– Нет, я сказал!
– Ах так?! – Я к нему со всей душой, а он… – Ваше право!
Потушила свет и с головой накрылась одеялом, не обращая внимания ни на его кряхтение, ни на ругань, ни на зов, который он таки подал, не сумев проползти куда хотел.
– Ося? Ося, ты спишь? О-о-ось, когда ты уснуть успела?
Молчу.
– Ося, будь милосердной, иначе я тут пол замочу.
Молчу усиленно.
– А ты его мыла, я же чувствую, что в кузне стало намного чище и уютнее… Ну, Ося? – позвал он громче.
– Чего вам?
– Прости, – выдохнул покаянно и замолчал.
– И все? Кто так извинения просит? Вам что же, больше нечего сказать?
– Есть. Дверь открой. Я до ручки не дотягиваюсь…
– Точно задохлик, – буркнула сердито и поднялась.
Дверь открыла, пропустила мага в закуток, закрыла. Дождалась, пока закончит, и по зову открыла еще раз. Проследила за тем, как Регген ползком преодолевает расстояние до подстолья и, растянувшись на тюфяке, мгновенно засыпает. И так три раза до заветных двенадцати часов – наступления обеда в Верхней Академии Мастеров, где бедных студентов голодом морят, а активных замораживают.
Надевая перчатки и чепец, я в очередной раз осмотрела кузню. Еду и сменную одежду для Реггена оставила на ящике, чтоб дотянулся, ручку на двери в закуток заблокировала, чтоб не захлопывалась, корзинку с пирожками собрала, мелочь на сдачу взяла, оделась и обулась по погоде. Пожелала себе доброй торговли и пошла.
Портал близ гостиницы «Кромвеля» открылся в значительном удалении от ворот академии – на небольшой площади, где мирно ютились три мастерские с деталями, механизмами и магическими реагентами, сама гостиница, книжный магазин, а еще фонтан со скамеечками вокруг него. И ни одной торговой точки с едой, что несказанно радовало. Нет конкуренции – нет проблем. Сбросив капюшон нового пальто, подбитого добротным серым мехом, поправив чепец и разгладив складочки на белых перчатках, я приготовилась ждать. И чуть не замерзла в этом ожидании!
За целый час никто, ни одна живая душа не вышла из ворот академии, чтобы увидеть меня, купить пирожков, ну, или хотя бы войти в одну из мастерских на площади. Да даже в гостиницу никто не сбежал и по дороге не приехал. Полное безмолвие и снег, рассыпающийся мелкой крупкой.
– Что ж за гадство-то такое! – возмутилась я и вернулась в поместье. Постояла пять минут в тепле и потянулась к следующему порталу, верно рассудив, что в библиотеку на перерывах студенты все-таки ходят.
И вновь провал. Библиотеку и рядом стоящие с ней кафе никто из голодных студентов не посетил, остальные же, будучи горожанами столичными и сытыми, проходили мимо, в упор не замечая. Подумалось, что лобастый перед исчезновением сделал невидимой и меня, но короткий эксперимент с прохожими подтвердил, что меня таки видят и слышат, но купить ничего не хотят. И только стражи порядка приостановились. Перестав голосить «Пирожки капустные, румяные и вкусные!» – я прошмыгнула к порталу и скрылась в кузне, чтоб перевести дыхание.
Два часа блуждания на морозе – и ни одной медяшки в кошельке, обидно! Но еще не досадно. Первое дело я начинала в худших условиях и полгода продержалась, пока отец мою лавочку не прикрыл. Так что вперед! Я гномка, я справлюсь. Поправив чепец, открыла третий путь к процветанию, и опять осталась не у дел. Возле музея «Старьевщика» было какое-то собрание и охранявший его вооруженный конвой. Пришлось ретироваться, пока не заметили, и бежать к другим воротам академии. А там студенты, и не пара десятков, а целая толпа. И все как один покупают в цветочной лавке веночек белоснежных бессмертников за сорок медяшек, синюю ленту еще за пять и целенаправленно идут в церковь Всех Святых.
Два часа ждала, надеялась, что вот сейчас они голодные пойдут назад, а вместе с ними пойдет торговля. Но нет! С наступлением сумерек двери в церковь закрылись, так никого и не выпустив.
– Да что ж за день-то такой! Один не очнулся, второй не явился, третьи не продались!
И в каждом слове столько злости на всех и вся, что шла я, никого и ничего не замечая.
И дошла до знакомой площади с фонтаном и скамейками перед гостиницей «Кромвеля». Тут было все так же тихо, пусто, снежно. Мороз отступил, и теперь уже крупные снежинки спускались с небес, чтобы превратить столицу в сказку. И вспомнился мне обряд, улучшающий торговлю – бредовый и сказочный вместе с тем. Нужно первому встречному за бесценок, а лучше задаром, отдать весь товар. Обычай зверский, особенно для гномов, но говорят, что действенный. Правда, не уточняют, избавляет он от неудачи или от самого товара.
Я прошла к фонтану, села на его бортик лицом к городу, спиной к академии, чтоб ее не видеть, не слышать и не думать о том, что мои ожидания она нагло обманула. Задумалась о своей невезучести в торговых делах. Прошел час, а может, и меньше, над столицей сгустились сумерки, зажглись фонари и витрины, мороз усилился и, кажется, пленил не только застывшие в снегу деревья, но и меня.
– Кхм-кхм, добрый вечер.
Кто-то с голосом мужским и добродушным присел рядом со мной.
– Не совсем добрый, – отозвалась я и шмыгнула носом. По-хорошему, надо бы в поместье вернуться и выпить чего-нибудь от простуды или от той же досады. Но что-то совсем неохота идти.
– У меня тоже не добрый, – судя по тени, кивнул прохожий. – Хотел вот прийти к любимому фонтану и набраться умиротворения, а тут занято.
– Где? – Я подняла глаза, оглядывая скамейки. Мужик ошибся, тут все так же никого. Ни одного покупателя. – Шутить изволите? Мест полно.
– Но мое любимое место занято. Вы сидите на нем, – вкрадчиво сообщили мне.
– Жаль.
– Очень! Не хотите уступить?
– Еще чего? – усмехнулась невесело. – Я вам нагретое место, а вы мне придавленный снег. Нет, так не пойдет.
– А так? – Незнакомец махнул рукой, и весь фонтан мгновенно оттаял, нагрелся так, что вверх поднялся парок.
– А так вы мне пальто сожгли и корзинку подпалили, – усмехнулась я и пересела.
– Ошибаетесь, я был аккуратен. – Мужик, маг который, пересел на свое любимое место, удовлетворенно вздохнул. Затем еще раз, и куда более медленно и заинтересованно, что ли. – Чем это пахнет?
– Неудачей.
– А мне кажется, выпечкой, домашней… с капустной начинкой. Я прав? – принюхался он и задержал дыхание. – Пирожки-и-и или целый пирог! Жизнь отдал бы за один такой.
– Уж лучше совет, – хмыкнула я, открыла корзинку и протянула ее магу, круглолицему кудрявому шатену лет сорока пяти, с фигурно выбритой щетиной и усами, в дорогом, но чуточку потертом пальто, кожаных перчатках без пальцев и добротных сапогах.
– Спасибо! – Отказываться он не стал. Вгрызся в первый взятый пирожок и потянулся за следующим… следующими тремя. Которые исчезли так же быстро, как их предшественник. – А что за совет? – вопросил неизвестный, взяв из корзинки еще одну тройку капустных жертв.
– Отвечающий на вопрос, как продать десяток пирожков за тридцать четыре медяшки, если никто их не берет? Я так готовилась, я так надеялась, а эти сволочи даже не вышли из ворот.
– Какие сволочи? – вопросил он, жуя.
– Голодные! То бишь студенты. Я их и тут ждала, и там ждала… До костей продрогла. А они, как овцы на закланье, устремились в церковь Всех Святых! – всплеснула я озябшими руками. – И хоть бы кто оттуда возвратился, все внутри остались! Их что, там кормят?
– С чего вы взяли? – удивился маг и расцвел в широкой улыбке.
– Ну как же, они на входе покупали пропускной билет – венок из бессмертника и ленточку синего цвета. По стоимости он, конечно, больше, чем постный столовый обед, но его безропотно брали, причем все-все. И богатые, и не очень.
– Кхм! – издал мой собеседник и вдруг рассмеялся в голос. – Да все они тратились из-за суеверия и глупой надежды, что бог знаний до них снизойдет.
– Так те цветы и лента… подаяние? – догадалась я. – Но зачем?
– С завтрашнего дня в академии начнется сессия, месяц экзаменов и зачетов. Чтоб увеличить время подготовки, для студентов открыты порталы во все необходимые, – подчеркнул он, – заведения. Только в церковь они ходят пешком, как предписано, а обратно уже порталом.
– И поэтому здесь такое запустение! – обрадовалась я и снова сникла: – И сколько это продлится? Весь месяц?
– От силы неделю. – Маг потянулся за еще одним пирожком. Надкусил, блаженно вздохнул и сообщил: – Но все торговки появляются загодя. На день раньше или два…
– То есть через пять дней я буду здесь не одна?! – Чувство эйфории, улетучилось как не бывало. – А вы уверены?
– Более чем. Окна моего кабинета выходят на площадь. Да и сам я тут часто заседаю.
– Любуетесь?
– Прячусь. Чтоб никто не увидел меня с башни, – махнул он рукой в сторону академии. – Преподаватели, словно те же студенты, сдают учебные экспонаты в последний день и незамедлительно требуют новые. А если не успели оставить заявление до пяти на моем столе, то пытаются встретить лично.
– Так что же вы домой не уходите?
– Я официально работаю до семи, – вздохнул он, съедая двенадцатый пирожок. – Эх, сейчас бы чашечку чая…
– А ну-ка держите! – Я выудила из корзинки скатерку, коей выстилала плетеное дно, завязала ее концы и вручила удивленному магу. – Берите-берите! Мне домой их везти нельзя, там человек лежит… на диете, – добавила поспешно, когда у моего собеседника округлились глаза.
В кузню я не вошла, ворвалась. В самую большую чашку набрала чая из яблок и трав, всыпала три ложки сахара и, не мешая, помчалась назад. Маг был все еще на месте, получил заветный чай, а вместе с ним благодарность за совет и пожелание добрых пряток. Вернувшись в поместье, я обнаружила, что задохлик «вставал»: натертый им пол блестел так же ярко, как и пустые тарелки. На ящике теперь лежала старая одежда и записка на листе, вырванном из моего блокнота: «Спасибо, Ося!»
– Пожалуйста!
Пребывая в самом благодушном настроении, я нагрела воду, набрала полную ванну и полноценно отогрела свои замершие косточки. Затем приготовила ужин, собрала все необходимое для уборки и пошла на баррикады из грязи, пыли и паутины. Энергия била фонтаном, пульсировала и искрилась уверенностью в удачном начале пирожковой затеи. Именно поэтому, проходя мимо гостиной, что я убрала вчера, и обнаружив в ней горы мусора на тщательно вымытом полу, я не вспомнила о прошлых подвигах. И с мыслью: «Как здорово, что пол тут целый и не такой уж грязный» – взялась выносить удивительно знакомый мне хлам. Разбитую кушетку, два старых сундука, лампу, люстру, осколки от некогда дорогих и очень красивых ваз, комод, сервизный шкаф или сервант, как его у эльфов называют, дверь неизвестного назначения и огромного размера, десяток стульев без ножек, куски старых балок, какое-то тряпье.