоблином, который подхватив факел, устремился вперед.
Разумеется, путь по анфиладе подземных пещер, нельзя было назвать легкой прогулкой. К тому же учитывая то, что побег произошел спонтанно, то естественно никаких запасов, с собой не имелось, и потому, в душе зрела надежда, что путь по подземным пещерам окажется недолгим. В противном случае приятели обрекли бы себя на медленную голодную смерть. Если с водой еще можно было как-то решить вопрос, во всяком случае именно сейчас они пересекли, как минимум пару ручьев. То вот с питанием была некоторая напряженность. Но хотя бы имелась вода. Один из ручьев оказался достаточно вместительным. Падающая вода выбила у своего подножия большую чащу, к тому же как оказалось, вода была не слишком холодной. И хотя гоблин отверг предложение искупаться, сказав, что уже купался в прошлом году и потому чистый, Женька с удовольствием окунулся в наполненную чашу, и впервые за последние несколько месяцев, привел себя в относительный порядок. И хотя дальнейший путь совсем не добавил чистоты, чувствовал он себя все равно гораздо лучше, чем прежде.
Как оказалось, гоблин просто не мог долго молчать. Хотя наверху, в каменоломнях, это было не слишком заметно, здесь все выглядело совсем иначе. Впрочем, все его разговоры были только на пользу. Во-первых, он прекрасно ориентировался в подземных пещерах. На вопрос, откуда взялись у него такие умения, он бесхитростно ответил, что относится к роду рудокопов, и так называемых «глубинных гоблинов», а его прадед по матери, так и вообще был гремлином. И его способности, так сказать генная память. Правда сказано было несколько иначе, но Женька перевел его ответ о том, что все предки были рудокопами, именно так. На вопрос, как же он в таком случае оказался в пустошах, выяснилось, что его мать в свое время попала в плен и там родила своего сына. В общем получалось, что хотя сам Бова, ни разу до этого не был под землей, но тем не менее прекрасно ориентировался, даже в темноте. А тачку взял скорее из-за Гномо. Что интересно, как бы там Женька не настаивал на то, что у него есть имя, и что обращаться к нему следует Женя, или Женька, Бова называл его только Гномо и никак иначе. В конце концов Женька просто смирился с этим. Самому гоблину, было по большому счету наплевать, как к нему обращаются. Женька выяснил это, когда спросил, что означает его имя на языке гоблинов. В ответ тот сказал, что Бово не имя, а прозвище, а имя звучит совершенно иначе, но учитывая то, что Женька не знает их языка, ему бы не хотелось, чтобы тот называл его по имени, коверкая и тем самым оскорбляя его, но тем не менее назвал свое настоящее имя. Гном, покатав его на языке, признался, что не сможет произнести его правильно, и потому продолжил называть его, как и раньше. Само же имя, если разделить его на знакомые звуки и записать буквами, напоминало Женьке прусские географические обозначения. Когда например «Дом стоящий у перекрестка четырех дорог ведущих разные стороны», записывали в виде одного единственного слова и в итоге получалось неудобоваримое название состоящее порой из более чем тридцати-сорока букв. Может для самих немцев это и было вполне привычным, но вот Женька вряд ли смог бы повторить, да и по большому счету даже правильно прочесть, это название.
Как оказалось, гоблин не только прекрасно ориентируется под землей, но и знает, как добыть здесь еду. В какой-то момент, он вдруг резко остановился, повернулся к Женьке, прислонил к губам палец, обозначая просьбу о тишине, а затем крадучись направился вперед. Через некоторое время, впереди раздался чей-то визг, а еще спустя пару минут, перед глазами гнома возник гоблин, держа за хвосты, две довольно упитанные крысиные тушки. Конечно, предложи Жень такое еще с год назад, он бы с отвращением отвернулся, от подобного угощения. Хотя в свое время, еще живя на земле, за обе щеки употреблял жаркое из той же нутрии, которая по большому счету, тоже является крысой, и не испытывал при этом никакой брезгливости. Но одно дело нутрия, откормленная комбикормом и свежей травой, и крыса, питающаяся неизвестно чем. Но сейчас перебирать не приходилось, единственное, в чем возникло затруднение, так это как ее распотрошить, ведь ничего острого кроме кайла не имелось. А пользоваться им, значило бы просто потерять большую часть мяса. Впрочем, Бова, заточивший своего зверька прямо со шкуркой, понял своего приятеля, и просто разорвал своими когтями крысу надвое, после чего, Женька выел ее изнутри. И хотя после все же пришлось долго отплевываться от шерсти, попавшей в рот, в какой-то степени утолил свой голод.
Ночной отдых прошел вполне сносно, если разумеется не обращать внимание на каменное ложе, и немного громко урчащий живот, требующий еще как минимум столько же, чтобы почувствовать относительную сытость. Но даже сейчас, Женька уснул с чувством, что наконец-то оказался на свободе.
Глава 15
15.
Казалось бы, простой и бесхитростный Бово, был вещью в себе. Иногда он выдавал такие перлы, что Женька поневоле задумывался, тот ли это глупый, несчастный и трусоватый гоблин, или под его личиной скрывается хитрая бестия, и почему-то с каждым новым днем его подозрения все больше и больше оправдывались. Но с другой стороны, каким-бы хитрым и скрытным он не ощущался, что-то в нем было такое, что располагало к себе с каждым днем все больше и больше. И даже несмотря на то, что Женька, уже обжёгшийся на тех же котах, делил все минимум натрое, все равно, даже после этого, его тянуло к Бове.
— Бова слабый. Бова несчастный, но умный. Нельзя быть умный и сильный. Бова хочет жить. Кто защитить Бова? Только сильный. Чмука быть сильный! Бова помогать Чмука. Чмука защищать Бова. Где тот Чмука? Гномо быть сильный! Гномо защищать Бово.
Казалось бы, что в этих словах плохого? Несчастный гоблин жалуется на свою слабость и рассказывает, как как он помогал своему напарнику, а тот его защищал, теперь, он прильнул к Женьке, опять же ища у него защиты. Вроде бы все верно. Но в памяти вдруг проявился маленький нюанс. По его словам, получается, что он умный, и потому ищет защиту у сильного. А Женька в таком случае дурак, и потому защищает Бову. С одной стороны, вроде бы и так, но если хорошо подумать, то помощь гоблина, во всяком случае именно сейчас просто неоценима.
Во-первых, Женька ни за что не решился бы прыгнуть в отрывшуюся расселину. Хотя он и происходил из смешанного рода Дворфийки и Гнома, и где-то в подсознании, возможно даже на генном уровне, теплились кое-какие знания о рудном деле, горнодобывающем и тому подобное, но отец был известен больше как оружейник, а он сам выбрал стезю воина. И потому, просто бы не решился на это самостоятельно, только из-за того, что не понимал этого, да и не знал, как выживать в этих условиях. И потому скорее всего сейчас продолжал бы рубить камень, и вынашивать считай бесполезные мечты о побеге.
Во-вторых, именно сейчас, гоблин был просто незаменим, в плане добычи еды. Женька просто не представлял, как в полной темноте и безмолвии можно услышать шорох, определить кто этот шорох произвел, найти гнездо крыс и вдобавок ко всему еще и изловить их. И все это в полной темноте. Да Женька бы просто с ума сошел, тыкаясь непонятно куда, и спотыкаясь на каждом шагу.
А еще гоблин иногда после того как ему приходилось долго что-то говорить, вдруг, по какой-то причине, возможно от волнения, появляющегося из-за непонимающего его слов гнома, вдруг, как казалось Женьке, терял контроль над своей речью, и она вдруг превращалась во вполне осмысленную со всеми склонениями, падежами. А еще при этом чем-то напоминающую речь Одесских евреев. Правда подобное случалось очень редко, да и гоблин начавший изъясняться правильным языком, вдруг на мгновение замолкал, и дальше шли все те же неопределенные слова, о смысле которых порой приходилось догадываться. А сам он принимал как говорится «вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». И одно это наводило на определенные мысли. Все же за гоблином, скрывалась какая-то тайна, и разгадать ее для гнома было просто жизненно необходимо.
Женькино пробуждение, ознаменовалось скромным завтраком состоящим из горсти личинок, непонятного происхождения, и все той-же крысы, которая к его пробуждению была еще жива и достаточно бойко старалась высвободить свой хвост из щели в деревянной доске, куда его запихал Бова, пока собирал личинки для своего приятеля, для того, чтобы крыса не сбежала. Судя по его цветущему виду, он уже полакомился и тем, и другим, и был вполне сыт и доволен. От личинок Женька решил отказаться, хотя в свое время смотрел по ТВ и голодные игры, и шоу о выживании на каком-то острове, и прекрасно видел, как там поглощали нечто подобное без каких-либо проблем для организма. Но видимо именно сейчас он еще не на столько оголодал, чтобы поглощать их и потому широким жестом предложил Бове сожрать их самому, что тот с огромным удовольствием и проделал. Крыса же в очередной раз была разорвана и Женька, стараясь не нарваться на шерсть, аккуратно выел из нее мясо и высосал всю кровь. И хотел было уже отбросить шкурку в сторону, как вспомнил, что гоблин вполне себе поедает и такое, не обращая внимания ни на шерсть, не на что-то еще. Тот с благодарностью принял подношение, и слопал остатки за милую душу. Запив, скромный завтрак водой, из сочившегося неподалеку родничка, Женька уже было собрался двигаться дальше, как гоблин попросил его сделать нож, мотивируя это тем, что в этом случае не нужно будет рвать крысу на части, теряя при этом драгоценную кровь. На вопрос, как он это себе представляет, и где взять метал для ножа, гоблин просто указал, на сохранённые оковы, представляющее собой, довольно широкие браслеты, к которым крепилась цепь их соединяющая. Действительно, достаточно было снять браслеты, выправить их на любом куске камня, и на нем же навести режущую кромку. Разумеется, получится все довольно примитивно, некрасиво, но вполне действенно. Как говорится: — «Дешево, но сердито». К тому же имелась в наличии кирка, способная в какой-то степени заменить молот. Оставалось только приложить к этому руки.