- Подай букет и полушубок! - велит Нюся свидетельнице. Та набрасывает ей на плечи лисий полушубок, выпрастывает фату, вкладывает в руку цветы, стянутые у основания пластиковым наконечником - "микрофоном", - и вот вся свита во главе с невестой уже устремляется к выходу, как вдруг Нюся спохватывается:
- Отец!.. Где отец!.. - Из дома невесту должен отец выводить!..
- Кузьма Егорыч! Где вы? - зовут гости и крутят головами так, будто Кузьма Егорыч закатился под стол.
Наконец кто-то находит и приводит Кузьму Егорыча, коренастого и подвижного мужичка с испуганным лицом.
- Ты что? - набрасывается на него Нюся. - Весь вечер тебя учила: ты-и до-олжен выводи-ить неве-есту! А ты где шляешься?.. Давай выводи - в ЗАГС опаздываем!
Кузьма Егорыч, понятия не имеющий, как следует выводить невест, оттопыривает локоток, Нюся цепляется, и оба они, преисполненные важности, ни на кого не глядя, шествуют сквозь толпу расступившихся гостей.
Все умолкают. По лицам разливается умиление. Кто-то всхлипывает…
На улице, несмотря на календарную весну, валит снег. Точно распороли в небесах пуховую подушку и высыпали содержимое на землю.
У подъезда курят какие-то простоволосые молодые люди. Втянув головы в плечи, они пожимаются - снег падает им за воротники.
Чуть поодаль сбились в стайку местные жительницы.
- Ктой-то женится? - спрашивает старушка в шаровидной меховой шапке у старушки в пуховом платке.
- Нюрка, кажись. Из сто двадцатой, - кивает Платок.
- Скажи-ка! - удивляется Шапка. - Нашла-таки дурака…
Из мрака подъезда показывается Кузьма Егорыч с Нюсей, за ними - свидетель со свидетельницей, и далее - толпа гостей с затерявшимся в ней женихом.
Едва оказавшись на улице, процессия разделяется - Кузьма Егорыч, оставив Нюсю, а с ним ещё несколько человек опрометью бросаются к сгрудившимся в сторонке автомобилям.
На капотах болтаются куклы, цветные ленты и воздушные шары. На крышах установлены перекрещивающиеся кольца. Шары уж сдулись и, чуть живые, безрадостно дрожат, как в лихорадке. Лица кукол сокрыты слоем снега.
- Весь модельный ряд ВАЗа! - с гордостью замечает Нюся.
И действительно: "шестёрка", "семёрка", "восьмёрка", "девятка" и "пятнашка" - таков эскорт невесты.
Нюся с женихом садятся к Кузьме Егорычу в "семёрку". К ним присоединяются подружки, что помогали Нюсе одеваться. Свидетельница идёт к машине, где за рулём свидетель. Туда же проникают тётя Вера и ещё две какие-то тёти.
Желающих ехать в ЗАГС, что на соседней улице, оказывается больше, чем посадочных мест. И между гостями завязывается спор, кому сопровождать невесту, а кому отправляться в ресторан на специальном автобусе.
Но вот спор разрешается, и те, кому посчастливилось ехать, рассаживаются. Первая машина, выпустив струю чёрного зловонного дыма, трогается с места. Но тут из "пятнашки", пристроившейся в арьергарде, выскакивает белобрысый молодой человек и, размахивая руками, кричит:
- Стойте! Стойте! Остановитесь!
Кузьма Егорыч со страху ударяет по тормозам, и Нюся, приоткрыв дверцу, вопиёт:
- Чего, Владик!
Увязая в снегу, Владик бежит по направлению к "семёрке" и продолжает размахивать руками.
- Стойте! Неправильно сели!
Подбежав, он объясняет, что невеста со свидетельницей должны следовать в головной машине. Жених со свидетелем - во второй. Остальные же рассаживаются по своему усмотрению.
Нюся с благодарностью и нежностью смотрит на Владика, ресницы которого от налипшего снега кажутся совсем белыми.
- Спасибо, Владик!.. Никто ведь не вспомнил…
Жених незамедлительно изгоняется, и на его место призывается свидетельница. И только после этого машины одна за другой выезжают со двора. Сперва выезжает Кузьма Егорыч с Нюсей, после - свидетель с женихом. Далее - в случайном порядке. Едут медленно и, что есть силы, сигналят. Любопытные прохожие останавливаются и провожают кортеж глазами.
Минут через семь прибывают в ЗАГС. В ЗАГСе их встречает высокая дама в длинном лиловом платье. У дамы такое выражение лица, будто она знает нечто чрезвычайно пикантное. Знает, но предпочитает помалкивать.
Под хорошо знакомые всем звуки дама вводит процессию в залу.
- Анна и Валерий!.. - провозглашает служительница Гименея, когда марш умолкает.
Наступает тишина. Слышно только, как щёлкают затворы фотоаппаратов.
- Сегодня не-за-бы-ва-а-емый, не-пов-то-ри-и-мый день в вашей жизни! Вы пришли, чтобы соединить свои судьбы и пройти вместе по жизненному пути!.. Я от всего сердца желаю, чтобы семья ваша была счастливой и благополучной. Счастья вашему дому!.. Перед регистрацией брака прошу ответить вас, является ли ваше желание стать супругами взаимным и свободным. Прошу ответить вас, невеста…
- Да! - грохочет Нюся.
- Ваш ответ, жених…
- Да, - вздыхает тот.
- В соответствии с семейным кодексом Российской Федерации, а также по вашему взаимному решению и согласию, объявляю вас мужем и женой!..
Речь игривой дамы производит на собравшихся потрясающее впечатление. Невеста смахивает слезу, жених тоскливо вздыхает и устремляет взгляд свой в окно, точно там навеки остались его свобода и беспечная жизнь. В задних рядах слышится всхлипывание. Это бабушка жениха, златозубая старушка с волосами, окрашенными не то хной, не то луковой кожурой, не в силах больше сдерживать рыдания. Ей вторят ещё две никому не известные старушки.
Потом новобрачные обмениваются кольцами, потом вместе со свидетелями расписываются в "амбарной" книге, потом воздух оглашается поздравлениями, поцелуями и пожеланиями. А потом, уже на улице, откуда-то сами собой появляются шампанское, пластиковые стаканы и шоколадные конфеты.
Кто-то бросает "Горько!", новобрачные целуются, все довольны, все кричат "Вау!"
Но вот шампанское допито, конфеты съедены - перед процессией встаёт вопрос: посещением какого памятного места освятить сей знаменательный день. Приоритеты выстраиваются следующим образом: к монастырю, к вечному огню, к противотанковым ежам, а на десерт - загородная прогулка, цель которой - деревянная, в полный рост, фигура лося, что на границе двух лесничеств.
Решают не терять даром времени и тотчас после проработки маршрута отправляются в путь. И ни снегопад, ни усиливающийся холодный ветер не в силах помешать их планам!..
Часам к пяти в ресторане, бывшем некогда столовой завода скобяных изделий, напряжение накаляется до предела. Молодых ждали к четырём, но они уже на час задерживаются. Не случилось ли чего?
В каждом окне, как пришпиленная, торчит чья-нибудь физиономия. Всяк хочет увидеть первым и сообщить остальным. И вот наконец какой-то детский голос оглашает:
- Едут! Едут!
И тотчас другие голоса подхватывают:
- Едут! Точно! Вот они!
Проведшие в томительнейшем ожидании около часа, собравшиеся теряются и начинают метаться. Всё падает из рук, предметы исчезают, порядок рушится.
- Где хлеб-соль?
- Да здесь же был!
- А рушник? Куда делся рушник?
- На стуле только что висел!
- Фёдор Тихоныч! Икону возьмите!
Фёдор Тихоныч, отец жениха, нимало не смущаясь своей неосведомлённостью в вопросах богословия и иконописи, овладевает иконой. При этом неизвестный святой в его руках переворачивается вниз головой. Но впопыхах этого никто не замечает. Супруга Фёдор Тихоныча хватает рушник, а Нюсина мать поверх него укладывает хлеб-соль. И так, впереди толпы гостей, втроём они встречают молодых, возглавляющих другую толпу. Встреча происходит в фойе бывшей столовой.
- Хлеб да соль молодым! - нараспев говорит новоиспечённая свекровь и кланяется вошедшим.
Фёдор Тихоныч с запозданием следует её примеру. Когда они разгибаются, молодые подходят ближе и по очереди, сначала Нюся, потом Валерка, целуют неизвестного святого. Дальше, по обычаю, они кусают каравай. Каждый, разверзнув безобразно челюсти, старается отхватить кусок побольше, ибо от этого зависит первенство в их союзе.
Во всё это время свидетельница с фотоаппаратом в руках прыгает вокруг на тонких ножках и, подгибая колени на манер заправского папараци, фиксирует каждый миг.
И снова воздух оглашается поздравлениями, поцелуями и пожеланиями…
Свидетельница вручает Нюсе свой подарок - наручные часы. Подарок Нюсе нравится, тем более что она сама его заказывала, и тотчас на запястье у неё щёлкает стальной замок.
Пока часы ощупывают другие Нюсины подружки, белобрысый Владик отзывает свидетельницу в сторону и, заглядывая ей в глаза, таинственно вопрошает:
- Ты что, уходить собираешься? Это нельзя… Свидетели до конца должны…
- С чего ты взял? Не собираюсь я уходить…
- А зачем подарок подарила? - не унимается строгий Владик.
- То есть как "зачем"?
- Подарки принято дарить позже. Свидетели ходют с подносом, а гости ложут подарки.
А водители меж тем решают, как быть с машинами.
- Что ж это, - всплёскивает руками Кузьма Егорыч, - я у дочки единственной на свадьбе за здоровье не выпью?!
Остальные четверо водителей призывают Кузьму Егорыча воздержаться сегодня от спиртного - все устали и проголодались. Но Кузьма Егорыч непреклонен. К отцу присоединяется Нюся:
- Свидетелю грех не выпить за молодых! - кричит она.
Позже выясняется, что тяжкий грех ляжет на души и остальных трёх водителей, если только они откажутся поклониться сегодня зелёному змию. Страшась греха, водители решают отогнать машины на стоянку, а обратно вернуться на такси. С тем и удаляются.
В ожидании их возвращения гости и виновники торжества перемещаются в единственный обеденный зал. Здесь уже накрыты столы, устроенные в виде буквы "П".
Белые скатерти, тесные ряды бутылок, яркие пятна овощей и матовый блеск майонеза в салатах возбуждают всеобщий аппетит. Кое-кто уже поговаривает о том, что неплохо бы начинать.
- Дождёмся наших водителей! - пищит свидетельница, которой не улыбается управлять застольем в одиночестве.
Чтобы занять себя, гости принимаются чинно прогуливаться вдоль столов, искоса поглядывая на красные куски сёмги и розовую в белую крапинку колбасу. Но долго так продолжаться не может. Проходит полчаса, и гости, не евшие ничего со вчерашнего вечера, начинают роптать. Матери новобрачных сообща принимают решение начинать праздник. В мгновение ока все рассаживаются.