***
Однажды в Интернете Анисья Макаровна наткнулась на любопытное объявление. Московское издательство приглашало опубликовать свои произведения в новом альманахе. Гонораров, правда, не обещали. И даже напротив – альманах издавался на средства авторов. Но зато это было наверняка. К тому же, издательство уверяло, что реализует книжки альманаха «в московской книготорговой сети», а равно осуществляет рассылку в библиотеки.
Анисья Макаровна задумалась. Она давно не бралась за перо – за все четырнадцать лет американской жизни не написала ни одной статьи, ни одного фельетона. Но когда-то у неё неплохо получалось, и почему бы, описав свою жизнь и все страдания, не попробовать стать русской писательницей в изгнании? Как Солженицын. Её биография, её жизненная опытность наверняка привлекут читателя. Писатель с незаурядной судьбой, что бы он ни писал, всегда интереснее какого-нибудь пишущего филистера.
И Анисья Макаровна решила попытать счастья в литературе.
Первым делом она составила для Альманаха свою биографию.
«О! Как порой жестока и несправедлива жизнь! Как безжалостно рушит она человеческие судьбы! Но что делать… – начала Анисья Макаровна свою историю. – Родилась я в Уральских горах. Здесь жили мои предки, мои деды и прадеды. И были они кузнецами. На Урале прошла лучшая пора моей жизни. Хоть было трудно, жили мы весело: влюблялись, ходили в походы, занимались спортом. В Свердловске я поступила в институт. Училась на инженера. Окончила и по распределению уехала в Таджикистан.
О! Что за благодатный край! А какой добрый, гостеприимный и уважительный народ! И как хорошо мы жили! В Таджикистане я вышла замуж, родила детей. В то время я очень много писала…».
Анисья Макаровна подумала немного и продолжала:
«…Мои статьи с удовольствием печатали местные, республиканские и союзные издания. На местном радио я вела передачу “В мире поэзии”. Так и жили бы мы по сей день, если бы не началась война.
И вот мы в Америке! О! Как стремительно летит американская жизнь! Знакомые мужа помогли мне открыть свой магазин. Всё время я занята – верчусь, как белка в колесе. Но остаётся минутка и для творчества. И тогда я пишу рассказы. О жизни, как я её понимаю; о людях, которые окружали меня, и с которыми сводила жизнь. Активно печатаюсь в журналах и альманахах, сотрудничаю с издательствами здесь в Америке и на Урале…».
Анисья Макаровна зачеркнула «и на Урале» и продолжала:
«…на Урале, в Москве. Читателям же Альманаха предлагаю рассказы из цикла “Серебряное копытце”…».
Она давно уже решила, что первым делом опишет свои уральские впечатления.
«…Деловому человеку, да к тому же ещё в Америке, некогда скучать. Скучают только те, кто не работает. Но иногда мне кажется, что я приехала в гости и загостилась. А пора бы домой.
О! Как не хочется верить, что Нью-Йорк стал моим домом!»
Следом за автобиографией на свет появились несколько небольших рассказов, скорее зарисовок. Очень симпатичных, немного сентиментальных – не всегда кстати чувствительных. Но в целом искренних и с либеральным направлением.
Рассказы и биография были отправлены электронной почтой в Москву. После обсуждения редакторских правок Анисья Макаровна электронным же переводом отправила в Россию деньги. А ещё месяца через два она получила десять авторских экземпляров. Семь книжек с автографами они подарила знакомым. Три оставила себе. С той самой поры Анисья Макаровна стала считать себя русской писательницей.
***
Кутузов Иван рос без матери. Отец Ивана был человеком суровым и занятым. И воспитывали Ивана три незамужние тётки – отцовы сёстры. Тётки терпеть не могли покойную мать Ивана и любили помянуть её недобрым словом. Иван слушал, молчал и запоминал. Как-то пробовал Иван вступиться за мать, но тётки подняли такой крик, так расписали отцу дурной нрав Ивана, что Иван с тех пор остерегался обнаруживать досаду перед тётками. Но равнодушным Иван не был, а потому и обижался, и злился втихомолку.
Ранние утраты и обиды стали поводом к раннему раздумью. Когда иные дети ещё беспечны и беззаботны, Иван успел уже немало передумать и перечувствовать. Часто по ночам, укрывшись с головой одеялом, он думал о своём сиротстве, о тётках, об отце, о том, что никем не любим и никому не нужен. Иногда, закусив уголок подушки, он плакал, но так, чтобы никто не знал о его слезах.
Тётки кормили Ивана, лечили и учили, но говорили с ним мало, и всё больше о разном вздоре. А Иван ничего не рассказывал тёткам, потому что робел их.
Книги были истинными друзьями Ивана. С ними он любил уединяться, им доверялся, в них находил ответы на свои вопросы.
Книги, одиночество, привычка думать под одеялом, необходимость таиться и не выказывать свои истинные чувства – вот что формировало характер Ивана. Он рано научился раздражаться и рано стал присматриваться к людям. Подростком он наторел различать чужие слабости и недостатки – в каждом новом человеке видел он обидчика и, точно готовясь дать отпор, старался нащупать слабину.
В душе, как всякий одинокий человек, он был робок, но чтобы товарищи не оттолкнули и не засмеяли его, старался казаться развязным. А повзрослев, стал держаться крайних взглядов.
Взросление Ивана совпало с переменами в общественном сознании. И Иван быстро усвоил то новое, что, как казалось ему, выведет его вперёд и навеки избавит от обид и насмешек. Усвоив, что несомневающийся человек лучше того, кто склонен винить себя, что инстинкт должен быть освобождён от всякого давления, что цена успеха – ничто в сравнении с самим успехом, и что, наконец, нет зла, кроме грубой силы, – усвоив всё это, Иван ощутил себя довольным, свободным и полноценным. И тут же, по странному совпадению, ударился в самый грязный разврат.
Но только очень скоро, как это не раз уже случалось в русской жизни, Ивана качнуло в совершенно противоположную сторону. Причиной таких резких и радикальных перемен в Иване стал… Бог.
В новой корзине, наряду со свободой и успехом, был бог. Но не карающий Бог-Отец и не милующий Бог-Сын, а бог-покровитель торговли. Или вроде того.
Другого Бога Иван не знал, а потому принял этого. Но книги ли, ранняя ли привычка буравить умом всякий предмет – Иван вскоре заподозрил, что бог его ненастоящий. Начались поиски настоящего Бога. Поиски были мучительными: Иван пробовал, злился, сомневался, ненавидел… И наконец нашёл.
Впечатлительному и любознательному Ивану вместе с настоящим Богом открылись и новые убеждения. Всё, что ещё недавно казалось передовым и прогрессивным, было отброшено и проклято. Новая, возвышенная идея захватила и подчинила себе Ивана, вдохновила и потребовала дела.
Свежие впечатления, неиспытанные ранее чувства Иван счёл важным открытием и загорелся поделиться ими с каждым.
Иван начал писать.
Рассказы его были остроумны, местами злы. Злость была источником его вдохновения. Разозлившись, Иван становился беспощаден на бумаге. Искры тогда летели из-под его пера; слова, как клейма, фразы, как удары бича. Но злость проходила, и скучно становилось тогда Ивану, и совсем уж больше ничего не хотелось.
Иван носил рассказы издателям. Но те, точно сговорившись, странно смотрели на него и, как один, печатать отказывались. Иван, мечтавший теперь не об успехе и выгоде, но одержимый бескорыстной активностью, принял решение устроить в сети Интернет свой собственный сайт и разместить там свои рассказы, а равно и лучшие образцы современной отечественной прозы.
Вечерами Иван рыскал по литературным сайтам, отыскивал жемчужные зёрна и тащил их к себе. Неизбалованные вниманием издателя авторы, охотно давали на то своё согласие.
Как-то Иван наткнулся на серию жалостливых рассказов о бедных русских людях, которым не платят заработную плату. Автором рассказов была дама, писавшая о себе, что живёт в Америке, но тоскует о России. Ивану это понравилось. Он задержал взгляд на фотографии дамы.
Дама смотрела не прямо перед собой, а искоса и сверху вниз. Маленькие, обведённые чёрным, глазки, по-детски пухлые щёки, рот, изогнутый как лук Амура – лицо показалось Ивану капризным и самодовольным.
«И не хочется верить, что Нью-Йорк стал моим домом», – прочитал ещё раз Иван и отправил капризной даме письмо следующего содержания: «Уважаемая Анисья Макаровна! Ваш электронный адрес нашёл на сайте Альманаха. Здесь же познакомился с Вашим творчеством. Обращаюсь к Вам с просьбой позволить разместить Ваши рассказы на моём персональном сайте.
Ваше творчество мне близко. Жаль, что таких писателей сегодня почти не публикуют российские издательства. Особенно тронул меня рассказ о бабушке Насте.
С уважением, Иван Кутузов».
***
Письмо из России от молодого, как ей показалось, человека, взволновало Анисью Макаровну. Мало того, что это было первым и скорым признанием её литературного таланта, к ней обращался почтительный молодой мужчина. И, перечитав несколько раз письмо Ивана, Анисья Макаровна уже представила, как опекает и направляет его. Она не сомневалась, что он знаком с её биографией и неспроста обратился именно к ней – её богатый жизненный опыт и художественное дарование привлекли этого молодого человека. И кто знает, быть может, у них завяжется дружба, она пригласит его сюда, в Америку и поможет устроиться… И он всю жизнь, всю жизнь будет благодарен ей! Она станет рассказывать ему много и обо всём, а он будет слушать, слушать и удивляться тому, как много она страдала. Но она останется такой же простой и доступной. Ни одним словом она не выдаст снисхождения, которое невольно испытывает к бедному мальчику.
На другой день, твёрдо решив покровительствовать симпатичному юноше, Анисья Макаровна написала ответ: «Добрый день, Ваня! Дико извиняюсь за задержку письма. Да, на сайте Альманаха у меня много всякого. Прочитайте, присмотритесь, что понравится – можете взять. Но только меня предупредите, ЧТО ИМЕННО взято.
Хорошо?
Зайду на Ваш сайт, почитаю Ваше.
О том, что не печатают. Чтобы печатали, надо отправлять. Всюду и везде. Мы ведь этого не делаем.