– Так ты не только Лофре приголубила, но и живность его приручила? – вопросили у меня презрительно. На самом деле прикормила, но подсказок подставной не требовал. С решимостью заключил: – Прекрасный навык для рабыни. Повременим с твоей смертью.
Облизнув клыки, он приблизил ко мне лицо, а я отстраненно подумала, что не так давно истово мечтала об объятиях, поцелуях и ночах, наполненных любовью, и вот – дождалась. Утренняя темень, объятия, почти поцелуй в шею и… золотой кирпич, прилетевший вампиру в голову. Вернее, слиток, но оттого не менее тяжелый. Подставной задохлик ослабил хватку, а вслед за ней и нить. Всего на пару мгновений. Но мне их хватило, чтоб, коснувшись пола, извернуться и отпрыгнуть, чудом избежав столкновения со вторым слитком, и с восхищением проследить за полетом третьего.
Пауки били метко, быстро, но не эффективно – противник устоял на своих двоих. Откинул волосы с лица, распрямился и легко, играючи увернулся от пятого и шестого слитков. Эффект неожиданности прошел, вампир ушел и от остальных двадцати снарядов. Да еще издевательски похохотал. Восьмилапые защитники в расстройстве плюнули паутиной и просчитались, выдав не только свой вид, но и местоположение – на потолке близ двери. Подставной нашел метателей взглядом, с ухмылкой подкинул на ладони белый пульсирующий огонек, размахнулся и… не заметил, как меня подняли с пола и задвинули за гнутую спину в обрывках куртки. Не услышал сквозь треск потолка отданной паукам команды.
– Разрешаю завалить!
– Убьете? – опешила я, выглянув из-за живого укрытия.
– Хуже. Схватим живым.
На вампира обрушился мощный слиткопад, а следом потолок, железные балки и связка магических кристаллов, которая их многократно укрепляла. Полчище восьмилапых под скатом крыши воинственно защелкало жвалами. Мой защитник хрипло рассмеялся, подхватил меня на руки и закружил. И я смотрела на Реггена, доброго, трудолюбивого, что на удивление крепко меня обнимал. И не могла понять, отчего мне тошно. Вместо радостного «он пришел!» в голове прозвучало: «А как же мой мужеподобный вид?» Прошел без следа, или передо мной еще один подставной?
– Не знал, что буду рад их тайнику под крышей, – признался граф, остановившись. Поставил меня на пол, поцеловал в висок и укрепил растущее недоверие. – Однако все меняется… Даю слово – отстроим кузню, я сделаю для пауков-ткачей мухоловку! А теперь быстро все убираем. Урген, генерал и Мар уже на подходе, – бросил он паукам и со смесью нежности посмотрел на меня.
Я – на него, во все глаза, до остановки сердца. Пока пауки носятся туда-сюда, заметая следы обрушения.
– Не бледней, Ося, это всего лишь металл. Он вскоре будет спрятан.
И вопрос об объятиях Реггена перестал быть важным. Жизненно необходим стал другой.
– Так вы знали?! – просипела, теряя дыхание. – Знали о золоте, что хранится в поместье?
– Конечно, – поверг он меня в состояние зыбкого счастья. – Это же сундук герцогини, давший название району вокруг. Руна «Бурф» переводится как «сундук», – сообщил он, с каждым словом, каждым мигом становясь роднее. – Ранее все хранилось в подвале, но с тех пор, как слизни взялись разводить капусту…
– Развяжите меня! Вардо… немедленно развяжи, – потребовала я севшим голосом. Граф-оружейник повиновался, склонился ближе, с улыбкой говоря:
– …к теме о разводах: за спасение Ургена от поджога известной нам таверны я получил антидот…
– Очень вовремя!
Впившись поцелуем в тонкие губы мага, обняв его за шею и прижавшись к худосочной груди, я позволила себе забыть об испуге, чувстве благодарности и мести за то, что он, сделав предложение, пошел прыгать из окна. Желая поделиться отнюдь не нежностью, а страстью, ощутила ответный порыв горячий, жалящий, жадный. Правда, не столь жаркий, как мне представлялось, и до обидного короткий. Регген отстранился.
– Что такое? – спросила сипло. – Ты против?
– Я за… – ответил он. – Но, кхм, мы не одни, это во-первых, – бросил взгляд на прибывших в кузню Врадоров, что надевали на вампира кандалы. Похитителей они уже увели и вот-вот должны сами уйти. – А во-вторых, – добавил граф глухо и виновато, – я получил антидот только от закрепителя.
– И что?
– Для меня ты все еще гном, – «обрадовал» Вардо. И кончиками пальцев обвел мое лицо, заставляя мечтать о поцелуях.
– С бородой и усами? – уточнила строго.
– Без.
– Тогда терпи!
Эпилог
Мы не зря пленили вампира!
Мало того что в подвале его дома в Т’Агро стражи контроля обнаружили двух магов старой закалки и похищенное из кузни оружие, так он еще указал, где искать Эллен, и оказался крайне важен для правителя Саргона.
Уоп Санте Манийский отдал в обмен на него всех ранее похищенных мастеров. Отдал бы и результаты их пятилетних трудов, но мощный взрыв скрыл все под обломками. Король Дагатии в отместку потребовал свитки с трактатами об одержимости магов, которые саргонцы выкрали из Т’Арго. Тот ответил, что ранее предоставить их не мог, ибо речь шла о свитках, а трактаты нынче в трех красных папках.
Из них выяснилось, что зверь тянется к магии с творческой жилкой и не проявляется в боевиках. Так что, не случись путаницы в бланках, альфа к Реггену близко бы не подошел и в шутку не цапнул. За что, к слову, он давно извинился ящиком коньяка. Сдается мне, я застала последнюю бутылку… А еще зверь столь же мирен и разумен, как его носитель. Да, чем ближе полнолуние, тем сильнее его сущность. Но власть над магом он берет лишь в смертельной опасности.
Правитель Саргона уверял, что к восстанию в кланах двуликих он не причастен, к подмене бланков отношения не имеет и трости-стабилизаторы не трогал. Все это проделали агенты из Т’Агро, чьими успехами лорд Дорез, он же бесценный вампир, воспользовался в интересах отечества. А именно исказил правду о звере, обозвав борьбу за жизнь бесконтрольным буйством. Ему хватило пары десятков раздутых статей, чтобы жители Дагатии испугались укушенных магов, стали их ненавидеть, презирать, доводить до озверения и приписывать им чужие грехи. Случай с Ургеном в «Фениксе» тому подтверждение.
Долгих пять лет звери бессильно рычали, казна восполняла потери, народ наглел, маги пропадали. И длилось это, пока в один прекрасный вечер баронесса Дафо не отказала графу, он не отправился пить в мастерскую ВАМа, Лобастый не спугнул похитителей под личинами аспирантов и уже бывшей невесты. Прибывший на место происшествия капитан Урген Врадор проявил смекалку и скрутил зверя, получив за храбрость шрамы и место главы. Именно он создал для магов карантин, ввел систему кураторства и трости, чем разрушил планы Саргона на остальных мастеров.
И не живи Регген в Бурфо вместо карантина, я бы никогда не встретила его, мы бы не узнали, кто за всем стоит, а Врадор бы не понял, как здорово живется в шкуре буйного. К слову, трости, положение о ЧП и обязательный карантин он аннулировал на следующий день после развода, о чем я очень сожалею. Ибо без трости отбивать Вардо от девиц становится тяжелее с каждым новым днем.
Уже давно отгремели судебные дела о похищениях, в очередной раз отремонтирована академия, получена лицензия на торговлю, налажено производство пирожков, восстановлены кузня и соседняя комната. Пауки и слизни отдали ее без споров в благодарность за клубнику и мухоловку. Первым предметом меблировки в ней оказалась двуспальная кровать с широким, невероятно мягким ложем, и как я радовалась ей тогда, так сейчас Регген радовался моему сообщению о сюрпризе.
– Ося, я в жизни не был так счастлив, окрылен! Просыпаясь каждое утро, готов… петь!
Знаю я, к чему он каждое утро готов. Знаю еще с первых ночевок на тюфяке, но молчу. Перебивать сейчас не стоит. Взгляд его горит, сам маг почти сияет, я лукаво предвкушаю.
– Впрочем, нет. Был! – Он поцеловал мои пальчики в атласных перчатках. Выдохнул: – После нападения вампира, когда ты приняла мое предложение и в тот же день повела меня к алтарю в предгорье…
По тропе молодоженов повела, что находится близ родного Ллося. Это чтоб не было вопросов, а еще чтоб утереть нос Рябой, успокоить отца и представить мага родственницам, пока он под приворотом и не смотрит на красоток.
– …ты надела на мое предплечье браслет и пообещала меня осчастливить.
Обогатить, но не суть.
– Но я счастлив с нашей встречи! – Он поцеловал меня в висок и прошептал у самых губ: – Так что даже не знаю, как реагировать на твой сюрприз.
Хотелось сказать: «Как обычно. В этом сложности нет», но я и слова не успела молвить, безудержно радостный Регген сжал меня в объятиях, заглянул в глаза и огорошил вопросом:
– Ты беременна, я прав?
Чего?!
– Не молчи. Скажи «да»!
– Вардо, я… – сглотнула ставший в горле ком, – на самом деле я… – Но уверенный в своей правоте, он уже потянулся к моим губам, согрел их дыханием. Еле успела сказать: – Вардо, я оформила патент на чан!
– Что?
Он смотрел недоуменно, в надежде ослышаться, но кто ж ему даст.
– Патент. На. Чан, – повторила чуть громче и быстренько рассказала о прочих сюрпризах: – На перевертыши еще готовим, а документы на самодвижную линию завтра же подадим.
Это была хорошая новость! Это была отличная новость! Но в карете все же повисла тишина. Отчужденная и неуютная. И поездка на бал в честь многолетия герцогини превратилась из праздника в повинность. Туфли стали жать, корсаж платья – давить, голова – чесаться. Снять бы все и крепко обнять совсем-не-задохлика мужа, отъевшегося на домашних пирогах. Но опаздывать к Леройской нельзя, а бал пропустить так и вовсе смерти подобно.
– Вардо, дорогой, – теперь уже я поцеловала его руки… золотые, попыталась заглянуть в золотые же глаза, – ты сильно расстроился, да?
Молчит. Смотрит в сторону.
– Но милый, ты же все свои деньги тратишь на меня, – напомнила и не скривилась. Хотя за мой наряд он отдал свою месячную долю. Шестнадцать золотых! И это не включая украшений, на ценники которых я боюсь смотреть.