– Маленький, отзовись!
– У-у-у-у! – раздалось справа, и почти сразу же растерянное: – Мау!
Свернула, толкнула дверь и, проскочив темный кабинет, остановилась возле портрета Врадора в полный рост. Не потому, что глава контроля был на нем особенно хорош, а потому, что за ним раздавались невнятный бубнеж и звуки копошения.
– Тайник за портретом? Надо же, какой умный! – покачала головой и подумала о том, что идти напрямик глупо. Двое уже пошли, не хватало еще, чтоб я оказалась третьей. – И что делать? Лезть через окно, искать другие двери…
– Ося? – послышалось глухое из-за портрета. – Ося, это ты?.. Или очередная галлюцинация? – Голос Реггена был надтреснутым.
– Тебе снова кажется, – ответил ему Врадор сдавленно. – А меня снова мутит…
– Я здесь! – крикнула задорно, чтоб перестали отчаиваться, и очень удивилась слаженному приказу: «Не входи!» Еще чего! Я за ними пришла сквозь дом герцогини, лес и ресторацию, а они – не входи… – Скажите еще: «Не лезь не в свое дело, гномка» или «Портрет побереги»!
– А что с портретом? – спросил с заминкой страж.
– Ничего хорошего. – Я вскинула дубинку и громко крикнула: – Поберегись!
Памятуя о разрушениях в доме герцогини, я совершила легкий точечный удар в угол между полом, портретом и стеной. Раздался громкий «бах!», вслед за ним тихий треск и обоюдный окрик: «Ося!»
– Она самая.
Я отступила, созерцая дело рук своих.
Угол лопнул не хуже мыльного пузыря. Стена и пол покрылись сетью мелких трещин, но не обвалились. Зато портрет осыпался прахом. Открыв узкий коридор с сотней метровых игл, обвалившуюся лабораторию справа от него и двух пришпиленных одержимых в тупичке слева. Все как лобастый и показал – один магическими путами придавлен к полу, второй прилип к потолку. Теперь понятно, отчего Врадора мутило: несчастный висел вниз головой и был бледен. Или же побледнел, увидев степень растущих в его доме разрушений.
Потрескавшимся полом и дрогнувшей стеной кабинета дело не обошлось. Треснули и осыпались противоположная стена и пол лаборатории, вслед за ними стена и пол нижней комнаты, оказавшейся гостиной, а затем и еще более нижней комнаты, являвшейся не то танцевальным залом, не то тренировочным. Что было под ним, я разглядеть не смогла, в отличие от Врадора. Он удобно висел, мог оценить от и до и теперь смотрел на меня разъяренно и зло.
– И давно висим? – попыталась я вернуть стража к причине моего визита, а не к его последствиям.
– Два часа, – ответил Регген, улыбаясь мне во все клыки.
– Пролетевшие как две минуты, – рыкнул глава контроля и дернулся, рассмотрев дубинку в моих руках. – Это что?! Это… треклятый торрон.
– Это ваше спасение, – парировала я и подбросила дубинку. – К слову, прекрасный образчик для совершения побегов.
– Проклятье! Из всех орудий взять самое смертоносное…
– Но вы сами его отложили. Причем молча.
– Конечно, ведь это… торрон! – Возмущения в голосе с излишком.
Я сердито прищурилась. Ну надо же! Пришла, почти спасла, а он и не думает сказать «спасибо». Хватило взгляда, чтобы Врадор понял – обвинения не по адресу, и обрушился на графа:
– Регген, это ты… тебя четвертовать надо за его создание и хранение.
– Да бросьте! И не такое уж оно и смертоносное, – заступилась я, заметив, как побледнел задохлик. – Вон демон из охраны герцогини стойко перенес удар и не помер… – вспомнила, как он упал и какую вмятину после себя оставил, поежилась. – Надеюсь, не помер. Ну, в противном случае Мар бы сказал.
– Мар?!
Глава контроля осип и, кажется, даже перестал дышать. Слава угодникам, теперь хоть что-то по делу можно спросить.
– Регген, как вас освободить?
– Путы и вся защита аннулируются, как только удар пробьет гранитное основание дома.
– И когда это случится?
– Да вот почти… – Он не успел договорить, как на улице заругался фей, а Врадор рухнул вниз, чтобы сродниться с полом.
– Ой, – прошептала я, – его нужно было поймать.
– Ничего страшного. – Продолжая улыбаться, граф аккуратно повернулся на бок, медленно сел и взялся за растирание рук и ног. – Он так об этом мечтал… в смысле, спуститься, что теперь не смеет в чем-либо тебя обвинять. Я прав, многоуважаемый У.В?
– Да, – прохрипел тот и странно булькнул.
– Отключился? – спросила с опаской.
– Вспомнил про совесть и все, что здесь ранее говорил, – хмыкнул Регген, а затем так жалобно: – Ось, а разомни мне спину. Сможешь?
– Да, конечно!
Я отбросила дубинку, опустилась перед магом на колени, закатала рукава.
– А вот это ты зря… – успел заметить он, когда вторая стена тоже осыпалась, а за ней пол и что-то громкое и звонкое разлетелось внизу на куски. Тишина наступила спустя двадцать секунд гула и очередного вопля охранника входной двери. И была эта тишь могильной, холодной, устрашающей до дрожи.
– Я передумал… – прохрипел Врадор, все так же утыкаясь носом в пол. – Осю тоже четвертовать. Или посадить за… за бездумное использование торрона в мирное время в жилом доме.
– Это же десять лет в карантине, – попытался вразумить его граф. – Не стоит, я тебе все возмещу.
– Плевать…
– Да? – взвилась я. – Ну и пожалуйста! Отслужу год, отсижу десятку, да легче легкого. Главное, я никогда более вашему рысенку не помогу.
– Моему кому? – Удивительно, с какой скоростью глава отдела стражей пришел в себя. Вскочил, утер расквашенный нос и мгновенно оказался рядом со мной и Реггеном. – Я прошу вас повторить, то есть пояснить, о чем… о ком вы говорили.
– Просите сколько хотите, – пожала я плечами и указала в сторону дубинки, – ваш вещдок лежит вон там. Не забудьте сообщить о дате слушания.
– Ося! – Я не ответила, но так посмотрела, что он со стоном возвел глаза к небу. Увидел ажурный от трещин потолок и зажмурился, выговаривая: – Вардо, объясни ты ей. Я не проходил обряда разделения и не могу иметь свободного зверя.
– Урген, сам скажи, она рядом, – ответил маг, поднимаясь на ноги.
– Эко вы друг друга по именам зовете, – отметила я и тут же возмутилась: – Врадор, да кто ж знает, через что вы прошли, когда память потеряли! У меня провалов нет. Раз я сказала, что рысенок был, значит, был. И нечего спорить, когда нужно благодарить.
– За что? – возмущенный окрик добавил новых трещин в обстановку.
– Не будь со мною зверят, я бы вас не нашла и не спасла.
– И мой дом не разрушила.
– Сами виноваты. Нечего было сутки прохлаждаться невесть где. Ну что смотрите, язык прикусили? Вы тут всего лишь два часа, а все остальное время…
– Его сбили, – ответил Регген, коснувшись моей руки, – еще в самом начале пути. Извозчик не захотел остановить карету. Дал вправо, зацепил, протащил за собой… метров двести.
– Километр, – поправил его глава контроля и попенял: – Мог бы не говорить.
– А вы где все это время были? – воззрилась я на задохлика.
– Пытался влезть в штаны, затем вылезти из них, в итоге порвал, – признался он. Кряхтя, поднял дубинку, обтер ее от пыли и посмотрел с укоризной, едва я подавилась смешком.
– То есть в столице вы оказались один избитый, второй раздетый. И все это время ждали темноты.
– Мы все это время добирались. Извозчик так и не остановился. Не представляю, чем его напугал одиноко стоящий на дороге пассажир, – посетовал Врадор, разминая плечо.
Мы с графом на пару промолчали. А что тут говорить, если их план с самого начала пошел кувырком?
– Ну ладно, добрались вы, а дальше что?
– Я получил штаны, – ответил Регген.
– Я вскрыл тайник.
– И кто из вас активировал охрану? – спросила, затаив дыхание, и дернулась от громкого «я».
Увидев новоприбывшего за моей спиной, одержимые сгорбились и приуныли, а я побоялась повернуться, ибо голос не сразу, но узнала. Генерал. Тот самый, что хотел допросить Эллен, которая баронесса Дафо. Тот самый, что чуть не застал Врадора на месте соблазнения и, кажется, видел меня со спины.
– Доброй ночи вам, лорд Лофре, дражайший сын и неизвестный агент под кодовым названием… гномка. Не могли бы вы мне кое-что объяснить?
На счастье магов, получать объяснения генерал предпочитал в комфорте, а именно в малой гостиной, где были все стены, действующий камин, а также пара удобных диванов, столик, три стакана и бутылка коньяка. По словам хозяина дома, единственная уцелевшая после второго удара торрона. Теперь ясно, за что меня хотели на десять лет изолировать – за утраченную коллекцию дорогого алкоголя. Меня. Из-за коньяка. Убила бы!
Мой недобрый взгляд был неправильно истолкован, разомлевший от коньяка Врадор предложил мне что-нибудь приготовить.
– А не легче ли заказать у «Толстяка»? Будучи на границе с Т’Агро, вы не смели себе в подобном отказать, – ответила ехидно. Коньяка они мне не предложили и для отдыха выделили маленький пуф, а не удобный диван.
– Урген? – помрачнел генерал.
– Я придерживался привычной линии поведения, дабы не вызвать подозрений.
– Да неужели? В таком случае, дабы не изменить себе, ты должен был ежедневно навещать свой отдел. Проверять отчеты, отправлять рапорты мне.
– Э-э-э-э… – протянул этот самый Урген, опрокидывая в себя стакан.
Сдается мне, их разговор будет обстоятельным и серьезным. Где б его пережить?
– Ося, я помогу тебе с готовкой! – вызвался Регген и утащил меня на кухню.
Даже в полуразрушенном доме главы контроля он ориентировался выше всех похвал, провел меня в мгновение ока, но в кухне явно запутался. Вначале прошел к одной стене, затем к другой, открыл и закрыл дверь в кладовую. А после поставил меня на табуретку, видимо, для лучшего обзора и посильной помощи, постоял немного и вдруг крепко обнял.
И это вместо того, чтобы искать съестное, а ведь граф весь день голодный.
– Регген? – позвала я, выждав долгие тридцать секунд. – Вардо, вам плохо?
– Мне хорошо, – ответил тихо и сжал меня сильнее. – Помолчи.
Стою. Молчу. Подспудно чувствую, как в его объятиях мне становится тепло, безопасно, до невероятного уютно. А еще спокойно, как дома, когда за окном гроза и буря, а внутри хорошо.